Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников том 1

своей он должен был знать в совершенстве русский язык и, по всем вероятиям, находился в близких соотношениях со всеми тогдашними литераторами (так как

типографий тогда было немного), а судя по времени, мог быть в сношениях и с

знаменитым в то время Новиковым. Во-вторых, косвенным образом об его

развитости можно заключить и из того, что своего сына, Василия Михайловича, он повел так, что тот получил высшее образование и впоследствии был не только

доктором, но и профессором Московского университета на одной из кафедр по

медицинскому факультету. <...>

От брака Федора Тимофеевича с Варварой Михайловной (это был первый

брак Федора Тимофеевича) был один только сын Михаил Федорович, оставшийся

холостым, и две дочери: Александра Федоровна, в замужестве за Александром

Алексеевичем Куманиным, то есть моя тетка, и Марья Федоровна - моя мать.

После смерти бабки моей Варвары Михайловны в 1813 году дед мой Федор

Тимофеевич женился вторым браком на девице Ольге Яковлевне Антиповой в

1814 году. <...>

Итак, во время моего малолетства у нас были следующие родные со

стороны матери: 1) отец ее Федор Тимофеевич Нечаев; 2) брат Михаил

Федорович Нечаев; 3) сестра родная Александра Федоровна Куманина и ее муж

Александр Алексеевич Куманин; 4) мачеха Ольга Яковлевна Нечаева; 5) сестра

единокровная Ольга Федоровна 6) и таковая же Екатерина Федоровна; 7) родной

дядя Василий Михайлович Котельницкий и его жена Надежда Андреевна; 8)

сестра двоюродная Настасья Андреевна Маслович и ее муж Григорий Павлович; 9) двоюродный брат Василий Андреевич Тихомиров. Все эти личности были

родственно знакомы с нашим семейством и бывали в нашем доме <...>.

Рассказавши все, что знаю, об отце и матери, их происхождении и

родстве, я должен сообщить то же самое и о нашем семействе. Отец мой женился

на моей матери в 1819 году. До рождения моего у родителей моих было трое

детей, следовательно, я был четвертым. В 1820 году, октября 13-го, родился мой

старший брат Михаил; 1821 года, октября 30-го, родился брат Федор; 1822-го

года, декабря 5-го, родилась сестра Варвара. После меня у родителей моих было

еще четверо детей; а именно - сестры Вера и Любовь родились 22-го июля 1829

года близнятами; брат Николай родился 13 декабря 1831 года, и сестра

Александра, родившаяся в июле 1835 года. <...>

Квартира, занимаемая отцом во время моего рождения и младенчества <С-

>, была в правом (при выходе из двора) каменном трехэтажном флигеле

московской Марьинской больницы, в нижнем этаже. Сравнивая теперешние

помещения служащих лиц в казенных квартирах, невольно обратишь внимание на

то, что в старину давались эти помещения гораздо экономнее. И в самом деле: отец наш, уже семейный человек, имевший в то время 4-5 человек детей,

28

пользуясь штаб-офицерским чином, занимал квартиру, состоящую, собственно, из

двух чистых комнат, кроме передней и кухни. При входе из холодных сеней, как

обыкновенно бывает, помещалась передняя в одно окно (на чистый двор). В

задней части этой довольно глубокой передней отделялось помощию дощатой

столярной перегородки, не доходящей до потолка, полутемное помещение для

детской. Далее следовал зал, довольно поместительная комната о двух окнах на

улицу и трех на чистый двор. Потом гостиная в два окна на улицу, от которой

тоже столярного дощатою перегородкою отделялось полусветлое помещение для

спальни родителей. Вот и вся квартира! Впоследствии, уже в 30-х годах, когда

семейство родителей еще увеличилось, была прибавлена к этой квартире еще

одна комната с тремя окнами на задний двор, так что образовался и другой

черный выход из квартиры, которого прежде не было. Кухня, довольно большая, была расположена особо, через холодные чистые сени; в ней помещалась

громадная русская печь и устроены палати; что же касается до кухонного очага с

плитою, то об нем и помину не было! <...> В холодных чистых сенях, частию под

парадною лестницею, была расположена большая кладовая. Вот все помещение и

удобства нашей квартиры!

Обстановка квартиры была тоже очень скромная: передняя с детской были

окрашены темно-перловою клеевою краскою; зал - желто-канареечным цветом, а

гостиная со спальной - темно-кобальтовым цветом. Обои бумажные тогда еще в

употреблении не были. Три голландские печи были громадных размеров и

сложены из так называемого ленточного изразца (с синими каемками).

Обмеблировка была тоже очень простая. В зале стояли два ломберных стола

(между окнами), хотя в карты у нас в доме никогда не игрывали. Помню, что

такое беззаконие у нас случилось на моей памяти раза два в дни именин моего

отца. Далее помещался обеденный стол на средине залы и дюжины полторы

стульев березового дерева под светлою политурою и с мягкими подушками из

зеленого сафьяна. <...> В гостиной помещался диван, несколько кресел, туалет

маменьки, шифоньер и книжный шкаф. В спальне же размещались кровать

родителей, рукомойник и два громадных сундука с гардеробом маменьки. Я

сказал, что стулья и кресла были с мягкими подушками <...>. Подушки же у

стульев, кресел и диванов набивались просто чистым волосом, отчего при долгом

употреблении на мебели этой образовывались впадины. Стулья и кресла, по

тогдашней моде, были громадных размеров, так что ежели сдвинуть два кресла, то на них легко мог улечься взрослый человек. Что же касается до диванов, то

любой из них мог служить двухспальной кроватью! Вследствие этого, сидя на

стульях, креслах и диванах, никоим образом нельзя было облокотиться на спинку, а надо было всегда сидеть как с проглоченным аршином. Гардин на окнах и

портьер при дверях, конечно, не было; на окнах же были прилажены простые

белые коленкоровые шторы без всяких украшений.

Ясное дело, что при такой небольшой квартире не все члены семейства

имели удобные помещения. В полутемной детской, которая расположена была в