Фальшивый принц

Коннер отмахнулся от моего утверждения, дав пустое обещание во всем разобраться, а потом сказал:

— Забудь о служанке и подумай о себе. Вы знали, что принц был помолвлен?

Роден встрепенулся:

— Правда? А на ком?

— Не на ком, а с кем, Роден. Амаринда, принцесса Балтейна, с самого рождения предназначалась в жены принцу Дариусу. Она племянница короля Баймара, и союз между ее родом и родом Экберта необходим для дальнейшего мира в Картии. Обручение было идеей Экберта. Его жена, королева Эрин, была родом из небольшого пограничного городка на юге Картии и не принадлежала к высшему кругу. Ожидалось, что он выберет себе в жены девушку из одного из самых знатных родов, и когда он женился, был большой скандал. Даже сейчас немногие знают о ее жизни до брака. При всей своей слабости в защите государственных границ жену свою король защищал превосходно.

— От чего ее надо было защищать? — спросил Тобиас. — Кем она была прежде? Преступницей?

— Прикуси язык! — воскликнул Коннер. — Она была твоей королевой, Тобиас, и уважаемой женщиной, всегда. Единственное, что я хотел сказать, это что Экберт пытался избавить своего сына от подобных забот. Теперь Дариус убит, но обручение перейдет к принцу Джерону, если его найдут. Если один из вас получит корону, Амаринда станет его женой.

— Но ведь она помолвлена с Дариусом… — сказал Роден.

— Она предназначена для трона, а не для принца. Амаринда выйдет за того, кто станет королем.

— Выйдет? — Тобиас тихо рассмеялся, а за ним и мы с Роденом.

— Конечно, когда вы достигнете необходимого возраста, — сказал Коннер. — Когда придет время, она будет вашей.

— Как она выглядит? — спросил я. Коннер приподнял брови, а я добавил: — Сдается мне, у девушки, чье замужество обеспечено с рождения, нет особой необходимости заботиться о своем внешнем виде, в отличие от тех, кому необходимо привлечь мужское внимание.

— Вы увидите сами, — сказал Коннер. — Я пригласил ее на ужин в конце этой недели.

— Но если она нас увидит… — сказал Тобиас.

— Вы трое переоденетесь слугами, такими же, как остальные. Она принцесса и едва ли соизволит хоть раз взглянуть на вас. Но я хочу, чтобы вы ее увидели и получили представление о ее изысканности и стиле. Это поможет вам, когда один из вас взойдет на трон.

— Так как же она выглядит? — спросил Роден.

— Предоставлю вам судить самим. Но подозреваю, что она вам понравится и сделает ваше соперничество куда более интересным.

Роден и Тобиас оживились от перспективы увидеть ее, я же только откинулся на стуле. Коннер выбрал еще одну жертву для своей отвратительной игры, а принцесса никогда и не узнает об этом.

19

Когда в тот вечер мы вернулись в свою комнату, Роден тут же улегся в постель. Тобиас сел за стол с очередной книгой. Я лег на кровать и уставился в окно. Под подушкой у меня лежали катушка ниток, иголка и небольшие ножницы. После езды верхом у меня действительно порвалась рубашка, но я не собирался чинить ее. Я собирался, когда останусь один, пришить несколько карманов на подкладку своей одежды. На камзоле, который носил днем, был только один полезный карман снаружи. Мне нужно было спрятать кое-какие вещи и держать их при себе, там, где никто не мог бы найти их.

Удостоверившись, что принадлежности для шитья надежно спрятаны, я сел и уставился в окно у кровати. Я достал из кармана камзола гарлин, украденный у Коннера за обедом, и принялся рассеянно крутить его между костяшками пальцев. Когда монета оказывалась у мизинца, я большим пальцем отправлял ее обратно к указательному.

— Хороший трюк, — сказал Тобиас.

— Это помогает мне думать.

— О чем ты думаешь?

— Как сделать так, чтобы ты от меня отстал.

Тобиаса это не смутило.

— Когда в комнате горит свеча, за окном ничего не видно. На что ты там смотришь?

— Ни на что.

— И на уроках ты ведешь себя так же. Мечтаешь, что ли?

— Думаю о том, какой была бы моя жизнь, если бы я принимал другие решения.

Тобиас положил книгу на стол.

— Какие, например?

— Если бы остался с родителями.

— Стал бы пьяницей-музыкантом, как твой отец.

— Возможно. Но я не оказался бы здесь. — Я повернулся к нему. — А ты доволен тем, какой выбор сделал?

— Я никогда ничего не выбирал, — сказал Тобиас. — После того как мои родители умерли, мне велели жить с бабушкой, так я и сделал. После того как она умерла, мне велели отправляться в приют, так я и сделал. Потом мне велели идти с Коннером, и вот я здесь.

— И когда Коннер скажет, что тебе делать на троне, ты так же послушаешься.

— Нет! — Тобиас глубоко вздохнул, снова взял книгу, а затем проговорил, понизив голос: — У меня есть план. Я знаю, что буду делать, когда взойду на трон.

Я снова повернулся к окну.

— Надеюсь, это тебе поможет.

— Да-да. Я продумал каждую деталь. Хватит пялиться в окно!

— Какая тебе разница?

— Это бессмысленно, я же знаю, что тебе ничего не видно. Может, ты, как в зеркало, любуешься на себя? — Тут Тобиас взглянул на свои бумаги и вдруг быстро собрал их в стопку.

— Мне не видно твоих записей, — устало сказал я. — Ты глупец.

— И все-таки. — Тобиас взял стопку бумаг и бросил их в огонь. Потом задул свечу и добавил: — Я иду спать.

Прошло много времени, прежде чем он уснул. Мне не без труда удалось дождаться этого и самому не уснуть, но я твердо решил в эту ночь выбраться из Фартенвуда.

Я переоделся, приоткрыл окно и вышел на узенький выступ стены за ним. Места было слишком мало, чтобы позволить себе хоть один неверный шаг, но ночь была тиха, а на стенах — много неровностей, чтобы удержаться. Ничего со мной не могло случиться.

Мое внимание привлекло негромкое ржание на выгоне. Кобыла Коннера, Буря, вернулась домой. Для меня это была хорошая новость. Коннер перестанет злиться на меня за то, что я ее упустил. Эта была хорошая новость еще и для Крегана. Ему не придется по гроб жизни служить у Коннера.

Просто удивительно, сколько я смог узнать, осмотрев Фартенвуд снаружи. Как следует все облазив и поработав ногами, я смог заглянуть во множество окон. Мало кто в этот час не спал, окна же были почти в каждой комнате. Комнаты наиболее приближенных слуг располагались на втором этаже по углам дома. Лишь немногие окна были закрыты занавесками. Комнаты с занавешенными окнами принадлежали, наверное, Имоджен и другим служанкам, но я даже не пытался в них заглянуть. Мысль о том, что меня могут поймать, когда я подсматриваю за спящими женщинами, была мне не по душе. Меня обвинят в чрезмерном любопытстве, хотя это было последним, что привело меня сюда. В центре второго этажа располагались кабинет Коннера, библиотека, музыкальная комната, бальный зал и столовая. Кухня и другие помещения для слуг были в задней части здания. Комната Коннера находилась на противоположной стороне дома от нашей. Между ними были еще комнаты, и некоторые из них меня интересовали.