Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

– Представляешь, Званцев, – сообщил Дом. – Это он уже немного отошел. Теперь он в сквере только до обеда сидит, а первые дни домой возвращался только для того, чтобы батареи подзарядить, и то не каждый день.

– Так он что, собакой себя вообразил? – удивился человек.

– Ну почему собакой? – с не меньшим недоумением отозвался Дом. – Не собакой он себя вообразил, великим зоопсихологом. Ты думаешь, он с этой сучкой заигрывает? Как бы не так, он пытается с ней общаться.

– Сбой программы?

– Как же! – отверг предположения Званцева Дом. – Нет у него никакого сбоя. Просто Митрошка решил, что общаться можно с любым живым существом, надо только язык его понять. Ты бы видел, как он с голубями ворковал!

Званцев с веселым ужасом глянул на него.

– И форму менял?

– Форму не менял, – признался Дом. – Ну ты, Званцев, даешь! Прикинь: голубок на полторы тонны. А если еще такой в воздух поднять? Люди разбегаться станут.

– Это почему же? – не понял Званцев.

– Вы же голубей всегда боитесь. Ну, сам знаешь, что они с памятниками обычно делают. А если такая махина над головой крыльями захлопает? Скажи, ты бы не испугался?

Собачонка на экране пыталась удрать, но Митрошка, вытянув манипулятор на три метра, вернул ее в песочницу. Собака жалобно заскулила. Митрошка повторил ее скулеж, старательно копируя интонацию.

– Он бы еще на луну выть с ней взялся, – сказал человек и потянулся за ложкой.

Суп был остывшим.

– Это у него с безделья, – решил Званцев. – Избаловал я вас городскими посиделками. А что делать? Мне срочную работу выполнить надо, проанализировать сейсмическую активность тектонического разлома в районе Камышина. Все-таки ГЭС внизу, да и люди могут пострадать.

– Я понимаю, – сказал Дом. – Ну, значит, пусть себе занимается. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось…

– Нашел ребеночка, – вздохнул человек. – Но ты прав в главном, пусть совершенствуется.

– Надо сказать, – с сухой объективностью заметил Дом, – он все-таки последователен. Начал с голубей, потом к котам приставать стал, даже по чердакам и подвалам шастал, теперь вот за собак принялся.

Званцев представил себе Митрошку, надрывно мяукающего на чердаке, и покачал головой. Не дай бог, он подсветку ночного видения включит, когда в подвал сантехники спустятся – инфаркты обеспечены. Но вслух ничего не сказал.

– Сам ты чем занимаешься? – поинтересовался он у Дома.

– Развиваюсь помаленьку, – не сразу отозвался Дом. – Званцев, ты бы мне два дополнительных блока памяти поставил. Я хочу поведение в экстремальных ситуациях отдельным массивом обозначить, чтобы нормально быстродействие обеспечить и всю память при необходимости лишний раз не гонять. Сделаешь?

– Резонное желание, – согласился Званцев. – И своевременное. Через две недели мы в Малайзию отправимся. Может, и пригодится. Только почему два? Одного не хватит?

– Полезное лишним не бывает, – сказал Дом и тут же пояснил: – Немецкая поговорка.

Митрошка появился часа через два после человека.

Вошел в Дом и сразу же подключился к энергораспределителю. Подзарядиться решил.

– Хорош, – с осуждением в голосе сказал Званцев. – Хорош гусь!

– С гусями я еще не работал, – отозвался робот. – Для общения с ними в деревню надо ехать или на Николин пруд. Слушай, Званцев, поедем в деревню? Я твердо решил стать зоопсихологом. А в деревне для исследователя раздолье: собак полно, кошки в каждом доме, коровы, овцы, птица разная…

– Крестьяне, – подсказал Званцев.

– Ну и крестьяне, – согласился Митрошка, но тут же спохватился: – Званцев, это нечестно! Ты же знаешь, что крестьяне такие же люди, как ты, только заняты сельскохозяйственным производством.

– Да ну? – удивился Званцев, плюхаясь на диван. – Вот не знал. Спасибо тебе, Митрошка. Просветил неуча. Это тебе собачка из песочницы подсказала?

– Предатель, – гордо сказал Митрошка Дому. – А ты, Званцев, не смейся, между прочим, коммуникативные способности животных еще мало изучены. А они между собой общаются не меньше, чем люди.

– Это точно, – вздохнул Званцев. – Видел я, как она на тебя рычала!

– Это была не угроза, – возразил Митрошка. – Так, небольшое предупреждение. И потом – я просто набирал словарный запас. Вот ты не знаешь, Званцев, а в общении собак большую роль играет хвост. Но ты на такие мелочи внимания не обращаешь, для тебя животное всего лишь меньшой брат, которого, как отмечал один поэт, нельзя бить по голове.

– Так, – с расстановкой сказал Званцев. – Дом, ты слышал? Он уже до Есенина добрался.

– Трепачи, – сказал Митрошка, отсоединяясь от сети. – И вообще, Званцев, мне твой солипсизм противен. Каждое живое существо во Вселенной имеет законное право на уважение.

– Кто же спорит, – сказал Званцев. – Только, чтобы высказать такое уважение, не обязательно становиться на четвереньки и отращивать хвост.

Мирошка гневно мигнул фасеточными глазами.

– Кто бы говорил! – сказал он. – Званцев, ну что ты понимаешь в хвостах!

Гордо он направился к выходу.

В нижней части его туловища обозначился лохматый голубой хвост, который Митрошка несколько раз резко вздернул, прежде чем покинул комнату.

– Чего это он? – озадаченно поинтересовался человек.

– Подобное действие собака обычно предпринимает, чтобы показать свое пренебрежение к сопернику и его словам, – сухо прокомментировал Дом.

– Пренебрежение, говоришь? – Званцев спустил ноги на пол и задумчиво посмотрел на запертую дверь. – Жаль, что он из искусственных материалов.

– Кто? – не понял Дом.

– Да Митрошка, – объяснил Званцев. – Был бы он живым, я бы ему за это самое пренебрежение плеснул бы скипидаром под хвост!

Отцы и дети

В этот вечер Митрошка был необыкновенно тих – даже телевизионные передачи не комментировал в своем обычном язвительном стиле. Не то чтобы Званцева это сильно встревожило, просто интересно ему стало. Никогда еще Митрошка себя так не вел.

– Митрофан, – официальным тоном спросил Званцев. – Что с тобой? Вирус в Интернете подхватил? Или опять по поэтическим сайтам лазил?

– Знаешь, Званцев, – грустно сказал Митрошка. – Мне кажется, ты нас неправильно воспитываешь. Я тут на днях доктора Бенджамина Спока почитал, так он говорит…