Фабрика грез (Том 2)
Шрифт:
– Пол, ты прекрасно знаешь, где я была. Я звонила тебе в офис и оставила сообщение.
– Ты пролетела полмира, чтобы участвовать в каких-то спасательных работах, - сердито ответил он.
– Что ты о себе воображаешь? Что ты Рембо?
– Не говори глупостей, Пол. Двое наших людей пропали и были в опасности.
– Значит, для этого именно тебе понадобилось туда лететь.
Элеонор слишком устала.
– Да, надо было. И я слетала. Потому что эту часть работы я никому не могу перепоручить. А сейчас, если позволишь, я хочу лечь спать. Я совершенно вымоталась.
Пол не шелохнулся.
–
– с яростью воскликнул он.
– В эти дни ты обязана быть здесь.
Она прикусила губу, чтобы не закричать и не вывалить ему всю правду. Если ему и предстоит об этом узнать, то не так. Не во время ссоры.
– Слушай, я обязана была попытаться спасти жизнь Зака и Меган, сказала она как можно спокойнее.
– Давай поговорим позже, о'кей? Сейчас не слишком подходящее время. Я на самом деле валюсь с ног. Я устала.
– Это я устал!
– раздраженно завопил Пол.
– Устал от того, как легкомысленно ты относишься к браку. А ты слышала о Роксане Феликс?
– Да, я...
Но он продолжал кричать:
– Ты понимаешь, сколько и чего мне приходится выслушивать у себя на работе? Эти насмешки наших аналитиков! Люди умолкают, когда я прохожу мимо. Разве ты никогда не проверяешь людей, нанимая на работу?
– Но она не нанята на работу. Она актриса, - сказала Элеонор, стараясь держать себя в руках.
– "Артемис" - это студия, а не Федеральное правительство. Мы не обязаны звонить в ФБР.
– "Артемис" была студией, если ты это имеешь в виду.
– В голосе мужа Элеонор отметила неожиданную нотку удовлетворения.
– Акции упали. Почти до нуля, им почти конец, Элеонор. Ты потеряла миллионы.
Элеонор обратила внимания на "ты".
– Ну что ж, меня по крайней мере есть кому кормить. У меня есть ты, саркастически заметила Элеонор.
– Не время шутить!
– Пол Халфин кричал. Он побагровел от негодования.
– Пока ты играешь в свои игры на проклятом тропическом острове, твоя студия рушится! Твои акции превращаются в пыль! Бьюсь об заклад, ты даже не попыталась освободиться от них! Ты совершенно не заботишься о нашей репутации!
– Ты хочешь сказать, теперь я больше не респектабельный президент студии, на которой ты женился?
– спокойно спросила его Элеонор.
– Да!
– взвизгнул Пол.
– Пол, а ты меня любишь?
Он глубоко вздохнул, немного отступив назад.
– Конечно, люблю. Но так больше продолжаться не может.
Элеонор кивнула:
– Ты прав. Я хочу развода.
– Ты говоришь это несерьезно.
– Он неверяще посмотрел на нее.
– Ты хочешь развестись со мной? Ты что, не понимаешь, что в этом городе твоей карьере пришел конец? Ты потеряла работу, потеряла деньги. Что еще у тебя осталось?
– Моя гордость, - просто ответила Элеонор.
Пол уставился на нее в немом удивлении. Под этим взглядом она взяла свой чемодан, вышла в гостевую спальню и закрыла за собой дверь на задвижку.
***
Том Голдман выглядел плохо. Под глазами залегли темные круги, и у него не было времени побриться. Выдавались в его жизни тяжелые периоды, но никогда ничего подобного не было. Он разрывался: дистрибьюторы требовали информации - обанкротилась
студия или нет, режиссеры, продюсеры, актеры паниковали насчет проектов, связанных с "Артемис", журналистам хватило ума и хитрости обмануть его помощников и прорваться к нему, агенты истерически кричали, что их клиенты окажутся в больших долгах, если компания пойдет на дно, а обезумевшие акционеры выкрикивали всякие обвинения. Шея Тома болела от телефонной трубки, звонки, казалось, никогда не иссякнут, ему приходилось отвечать сразу по шести линиям.Марсия принесла ему на ленч пиццу, но у него не было паузы между звонками, чтобы ее съесть, и в четыре часа дня пицца, холодная, все еще лежала у него на столе.
Элеонор встала в дверях кабинета Голдмана, наблюдая, как ее босс произносит какие-то успокаивающие заверения в трубку. Он полулежал в кресле, закрыв глаза, будто ему больно было открыть их.
– Я не могла просигналить ему, что вы здесь, мисс Маршалл, призналась Марсия.
– Невозможно пробиться. Все дни телефон напрочь занят.
– Все нормально, Марсия, - ласково сказала Элеонор.
Секретарша выглядела совершенно растерянной и потрясенной. Она терзала свои руки и готова была разразиться слезами в любую секунду. На ее столе четыре разных телефона звонили не унимаясь, факс работал, сообщения медленно переползали через край подноса и каскадом ниспадали на пол, соединяясь с бело-серой кучей бумаги. Марсия была фанатично аккуратной женщиной, и Элеонор понимала: ей просто некогда собирать сообщения.
– О'кей. Слушай, вот что мы сейчас сделаем, - сказала Элеонор.
– Ты отключаешь все звонки мистеру Голдману, будто у него совещание и его нельзя тревожить.
Марсия неуверенно посмотрела на Тома, который по-прежнему сидел за столом с закрытыми глазами.
– Но...
– Да, у него совещание со мной, - твердо сказала Элеонор.
– А ты можешь отдохнуть остаток дня. Это приказ.
– Хорошо, мисс Маршалл, - сказала она с благодарностью и поспешила к своему столу.
Элеонор тихо закрыла дверь кабинета Тома и на цыпочках подошла к нему. Потом взяла у него из рук трубку и сказала:
– Он перезвонит.
И положила трубку на аппарат.
– Элеонор!
– воскликнул Голдман, не веря своим глазам.
– Что ты здесь делаешь? Я не ожидал тебя до завтрашнего утра.
– О, похоже все так рады меня видеть, - насмешливо сказала Элеонор.
– Я правда рад тебя видеть, ты понятия не имеешь как, - сказал Голдман со слабой улыбкой.
– Ну, очень плохо?
Он поднял одну бровь.
– Даже не буду напрягаться и отвечать на твой вопрос.
– Я велела Марсии отключить телефоны, - призналась Элеонор, - нам надо поговорить.
– Хочешь холодную жирную пиццу?
– спросил Том, отламывая неаппетитный кусочек и отправляя в рот.
– Ты меня сильно искушаешь, но нет. Ты разговаривал с правлением?
Голдман кивнул:
– Да. Я повторил им твои слова. Им не понравилось.
Но они согласились вступить в игру. Руководство пока остается на месте, они сделают все от них зависящее, поработают с банками, чтобы поддержать акции. Я думаю, у них просто нет выбора. Они могут вообще потерять все вклады.
Элеонор обошла комнату, быстро соображая.