Фальшивая жена
Шрифт:
– Тебе не за что извиняться, - успокаивал меня Виктор, нежно гладя по волосам, - Ты не сделала ничего ужасного. Ну почти.
– Почти? У нас теперь сад называется не «вечная весна, а «вечная зима», донеслось язвительное со стороны входа, - Не говоря уже о замороженных телах.
Мы с Виктором обернулись к двери, где, прислонившись к стене, стоял Кай Валентайн.
– Замороженных телах? — ужаснулась, неловко освободившись из объятий Виктора.
Генерал неохотно отпустил мои плечи и пояснил:
– Это были плохие. А ты, выйди и не подглядывай, - добавил, сурово глядя на князя.
–
Иначе в очереди на компрометацию девичьей чести я по праву статуса буду первым.
Триединый! Что он сейчас имел в виду? Сын императора всерьез говорил о компрометации меня?
Виктор посмотрел на жутко чем-то довольного Кая тяжелым взглядом и мрачно проговорил.
– Афина, как только ты будешь готова, слуга проводит тебя в личный кабинет одного бессмертного князя, и мы обо всем поговорим.
Тон, каким было сказано слово «бессмертный», явно намекал, что лично Виктор очень сомневался в неуязвимости Кая. Князь лишь хмыкнул на его замечание и никак не прокомментировал.
Как только мужчины вышли, вернулась Мира. Девушка посетовала, что я почти ничего не съела, напомнив мне кухарку из приюта. Пришлось сердечно заверить, что после того, как закончу дела, обязательно все доем.
– Остывшее уже не то!
– проворчала служанка, вызвав у меня улыбку.
На душе было легко. И все же сердце тревожно ударилось о ребра, когда я переступила порог кабинета Его Высочества.
В комнате меня ждали только Виктор и Кай. При моем появлении мужчины одновременно поднялись на ноги. Генерал проводил меня к уютному креслу, и только после того, как я уселась, лорды тоже опустились на свои места. Сделали комплимент моему внешнему виду, предложили чай, всевозможные пирожные и даже кофе. Слышала, этот напиток был большой редкостью на Атконе и очень дорогим. Его, доставляли с Дальних земель, поэтому цена была заоблачно высокой.
Поразительно какая учтивость со стороны власть имущих. При том, что я натворила дел в дворцовом саду, их обходительность приятно удивляла. И самую малость настораживала.
Когда наконец чашки были наполнены, а с официальными любезностями покончено, я прямо посмотрела на Виктора и Кая.
– Жду объяснений, - решив, что это прозвучало не очень-то вежливо, добавила, - Пожалуйста.
Такой дерзости в отношении сына императора и генерала королевства я от себя не ожидала. Но пока служанка помогала мне привести себя порядок, у меня было время для размышлений на ясную голову. Виктор постоянно что-то утаивал и не договаривал, а я устала от того, что вокруг меня происходили странные события, которые порой угрожали жизни. Да что там порой. Можно сказать на постоянной основе! Потом я припомнила, что на мое сообщение о смерти генерала, князь ответил довольно небрежно. Тогда я была не в состоянии нормально соображать, но, теперь его насмешливое «опять?» навевало на мысль, что Кай точно знал, что Виктор был жив.
Все, хватит. Я достаточно настрадалась и заслуживала узнать всю правду.
– Какой самоуверенный тон, - заметил Кай, однако в его голосе не было ни капли недовольства, скорее даже веселье, - Как говорят в народе?
Кровь
не водица.– Что вы хотите этим сказать? Вам что-то известно о моей семье?
– с надеждой спросила я и наклонилась вперед, пытливо вглядываясь в лицо, князя.
– Не «что-то», а все. Впрочем, если бы кое кто, - князь стрельнул на Виктора сердитым взглядом, - доверял мне больше, мы бы узнали эту информацию гораздо раньше и не лишились важных свидетелей.
– Согласись, что было слишком много нестыковок и подозрительных обстоятельств, чтобы я мог безо всяких сомнений делиться всем, что удалось узнать, - парировал Виктор, невозмутимо отпивая свой кофе.
– Они и сейчас остались, - Кай поморщился,- И теперь я понимаю, что вся эта неразбериха имеет отношение скорее ко мне, чем к тебе, Винтерс.
– Прошу вас, расскажите о моей семье, - нетерпеливо попросила я, вклиниваясь в их диалог, - Кто они и где сейчас? Почему я росла в приюте?
– Афина, ты последняя из магического рода Леджин, - сообщил Виктор.
Никогда не слышала о таком роде, но сейчас меня больше волновало другое.
– Получается, осталась я одна?
А чего я ожидала? Надеяться на иное было глупо. Но одно дело было расти в приюте и потом жить с мыслью, что вероятно так сложились обстоятельства, и где то там у меня возможно были родители. Или один родитель. Возможно и нет, но я ведь не знала наверняка. Но была огромная разница в том, чтобы предполагать и знать точно.
– Да, вы остались единственной представительницей древнего рода, - подтвердил князь, - Хотя не должны были. Дело в том, что род Леджин выл приговорен к смерти самим императором. Моим отцом.
Мои глаза сами собой полезли на лоб. Час от часу не легче. Что же получается? Я и раньше нарушала закон, но теперь выходит, что само мое существование было вне закона?
– НО за что? Это из-за магии? У меня какой то странный дар..
– Он не странный, - возразил Виктор, - Леджин потомки седьмого Духа. Легиона.
– Это тот, который владел всеми дарами?
– уточнила я и нервно прыснула, но и генерал и князь смотрели серьезно.
Не шутили.
– Если тебе вдруг захочется удариться в истерику, мы не против, - добродушно предложил Виктор, - Откровенно говоря, нам тоже пришлось поломать голову над превратностями судьбы. И новость о том, кто ты есть, всего лишь первая в цепочке поразительных совпадений.
– Не думаю, что эту новость сможет переплюнуть что-то другое, - мрачно отозвалась я, жалея, что мне предложили только кофе и чай. Лучше бы настойку какую. С успокоительным эффектом.
– Вы удивитесь, как сильно заблуждаетесь, леди Афина, - вставил Кай, болтая чаем в кружке. Видимо ему тоже хотелось, чтобы вместо чая там оказалось, что покрепче, - Почти сразу после вашего рождения, нас обручили.
Я как раз сделала глоток из своей кружки, да так и замерла. С надутыми щеками.
– Номинально вы моя невеста.
Невеста?!
Я поднесла чашку обратно ко рту и под озадаченно-смущенными взглядами выплюнула содержимое обратно. А что? Последней из рода Легиона, да еще и невесте Его Высочества вполне можно отмачивать нечто подобное. И вообще, это был мой личный вид истерики.