Евсения. Лесными тропками

– Ну-ну... Значит, мы с тобой теперь подельники.

– Секретные, - еще громче зашелся бес, а потом вспомнил про ухо.
– О-ох... Сильна ты в гневе, Евся... Я про тебя господину никогда не наушничал, даже, когда он меня о том просил. Иначе, ты б давно здесь сидела. Сразу после тех проводин Леховых, когда он к тебе приставать начал, а ты от него в лес сбежала.

– Ага, - вмиг сошла с меня прежняя веселость.
– Дурень весевой... А за мной вглубь бежать побоялся.

– А как же, у него ж свечки то нет, как у этого твоего, чужака.

– И ничего он не мой, - понуро отмахнулась я.
– Да и свечка его какая-то странная. На меня, если и действует, то слабо. Однако сюда припереться ему не помешала. Значит, все ж защищает.

– Это не свечка у него "странная", это магия твоя для нее чужая. Не на твою магию защита стоит, - авторитетно пояснил мне бесенок.

– Как это, "чужая"? Если мать моя была дриадой, а отец - магом воды, как сегодня выяснилось, то...

– ... то при смешении их кровей получилось... Да все, что угодно может получиться с какими угодно способностями.

– Да ну?
– выкатила я глаза на такое заявление.

– Ну да, - передразнил меня "секретный подельник".

– Вот это новость за новостью... Скажи мне, Тишок, а почему я раньше в себе этих... способностей не замечала?

– Да я не знаю, - пожал тот покатыми плечиками.
– Они в тебе всегда были, только дремали до времени, потому как, врожденные. А как проснулись?.. Вот была у меня одна знакомица...
– заерзал он на досках, устраиваясь по удобнее.
– Давняя. Бесовка - так себе. Даже толком то морочить не умела. Сидела все время в камышах, да рыбу из сетей воровала. Да и то, если свезет. А как-то раз случилась с ней оказия - попалась она в одну из сетей, да так перетрухнула, что уволокла ту сеть с собой на дно, а потом еще долго по речке с ней носилась, - захихикал Тишок.
– Половину гнили донной собрала за собой, пока ее не вызволили.

– И что с того?
– непонимающе прищурилась я на рассказчика.

– Да то, что с тех пор стала она самой первой "страшилкой для местных". Так разошлась, что гребли от нее наутек, даже без весел. А все от страха пережитого. Видать, в голове что-то стряслось в тот момент, - важно подытожил бес, почесав шерстяной бок.

– Ага... От страха.

– Да это не только от страха бывает. Может быть просто, от... от...
– задумчиво закатил он к темнеющему небу глазки.
– от впечатления сильного.

– Значит, я вначале сильно должна была... "впечатлиться"?
– вновь вспомнила я те самые манящие огни в бездонно черных глазах.

– Точно! Вначале впечатлиться. Это и было тебе толчком. Точнее, не тебе, а дремлющей внутри тебя магии.

– Ну и на кой мне теперь эта магия?
– с сомнением хмыкнула я, а потом, вдруг, круто развернулась к замершему Тишку.
– Слушай, а как ты думаешь, может она мне помочь избавиться от моих ночных кошмаров? Ведь это было бы... новая жизнь у меня бы тогда была. А, Тишок?

– Помочь избавиться от того сна?
– внимательно переспросил он.

– Да.

– И от ночных прогулок по моей тропке после него?

– Да.

– И чтобы ты смогла потом начать новую жизнь, в другом месте с другими людьми?

– Ну-у, да.

Тишок глянул куда-то в сторону, потом вздохнул и поднял на меня глазенки:

– Знаешь что, Евся. Я, конечно, водяной бес, но к воде сильно не привязан. Поэтому, совладать с ней не могу и управлять ею не умею. Но, я зато, умею ее слушать. Иначе, не узнал бы про твой полет с моста. И вода мне нашептала, что все в мире течет и все изменяется, если только этого захотеть. Но, больше я тебе сказать ничего не могу. И даже наша с тобой "подельничья" дружба не поможет. Здесь связь по крепче мне язык сковывает. Только, знаешь, что?
– дернул он кисточкой на хвосте.
– Пообещай мне, очень тебя прошу.

– О чем ты, Тишок?
– затаила я дыхание.

– Что не бросишь одного в беде.

