Факт или вымысел? Антология: эссе, дневники, письма, воспоминания, афоризмы английских писателей

Паруса колыхались в ожидании ветра, судорожно, точно издыхающая рыба, вбирали в себя воздух. Войти в комнату, громким голосом обратиться к хозяину и хранить заносчивое молчание с незнакомцем — признак примитивного ума. Факты. — Неустанно изобличать их лживость; каждый человек в той или иной мере соучастник. (Чего стоят наши заверения!) Английская спесь — horror carnis humanae [157]  — отсутствие улыбок; все это блекнет в сравнении с их /сицилийцев. — А.Л./ гордостью, презрением и истинным отчуждением — а те alienum [158] . Только детские умы — я в этом убежден — привязываются к (так называемой) «старине». Философия для избранных и религия для многих — вот истинные друзья поэзии; благодаря им поэзия доставляет нам удовольствие своей надмирностью и стремлением любовного чувства к обобщениям.

157

Страх плоти человеческой (лат.).

158

Мне чуждо (лат.); сокращенный вариант афоризма Теренция «Ничто человеческое мне не чуждо» («Nil humani a me alienum puto»).

Парламент поэтов никогда бы не написал «Потерянный рай». Народному духу, что нетерпим к вооруженному правлению и стремится к правлению законами, можно доверить свободу. Сицилийцев с раннего возраста учат бояться смерти от священников; это мне рассказал один молодой сицилийский дворянин — тот еще ханжа. Когда я шел зеленой лужайкой в театр (ноябрь, понедельник), преследуемый самыми разными мыслями, из сада по левую от меня руку донесся до меня нежнейший запах тополей! Он навеял воспоминания, коих я не достоин. Звери и дети помнят, человек лишь вспоминает. На эту разницу указал еще Аристотель. Одна из наиболее отталкивающих привычек и искушений людей во власти — использовать себе подобных; стоит им только найти человека честного и одаренного, как они, вместо того чтобы любить и чтить его, станут им пользоваться. <…> Как же похожи наши грешки наутро после того, как мы их совершили, на селедку с луком! От них исходит запах харчевни, куда мы, выйдя ненадолго, воротились. Женщины не в пример больше мужчин любят касаться печальных, мучительных, несносных тем, они то и дело возвращаются к ним и весьма неохотно от них отвлекаются. Верх утонченности — не в том, чтобы ценить некие качества или стремиться к ним, например, к благородству, чистому чувству и пр., а в том, чтобы сделать вид, будто ими обладаешь, тогда как в действительности головой владеет самомнение, сердцем — тщеславие, а половыми органами — вожделение. 7 декабря 1804 года. Правда или нет, что моралист аморален?<…> Самый поучительный факт моей жизни состоит в том, что меня всегда преследовал страх, и, быть может, все мои ошибки и вызваны страхом — страхом боли или стыда, а никак не предвкушением радости. <…>

1805

О нечистоплотности скромных женщин, которые вызывают нечистые мысли. Каждый брошенный на них взгляд они воспринимают как похотливый, себя же ведут так, словно обвиняют вас, что вы с ними согрешили. <…> Этот шепот, когда только заснул или засыпаешь… Что он такое? Откуда берется? Сокровищница вздора! Выродились не люди, а чувства. … О стране — в моем случае Великобритании. Никакой романтики! Почему вообще следует любить свою страну? — Это аксиома. — Пусть так! Но ведь и аксиома предполагает определение, которое ей предшествует. Что ты понимаешь под «своей страной»? Ком глины под ногами? Или место, где ты родился? А что если я родился на сицилийском судне, где мою мать, англичанку, затащили в постель?' — Нет, это страна, где родились мои родители. — А что если и мой отец появился на свет на корабле? И т. д., и т. д. Субботняя ночь. Когда негров в Америке или в Вест-Индии безжалостно секут плетьми, они утешают себя тем, что раны станут белыми… О той легкости, с какой лжецы верят в собственную ложь. Пояснить это на примере французов, сицилийцев, вообще католиков… Битва книг ^{347} . Точно так же и битва чудес — католических, мусульманских, языческих. <… > Современная поэзия — стремление поэтов непременно произвести впечатление. <…>

1806

Развалины Европы подобны треснувшему зеркалу, которое воспроизводит ее собственный лик, многократно его преумножая, и в котором отражаются стыд и отчаяние. В самом деле, в любом зле можно разглядеть добро; так, пламя, которым объят загоревшийся дом, осветит его хозяину путь к бегству. Тот опыт, что подобен молнии, от удара которой глаза спящего раскрываются, чтобы никогда больше не закрыться, а глаза бодрствующего закрываются, чтобы никогда больше не открыться.

1807

Тот, кто защищен успехом своих преступлений, полагает, что делает доброе дело. Нет большего преступления против высокой морали и благородного душевного склада, чем вообразить, будто добро и закон, с одной стороны, и человеческая жизнь, с другой, — вещи несовместные! Это все равно, как если бы человек вслед за медведями, тиграми, волками и прочими дикими зверями притворился овцой! (Отличная речь для негодяя вроде Бонапарте.) Стоит человека возненавидеть, как его добрые дела начинают вредить ему больше, чем дурные; за добрыми делами будут усматривать дурные намерения — порок же под маской добродетели вызывает куда большее отвращение, чем порок в собственном обличье. Многие партийные деятели рассуждают так, будто ненавидят свою страну, не радуются ее успехам и торжествуют, когда она терпит неудачу. На самом же деле они всего лишь ненавидят соперничающую партию, и, окажись они за границей, они выступили бы как истинные патриоты. Настоящее же чудовище тот (а это, увы, в наши чудовищные дни vollendeter S"undh"aftigkeit [159] ), кто порочит свою страну, находясь за ее пределами.

159

Здесь: общий грех (нем.).