Европейский вектор внешней политики современной России

Насколько это возможно, по мнению россиян и европейцев? В глобализационной гонке Россия и Европа, возможно, и находятся в разных лодках, но плывут они в одном направлении. Ставки высоки для обеих сторон: если Россия отстанет, она продолжит свое движение по нисходящей, превращаясь в страну, не производящую ничего, кроме сырья, и полностью зависящую от колебаний глобальных цен на энергоносители. Научный, культурный и образовательный потенциал России, по всей вероятности, будет и далее стагнировать, и в конечном счете она не только лишится статуса великой державы, но даже перестанет считаться независимым игроком в глобальной политике.

Для Европы неспособность ответить на вызовы XXI в. ознаменуется менее драматическими, но не менее серьезными последствиями – хроническим застоем в экономике, усилением социальной напряженности и политической нестабильностью. Европа может даже потерять свои позиции на наиболее привлекательных международных рынках. Промышленное производство будет переведено в Восточную Азию, инновации будут по-прежнему создаваться в Северной Америке, а неготовность Европы справиться с новыми реалиями может поставить под вопрос целесообразность «Европейского проекта» как такового.

Все это означает, что Россия и Европа должны критически проанализировать состояние своих отношений: являются ли они конкурентами или потенциальными партнерами? В наступившую эру глобализации их интересы совпадают или расходятся?

Очевидно, что многие россияне не видят сегодня в Европе политического и экономического партнера или союзника России на настоящем этапе или в перспективе. Такие скептики утверждают, что Россия должна стремиться к установлению партнерских отношений с другими глобальными лидерами, поскольку в их глазах Европа уже проиграла битву за инновации и экономическое развитие и медленно, но верно превращается в нечто вроде «музея промышленности».

Конечно, в Европе также найдется немало подобных скептиков. Они в основном склонны считать, что партнерство с Россией окажет разрушительное воздействие на европейскую экономику и политику, поэтому даже если в ближайшем будущем такое партнерство было бы выгодно, в долгосрочном плане оно нанесло бы только ущерб. Они также утверждают, что для того чтобы обеспечить себе лидерские позиции и процветание, Европа должна ограничить свои связи с Россией настолько, насколько это возможно, и искать других партнеров и союзников.

Об этом глубоко укоренившемся с обеих сторон скептицизме свидетельствуют продолжающиеся споры между Москвой и Брюсселем. Россия обвиняет Европу в затягивании процесса упрощения визового режима, закрытии потребительских рынков Европы для российских энергетических компаний, разжигании антироссийских настроений в постсоветскую эпоху и даже в попытках вмешиваться во внутреннюю политику России.

У европейцев, в свою очередь, много вопросов к России по поводу ее политики в области прав человека, приверженности европейским ценностям, позиции России по вопросам международных кризисов, особенно на Ближнем Востоке, российской правовой системы и так далее. Скептическое отношение Москвы усиливает скептицизм в Брюсселе, и наоборот, в результате чего мы теряем динамику и не приходим ни к каким результатам.

Если такая тенденция возобладает с обеих сторон, высока вероятность того, что пути России и Европы разойдутся. Это не означает неизбежного столкновения этих двух центров силы, но отношения в лучшем случае примут форму неконфликтного игнорирования. Россию и Европу по-прежнему будут объединять географическое положение, общая история и текущие экономические интересы, но стратегически они будут двигаться по расходящимся траекториям. Высока вероятность того, что в конечном итоге и Россия, и Европа будут пытаться подражать более многообещающим и привлекательным, с их точки зрения, социально-экономическим моделям, в результате чего обе стороны будут следовать так называемой «догоняющей» модели модернизации, со всеми ее недостатками и преимуществами.

Однако привлекательная альтернатива такому сценарию все же существует, и она связана с тем, что объединяет Россию и Европу даже больше, чем общая история и география, – с качеством их человеческого капитала.

Именно это, а не ресурсная база, производственные мощности или финансовые резервы, составляет основу нашей политики развития. Качество человеческого капитала выступает определяющим фактором в гонке за глобальное лидерство, и для его накопления государствам необходима соответствующая культурная среда, системы среднего и высшего образования, а также исследовательские и инновационные центры. Благодаря прочным традициям создания человеческого капитала и благоприятной среды Россия и Европа действительно могут многое предложить друг другу.

В современном мире экономическое развитие без модернизации социальной сферы не имеет смысла. А модернизация социальной сферы, в свою очередь, невозможна без критической оценки и даже реорганизации основных социальных институтов. Часто говорят, что как в России, так и в Европе социальная инфраструктура стала слишком дорогой – настолько, что затраты на социальную сферу начали препятствовать эффективному и динамичному развитию экономики. Нас подводят к выводу: отказ от социального государства и демонтаж его элементов – это единственный способом двигаться вперед. Но возможно ли сокращение социальных программ без ущерба для человеческого капитала? Следует ли россиянам и европейцам идти на риск и лишать себя своего основного конкурентного преимущества, или же им следует пытаться сохранить то, что у них уже есть, повысив эффективность социального государства? Эти вопросы одинаково важны и для Европы, и для России, и поэтому именно в этой области нам следует искать точки соприкосновения между российской и европейской повестками дня в области модернизации.

Если высказанное предположение верно, то Россия и Европа должны приложить усилия к обеспечению взаимодействия и поиску путей повышения эффективности своего человеческого капитала. Это затронет широкий круг областей: от образования до здравоохранения и защиты окружающей среды. В то время как промышленное производство, возможно, будет переведено в Китай или Индонезию, а новые технологии будут тяготеть к Кремниевой долине или Бангалору, человеческий капитал, если им правильно распорядиться, останется главным конкурентным преимуществом Большой Европы, органичной частью которой Россия, несомненно, является.

Такое российско-европейское партнерство в области модернизации вполне возможно, несмотря на сохраняющиеся проблемы, которые уходят корнями во времена холодной войны. Нам следует вновь обратить внимание на концепцию «общих пространств», утвержденную Россией и Европой около десяти лет назад, поскольку, к сожалению, выполнение на практике дорожных карт по созданию этих «общих пространств» оказалось слишком сложным и неустойчивым процессом. Однако сам подход был правильный, и при наличии политической воли, желания и упорства с обеих сторон Европа и Россия непременно преодолели бы расхождения, которые все еще разделяют наш континент.

Европейцы имеют полное право критиковать Россию за несовершенства и недостатки нашей политической, судебной и экономической систем и методов. Но европейцам следует также быть осторожными и не подвергать эти системы остракизму. Мы все должны помнить, что Россия пережила глубинные изменения в экономической, социальной и политической сферах всего лишь 20 лет назад. Такие трансформации в национальной психологии, самоидентификации, политической культуре и социальном поведении требуют времени, и европейцы должны это понимать, особенно с учетом их собственного непростого опыта расширения ЕС.