Фальшивый брак. Невольная жена императора

Путь прошёл почти неосознанно. Мы почти бежали, я хотел скорее остаться с ней наедине и задать мучающие меня вопросы. Виолет не сопротивлялась, послушно семенила рядом, временами бросая в мою сторону беспокойные взгляды. Но вот, наконец, мы добрались до покоев жены, я провёл её к обеденному столу и подтолкнул к креслу. Виолет послушно села, украдкой растерев покрасневшую кожу запястья.

— Садись, — приказал ей, зло отмахнувшись от чувства вины, а сам поставил на столешницу артефакт и активировал его.

«В перо спрятан яд. Мне нужно подлить его в еду или напиток Доминика. После чего вернуться в Акрию» — прогремели на всю гостиную слова Виолет, каждое из них впивалось в сердце ледяными иглами.

Задохнувшись на миг, она подняла ко мне испуганный взгляд лазурных глаз. Таких невинных, что боль в душе усилилась многократно.

— Объясни, — только и смог выдавить я из себя.

«Пожалуйста, скажи, что это неправда» — взмолился про себя, но гордость не позволила озвучить эту фразу.

Глава 15.3

— Кто дал тебе это? — она протянула руку к артефакту и вновь запустила его, на этот раз перешла в самое начало.

Установилась тишина, прерываемая лишь моим злым дыханием и тихими фразами моей жены и её гувернантки. Виолет хмурилась, ожидая ответа. Я молчал.

— Доминик, кто дал тебе это? Надеюсь, Матео? — она обратила к моему лицу взгляд: не испуганный, а тусклый и печальный.

— Это так важно? — прочистив горло, уточнил я.

Насколько можно доверять Жану? Как он подслушал разговор, о котором не знает Матео? Или мой безопасник молчит, пытаясь разобраться сам, чтобы не вбивать клин в мои отношения с женой? Это вполне в его духе.

— Не уверена, — покачала она головой. — Король уже знает?

— Знает, — соврал я, и она задохнулась.

Наконец, испугалась. Глаза расширились от ужаса, подрагивающие пальцы прижались к губам.

— Этого ты боишься, разочаровать отца? И готова ради его одобрения убить меня?

— Не называй его моим отцом! — внезапно ожесточённо вскинулась она.

Несколько солёных капель соскользнули с длинных ресниц.

— Тогда зачем, Виолет?

Она вздрогнула, снова нахмурившись в замешательстве. Странная реакция…

— Что король рассказал тебе? — уточнила она недоверчиво.

— Я задаю вопросы, — напомнил ей сердито. — И пока ты не ответила ни на один. Это правда? Ты собиралась подлить мне яд?

— Я бы не смогла, — грустно покачала она головой, поднимаясь с кресла, и двинулась в сторону спальни.

Забрав артефакт, я последовал за ней. Там она принялась перебирать лежащие на прикроватной тумбе писчие принадлежности, пока не отыскала обычное на вид перо. Почти минуту девушка возилась, пытаясь открыть футляр, и вскоре у неё получилось. Из пера вылетела закупоренная деревянной крышкой миниатюрная мензурка с алой жидкостью. Ахнув от испуга, Виолет поймала её в полёте, прежде чем я применил магию. Она вперила растерянный взгляд в ёмкость с ядом, язык скользнул по губам. На миг показалось, что она его выпьет, и я спешно выхватил у неё мензурку. Заключил её в заклинание стазиса и спрятал в карман. Виолет растерянно отбросила детали пера на тумбочку.

— Просто объясни мне, зачем? Чего добивается твой от… король? — потребовал я.

— Не знаю, чего он добивается. А выбор у меня был небольшой, либо беременею здесь, либо там.

— Ты могла рассказать мне, — не выдержав, я схватил её за плечи, встряхнул, заглядывая в потускневшие глаза. — Ты же сама сказала, что не смогла бы подлить яд. Так почему ты сразу не пошла ко мне? Почему не предупредила об опасности? Почему молчала? Откройся мне, дай увидеть твои мысли!

— Не могу. У короля… дорогой мне человек. Он в темнице.

Она вдруг резко выдохнула и чуть нагнулась вперёд, прижав ладони к груди. Из глаз полились слёзы. Виолет открыла рот, хватая ртом воздух, словно задыхаясь. А я уже не мог не переживать за неё… И эта мысль ужасала, Виолет пробралась в самые потаённые уголки души.

— Кто он?! — потребовал я ответа. — Почему он так важен для тебя, что ты готова была пойти на убийство?! Любимый?!

Проклятье, я узнал, что жена меня обманывала, а сам мучаюсь от ревности…

Виолет зажмурилась и покачала головой.

— Ты спрашивал, какое мне дело до Луны? Мы просто похожи, понимаешь? Меня не спрашивали, хочу ли я… участвовать в этой истории, — всхлипнула она, не открывая глаз, и замолчала, словно собираясь с мыслями перед важным для неё вопросом: — Что ты будешь делать, Доминик?

— Всё ещё не видишь будущего? Или ты врала? Уже видела этот момент? Просчитала варианты?

— Нет, я не знаю, что ты решишь, — она всё же открыла глаза.

Вновь смотрела печально. А меня бросало от состояния полнейшего бешенства до абсолютной безнадёжности.

— Ты уедешь, это очевидно. Родишь вдали от дворца. Ребёнка я заберу себе.

Виолет испуганно обхватила живот руками, словно пытаясь защититься. От этого жеста в груди всё сжалось.

— Это мой ребёнок…

— Он вырастет достойным демоном, что сможет ему дать лживая ведьма?

Она вся сжалась от хлёсткости слов, но снова выпрямилась, глядя в мои глаза упрямо:

— Потом ты меня отпустишь?

— Ты — моя слабость, Виолет, — усмехнулся горько, проведя большим пальцем от её скулы к подбородку. Злился, ненавидел, но по-прежнему хотел её. — Но я не могу тебе доверять, поэтому спрячу так надёжно, насколько возможно. И никогда не отпущу. Но и держать рядом не буду. Ты меня предала.

— Значит, связь установилась? — мне не удалось разобрать тона её слов.

— Ты рада? — я приподнял её лицо за подбородок.

— Я люблю тебя, Доминик, но лучше бы мы никогда не встретились, — заявила она зло и тут же задохнулась вместе со мной.

Почудилось, её слова пронзили сердца обоих насквозь, разорвав в кровавые ошмётки. Грудь сдавило от невозможности вздохнуть. Пальцы обожгло горячими слезами Виолет. Смотреть на неё стало невыносимо больно. Я отпустил её, сделал неловкий шаг назад. Показалось, и это расстояние причиняет боль. Растирая солёную влагу между пальцев, я на негнущихся ногах направился к смежной двери.

— Жди здесь, тебя заберёт Матео.

Поймав её слабый кивок, я перешёл в свою спальню. Безвольно добрался до прохода в соседнюю комнату. Пламя обожгло нутро. Кулак с яростью налетел на стену. Кожа на костяшках пальцев лопнула. Боль пронзила сознание, и я окунулся в неё с мучительным облегчением. Она намного легче и проще того ледяного урагана, что творится в душе и пытается потушить мой огонь. Пламя взвилось к самому потолку, налетая на защиту, обугливая ткань на стенах и лепнину. А я продолжал бездумно обрушивать удар за ударом на несчастную стену, пока совершенно не обессилел и не опустился на пол. Пальцы обхватили голову, впились ногтями в плоть. Боль больше не спасала, её стало слишком много.