Фальшивые лабиринты, или Иллюзия отражений

В противном случае я мог бы и пожалеть, что не откликнулся на приглашение лягушки из болота. Обложила со всех сторон, не мытьем, так...

Девушка поклонилась — сначала отцу, потом нам, гостям.

— Гюльчатай, — обратился к ней Кубалай-хан дрогнувшим голосом, -открой личико!

Ну, точно, снова какое-то смешение программ! Это ведь явная компиляция из «Белого солнца пустыни» — я знаю, что у Вики есть этот видеодиск. Или она специально издевается? Считает, что мне деваться некуда? Ишь, имя сменила! А лицо, лицо-то опять Викино будет!

— Перед такими почетными гостями, — продолжал хан, — я полагаю, можно...

«Нет!»— снова чуть не закричал я. Наверное, следовало закричать. Но было поздно.

Девушка откинула паранджу.

Я непроизвольно зажмурился, не успев толком рассмотреть ее лица — как защитная реакция на неприятное воздействие, — но совсем не смотреть было нельзя. И я, заранее прикусив губу — чтобы не поморщиться, — заставил себя посмотреть на дочь Кубалай-хана, сначала чуть приподняв веки.

И... широко распахнул глаза и раскрыл рот!

Девушка не была Викой!

Настоящая восточная красавица — и, может быть, та самая Гюльчатай, я не помню ее лица — смотрела на меня, и с каждым взмахом ресниц взлетало и падало мое сердце...

Да что же это творится-то?! А-а-а... еще одно испытание... Видно, Вика решила пойти по другому пути — пути соблазнов. А вот возьму — и соглашусь... Но — не сейчас. Тем более что Кубалай-хан пока ничего и не предлагает.

Не на меня одного повлияла ее красота. Сэр Жеральд крякнул и вцепился в усы, накручивая их, словно ручку патефона, Юнис открыл глаза еще пошире моего, так что я немного позавидовал его возможностям.

Хан, судя по всему, был обрадован нашей реакций. Он откинулся на подушки и довольно заулыбался.

— Как добрались? — спросила Гюльчатай, обволакивая нас бархатистым голосом.

— Добрались отлично, а вот обратная дорога, я вижу, будет очень трудной, — сэр Жеральд счел, что усы его приобрели достаточно бравый вид и можно высказаться.

— Почему же? — удивилась дочь хана.

— Блеск твоих глаз будет мешать видеть дорогу, — провозгласил сэр Жеральд, — а твои косы — тянуть назад.

— Так оставайтесь! — предложила девушка. — Отец, тебе ведь нужны отважные витязи? — повернулась она к нему.

— Конечно! — хан снова сорвался с места. — Мне очень нужны отважные витязи! Я просто задыхаюсь без отважных витязей!

Я, наконец, совладал с собой и постарался придумать ответ, достойный настоящих рыцарей.

— У тебя замечательная дочь, Кубалай-хан, — сказал я дрогнувшим голосом, — и мы очень благодарны тебе за гостеприимство и за честь, которую тынам оказал... и мы обязательно вернемся к тебе... как только выполним то, что должны: победить дракона и освободить принцессу. Иначе какие же мы будем отважные витязи?

— А, так вы дракона должны победить? — удивился хан. — А я думал — вернуть ему коготь... (Хм, да он все помнит!) А как же... а как же испытания верблюдов?

— Это специальные верблюды, они дрессированы против драконов, — твердо пояснил я, вступив на зыбкую почву догадок и предположений. — Они заплевывают дракону глаза и тушат его огненное дыхание.

— Ты смотри! — поразился Кубалай-хан. — Не забудьте захватить их, когда снова вернетесь сюда. Я укомплектую ими нашу пожарную команду. Да, а для чего вам тогда кони? — вспомнил он, видимо, решив сэкономить.

— Для участия в турнире, — поклонился я. — В столичном граде намечается очередной рыцарский турнир, а по правилам в нем нельзя участвовать верблюдам. Вот почему мы и просим у тебя коней. Тем более что мы их вроде бы заслужили...

— Ага, ага... — начал соображать хан и я подумал, что если его умственные способности передались дочери, то...

— В столице мы всем расскажем, что победили благодаря твоим коням, о светлейший!

— Да о них и так неплохая слава идет, — поморщился хан. — Дополнительная реклама никогда не помешает.

— A y меня еще дочери есть! — вспомнил Кубалай-хан.

— Триста шестьдесят пять? — почтительно спросил я.

— Больше, значительно больше! — замахал руками Кубалай-хан.

— Мы вернемся к этому разговору, о светлейший! — решительно проговорил я.

— Да? — недоверчиво произнес хан и вдруг замер и посмотрел на поднос, где лежали все наши конфискованные во время обыска вещи. — А это что?

И я с удивлением увидел на подносе неведомо как сохранившуюся ириску «Золотой ключик» в обертке. Абсолютно нетронутую. Как она уцелела-то?

— Ириска, — жалобно произнес Юнис.

— Что такое ириска? — спросил Кубалай-хан.

— Конфета, — пояснил Юнис, — сладость. Попробуйте!

— Отравить хочешь? — нахмурился Кубалай-хан.

— Что вы! — изумился Юнис, пораженный такой идиотской, с его точки зрения, догадкой хана.

Он с видимым удовольствием развернул ириску, открыл было рот, чтобы отправить ее туда, но, к счастью, удержался, вздохнул, и, преодолев сильнейшее внутреннее сопротивление, ловким движением профессионала расщепил ее пополам.

Потом, что-то вспомнив, взглянул на дочь Кубалай-хана и каждую половинку разделил снова пополам. Взял маленький кусочек в рот, тщательно разжевал его и сглотнул слюну.

— Последняя, — вздохнул он, протягивая четвертинку ириски Кубалай-хану.

Кубалай-хан с опаской взял кусочек ириски, повертел его между пальцами и осторожно положил в рот, готовый выплюнуть при первых же симптомах чего бы то ни было.

Скоро его лицо приобрело довольное выражение и он аппетитно зачмокал.

— Великолепно! — воскликнул он.

Дочь Кубалай-хана потянулась было к кусочку ириски, однако он легонько ударил ее по пальцам, произнеся:

— Детям много сладкого есть вредно! — и зажевал оставшиеся кусочки. На Юниса было жалко смотреть.

— Больше нет? — спросил Кубалай-хан, облизывая пальцы.

— Увы, — развел руками Юнис.

— Но в нашем королевстве их умеют делать, — подхватил я. — И когда мы наладим с вами торговлю...

— Торговлю! — хан Кубалай ударил кулаком по ковру. — Я сейчас же отправляю купцов к вашему королю! Где это? Покажите по карте! Карту сюда!