– Хорошо, обещаю, - кивнула я в ответ, сама еще толком не зная, к чему волховецкому слуге мои зароченья...

ГЛАВА 7

Вернувшийся к вечеру дня следующего волхв застал всю домашнюю картину прежней, без каких либо, видимых его оку изменений и, немного пометав глазами от Адоны ко мне, стих, буркнув лишь:

– Баньку истопите. А то намытарился по зною да мошкаре, - ну и слава всем его "дальнозорким" богам.

А потом потянулись наши долгие летние дни, отсчитывающие первый и самый главный из трех "разнотравных" месяцев. Батюшка Угост с головой погрузился в скопившиеся весевые дела, об очередном завершении которых мы с Адоной узнавали по возникающим на нашем пороге, то корзины с яйцами, то мешка с мукой. А один раз, так и вовсе - привязанного за длинные рога к перильцам, черного, в гроздьях репьев, козла. Правда, задира этот вскорости исчез. Вместе с волхвом, на кроваво-красном закате. В аккурат за два дня до самого большого летнего праздника - Солнцеворота. И куда они на пару направились, мы с дриадой точно знали, хотя вслух такие дела (и даже жестами) обсуждать обеим совсем не хотелось.

Я за неделю сумела, все ж пару разочков, вырваться (под разными, подсунутыми Адоной, предлогами) в весь к своей дорогой подружке. Но, посекретничать с ней у нас все как то не получалось... Эх, жаль, одуваны окончательно отцвели. А то б отплатила я Любоне ее же "душевной открытостью". Да, думаю, случай такой еще представится. Это я про "посекретничать"...

Сейчас же все мысли мои были заняты еще одним важным занятием, на которое я тратила время тоже, к сожаленью, урывками...

– А ты меться лучше!

– А ты не прыгай передо мной!

– А ты... А-ай! Мазила тиноглазая!

– Сам ты, егоза хвостатая!.. Э-эй! Куда побежал?!
– вслед запетлявшему меж деревьев бесенку прокричала я и в сердцах плюнула.
– Каждый раз, одно и тоже.

Занятия наши по освоению "водной магии" шли с переменным успехом, выражался который в одном лишь подбитом глазе у Тишка (чем для нас обоих не успех?). И основаны были, исключительно на наитии, без всяких научных знаний. Хотя бесенок утверждал, что и знакомство с "начатками" мне мало чем поможет, так как сила моя от привычной, стихийной магии, все ж отличается. Да мне о том судить глупо. Поэтому я пока лишь "поднимала" воду из горшка. Потом ее на весу замораживала (почти всегда удачно) и училась метко сей зависший "хрусталик" в мишень метать. В остальном же приходилось только наблюдать за собой да к себе прислушиваться. Ведь что такое понимание магии для дриады - окружающий ее мир. Именно он дает ей силы в нужный момент и силы эти также естественны для нее, как умение дышать или видеть. Потому как дриада и сама - часть этого мира. Листик на дереве. Ягода на кусте или цветок на лугу. Кому как краше покажется. А привычная, стихийная магия подразумевает собой нечто иное. Выражаясь простым языком - подчинение этой самой силы, для которого магу приходится выписывать нужные знаки и шептать формулы-заклятья. Потому как маг - просто ее умелый (или не совсем) пользователь. И то, что дается дриаде "даром", по праву причастности, как любому лесному духу, магу приходится с усилием брать... Чем же являлась сейчас я, со своими, вдруг проснувшимися способностями, для меня же самой оставалось по сей день загадкой. Поживем - увидим...

– Ладно, вылазь! У меня все одно вода в горшке кончилась.

– А, точно?
– высунулось из под корней вяза одно серое ухо.

– Точнее не бывает... Разве что... ледышки по траве пособирать...
– ухо дернулось и тут же исчезло.
– Да я пошутила, вылазь! Пошли со мной к Тихому ручью. Я оттуда новой наберу!
– крикнула, уже разворачиваясь на ходу.

– Ох, горе мое, горемычное... Хорошо хоть, не к Желтку, - выбрался бесенок из мшистого сплетения и запрыгал сбоку от меня. Вот уж, загнул! Да я и в беспамятстве к этому, разящему ржавью источнику ни ногой. Мало того, что находится в совсем другом конце леса, так еще и...