Fallout Fantasy

Тая, забрав пустую глиняную посуду из-под еды, ушла, наказав Джону отдыхать, но он ощущал в себе силы и потребность встать. Едва девушка покинула хижину, он спустил ноги на циновку возле кровати и лишний раз убедился, что его тело прекрасно его слушается. Голова немного закружилась, когда он осторожно встал, но головокружение быстро прошло. Расставив руки и слегка пошатываясь, он подошел к двери и открыл ее. Выйдя наружу, Джон оказался под лучами солнца. Пятки приятно пригревала нагретая солнцем земля. Дом деда Таи находился на возвышенности, и поселок был как на ладони.

Щурясь, Джон уселся на оказавшуюся здесь весьма кстати скатанную в рулон циновку и окинул взглядом дюжину похожих друг на дружку хижин. Между хижинами носилась беззаботная ребятня, несколько взрослых занимались своими делами в деревне, но большинство работали в поле, которое находилось неподалеку. Джон улыбнулся и поднял лицо к солнцу, а когда вновь посмотрел на поселок, то заметил, что по направлению к хижине по тропинке поднимается Тая. Глядя на девушку, Джону вдруг пришла мысль, а не пора ли ему, наконец, как он мечтал когда-то, остепениться и остаться жить вот, например, в этом Шемиче. Да и Тая ему очень понравилась. Чем черт не шутит, может покончить с путешествиями и остаться здесь, в таком мирном и приветливом местечке.

4. РОЖДЕСТВО В РЕНО.

Этот вечер начинался, как и все остальные. Едва солнечный диск опустился за горизонт, Броуди направился на улицу высматривать сына и дочку. Он каждый раз предупреждал их, чтобы они не отходили от дома далеко. Но ведь это же дети. Никогда не знаешь, куда их занесет очередное приключение. Наверное, только дети могли отвлечься от окружающей неприглядной действительности и создать поверх нее свой светлый, радостный и беззаботный мир. Домишко Броуди находился на окраине Рено. Да и домом его нельзя было назвать. Сохранившаяся бетонная коробка до войны была чем-то большим, чем сейчас. Отец Броуди помнил, как выглядел этот дом. Но сам Броуди не застал эти времена. Сколько он помнил себя - Рено всегда был таким - мертвый и заброшенный днем, как будто война прокатилась по нему только вчера, и пробуждающийся огнями с первых минут захода солнца. Тогда и начинался трудовой день Броуди. Детишки возвращались с прогулки, и Броуди, как и его жена Мари когда-то, укладывал детей спать. Мари умерла от рака два года назад, а Броуди так и не оправился от потери. Единственное, что поддерживало его в этой жизни - его дети. Семилетний Джонни был настоящим помощником, и Броуди уже сейчас угадывал в чертах его упрямого детского лица своего отца. Арабелла, на два года младше брата, напоминала Броуди жену. Иногда он подолгу наблюдал за девочкой, когда в редкие вечера отдыха они все вместе разбирали старые книги или пытались починить сломанное радио, разыгрывая все вместе сказку о таинственной радиостанции, которая рассказывает невероятные истории в мертвом эфире Земли. Жесты, манера держать голову, выражение грусти и улыбка - все напоминало Мари. Тогда сердце Броуди вдруг начинало щемить, и он прятал от детей свои внезапно увлажнившиеся глаза.

Вот и вчера, разбирая кипу старых журналов, извлеченных и мусорной кучи в подвале дома, Джонни наткнулся на изображение розовощекого человека в красном колпаке, радостно махающего рукой и восседающего на санях, которые несла по небу оленья упряжка. Мальчик засыпал отца вопросами: кто это и что этот человек делает? Броуди сам смутно представлял, кто же это такой - Санта Клаус. Еще когда был жив отец, они устраивали праздник по поводу Рождества. Рождество, по словам отца, - это нарядная елка, снег на улицах, яства на столе и ожидание подарков от Санты. Броуди никогда не видел снега и слишком рано стал понимать, что те скромные подарки прячет в его носок отец, и Санта Клаус тут ни причем. Но сейчас, глядя в глаза детей, он не знал, что им ответить. Попробовать воссоздать для них слышанную от отца сказку или раз и навсегда разрушить иллюзорные представления о празднике? Броуди словно раздвоился. Его мысли все еще не оформились в какое-то решение, а язык уже рассказывал детям красочную историю про седобородого дедушку, в ночь перед Рождеством забирающегося через печные трубы в дома и оставляющего подарки маленьким детям. По небу его носят диковинные олени, запряженные в волшебные сани. Джимми и Арабелла, раскрыв рты, слушали отца, а он, опомнившись, понял, что обманывает наивных детей и теперь будет очень сложно отвечать на их вопросы. А вопросы не заставили себя ждать:

– А что такое печная труба?

– А как он в нее пролезает?

– А сани на плазмотронном двигателе или с ядерным приводом?

Броуди придумывал ответы на ходу. Горящие детские глаза не позволяли просто отшутиться или уйти от ответа. И вот, наконец, когда поток вопросов, казалось, иссяк, Арабелла поинтересовалась:

– Па..., а когда будет Рождество?

Броуди уже понял, что попал в незамысловатую ловушку, которую детишки расставили для него этим невинным вопросом. Подтекст он читал в их глазах. Броуди стал считать месяцы, а затем дни, потом глянул искоса на страничку злосчастного журнала и весь похолодел. Завтра... Рождество будет завтра.

И вот этот вечер наступил. Броуди вяло подумал, что детей опять придется искать возле особняка Райтов, где они прибивались к стайке окрестных детей. Так оно и вышло. Закат уже затухал, лишь деликатно напоминая жителям свободного города, кто властвовал над ними весь этот день. Но на улицах Рено и так было светло. Неоновые вывески, огни фонарей и окна начавших открываться многочисленных магазинов и питейных заведений освещали улицы не хуже, чем днем. Город в их свете становился уютным и, чтобы не говорили про Рено пришельцы из пустоши, проклиная его мафиозные Семьи и порок, который царил на его улицах, Рено был неповторимым городом - жемчужиной в сердце пустошей. Ведя детей домой, Броуди лелеял в душе слабую надежду, что сын и дочь уже давно позабыли про их вчерашнюю находку и даже не вспомнят о ней. Однако когда Броуди уже облегченно вздохнул, поправляя одеяльце на Араббеле, та распахнула глазенки и, упреждая поцелуй отца в лобик, спросила с хитринкой в глазах:

– Санта сегодня придет к нам, да? И будет елочка, да? И игрушки? И снег?

Броуди отвел глаза в сторону и тут заметил, что Джонни на соседней койке повернул голову и ожидает, что ответит отец. Так... Заговор!
– подумал Броуди.

– Давайте-ка спать, проказники. Санта приходит только к тем, кто крепко спит в рождественскую ночь...
– Броуди ни сказал ни нет, ни да, но дети восприняли его ответ, как обещание, и послушно закрыли глаза, готовясь к сказочным снам. Броуди спохватился, но было уже поздно. На душе скребли кошки, и отправляясь на поиски случайного заработка на улицах Рено, Броуди с ужасом представлял, что он скажет детям завтра утром.

Возможностей подзаработать на улицах Рено было много. Но вот в чем проблема - таких, как Броуди, полунищих бродяг в городе был пруд пруди. Нет, конечно, можно было заняться и чем-то "серьезным" - предложить свои услуги Семьям - но это верная дорога на Голгофу, где, в конце концов, оказывались все гангстеры. Первое место, которое следовало посетить - это заведение Ренеско. Он иногда платил таким, как Броуди, за помощь в погрузке товара или уборке магазина перед открытием. Еще издалека Броуди приметил на задворках магазина Ренеско фуру и заспешил в надежде наняться на разгрузку. Но, увы, ловкачи были уже здесь. Работа испарилась. Броуди просто ради очистки совести зашел в сам магазин и наткнулся на какого-то немытого прощелыгу, который сметал в кучу использованные шприцы и обертки от химикатов в кучу в углу зала. Сам Броуди не то чтобы был хорошо одет, но, по крайней мере, его ветхий шерстяной свитер, который связала еще Мари, был чист, а на штанах, сделанных из старого защитного комбинезона, было не так уж и много масляных пятен. Но все равно бродяги узнавали друг друга издалека, и вот теперь этот ухмыльнулся Броуди, давая понять, что на сегодня место занято.

Уходя, Броуди засмотрелся на коробки товаров за прилавком, промаркированных "Город Убежище" и "Броукен Хиллс", и внезапно столкнулся нос к носу с хозяином магазина. Ренеско отскочил, тоже, видимо, поглощенный какими-то своими мыслями и не заметивший посетителя.

– Эй, Броуди, ты чего тут на проходе стоишь? Извини, но сегодня мне пришлось нанять других ребят. Скоро уже открывать и мне надо быстрее распихать товар, - Ренеско стал бочком протискиваться мимо Броуди, что-то пряча сбоку за объемистым животом, как будто боялся это нечто поломать или измять.

Броуди произнес дежурное приветствие и уныло пролепетал:

– Да ничего, как-нибудь в другой раз...
– Тут Броуди наконец увидел то, что так старательно оберегал Ренеско, и прирос к полу. В руках у хозяина магазина была маленькая кадка, заполненная черной жирной землей, а из нее торчал пушистый еловый саженец. Миниатюрная елочка. Маленькая копия той, что была изображена на страницах журнала. Пушистые лапки сочных зеленых иголок были растопырены в разные стороны от низенького коренастого ствола, а вверх тянулась стройная зеленая опушка, довершая идеальный конус маленького растения. Ренеско расплылся в улыбке и охотно похвалился этим чудом:

– Да, Броуди, настоящая елочка. Правда, карликовая - ну да где сейчас найдешь такую, как их описывали до войны. Где-нибудь в северных странах до сих пор стоят целые заснеженные леса, ну а эту мне в подарок прислали из Броукен Хиллс.

– И для чего она тебе?
– Броуди горящими глазами рассматривал деревце.
– Будешь праздновать Рождество?

Ренеско на секунду задумался. А затем благодушно продолжил:

– Надеюсь заработать большие деньги. Предложу сегодня Семьям эту диковину. Ну, извини, у меня много дел...