Фантастические создания (сборник)

* * *

Профессор бросил еще один взгляд на записку, которую держал в руке, — там было всего три слова:

Не будь идиотом!

И подпись — «Глория».

Вольф Вулф скомкал желтый листок и швырнул бумажный шарик в окно, под весеннее солнце университетского двора. А потом выругался на свободном средневерхненемецком.

Эмили посмотрела на него поверх печатной машинки — она как раз работала над перепечаткой бюджета библиотеки кафедры:

— Боюсь, я не совсем поняла вас, профессор Вулф. Я не слишком сильна в верхненемецком.

— Это была импровизация, — ответил Вулф, яростно перелистывая журнал «Английская и немецкая филология».

Эмили встала из-за машинки:

— Что-то случилось? Комитет отверг вашу монографию по Хагеру?

— Этот монументальный вклад в копилку человеческих познаний? О нет, тут другое. Пустяки. Не стоит и говорить.

— Но вы так расстроены…

— Всеобщая мамочка, — фыркнул Вулф. — Как у вас получается держать всю кафедру в своих руках? Вы же в курсе всех дел! Оставьте меня.

Маленькое темное лицо Эмили зажглось пламенем праведного гнева, на нем и следа не осталось от недавнего сочувствия и симпатии.

— Не говорите со мной так, мистер Вулф. Я просто пытаюсь вам помочь. И вовсе не всю кафедру, а…

Профессор Вулф взял чернильницу, посмотрел на телеграмму и журнал, а потом со стуком опустил пузырек с чернилами на стол.

— Не надо. Есть куда более эффективные способы справиться с печалями. Скорбь неплохо тонет — ее гораздо проще утопить, чем разделить на части. Попросите Гербрета подменить меня в два часа, хорошо?

— Куда вы собираетесь?

— Я собираюсь спуститься в ад. С остановками на каждом уровне. Счастливо оставаться.

— Подождите! Может, я все-таки смогу вам чем-то помочь? Помните, как декан набросился на вас, когда вы угощали студентов спиртным? Возможно, я смогу…

Вулф остановился в дверном проходе и выразительно выставил вперед указательный палец, который был такой же длины, как средний.

— Мадам, с точки зрения академической работы вы незаменимы. Но сейчас эта кафедра может катиться ко всем чертям — хотя и там тоже, без сомнения, продолжит нуждаться в ваших бесценных услугах.

— Неужели вы не понимаете, — голос Эмили дрожал. — Нет, конечно, нет. Ничего вы не понимаете. Вы просто грубый, бесчувственный мужлан… нет, даже не мужлан. Вы просто профессор Вулф. Вы Вуф-Вуф.

Вулф смотрел на нее изумленно:

— Я — кто?

— Тяф-Тяф! Вольф Вулф — Тяф-Тяф. Все ваши студенты, все называют вас так! Но вы не замечаете такие вещи. Потому что вы — Тяф-Тяф!

— Это, — сказал Вольф Вулф, — последняя капля. Мое сердце разбито, мой мир рассыпался на части. Мало того что мне сейчас придется шагать целую милю, чтобы дойти от кампуса до бара, оказывается, этого недостаточно! Оказывается, я теперь еще и Тяф-Тяф. Что ж… Прощайте!

Он резко развернулся и с размаху вошел прямо в дверной косяк.

Послышался довольно громкий звук — это в одинаковой степени походило и на приветствие «Вулф!», и на сочувственное «Ууф!».

Вулф попятился обратно в комнату и обнаружил перед собой профессора Фиринга — брюшко, пенсне, трость и так далее. Пожилой профессор доковылял до его стола, плюхнулся на стул и стал отдуваться.

— Мальчик мой, — покачал он головой, — какая импульсивность!

— Прошу прощения, Оскар.

— Ах, молодость… — Профессор Фиринг пошарил в карманах в поисках носового платка и, не обнаружив его, начал полировать пенсне своим задрипанным, с бахромой по краям, галстуком. — Куда вы так спешите? И почему Эмили плачет?

— Эмили плачет?!

— Ну вот… сами видите… — безнадежно произнесла Эмили и буркнула в свой влажный носовой платок: — Тяф-Тяф.

— А почему журналы «Английская и германская филология» летают над моей головой, когда я гуляю по университетскому двору? Или вам в руки попал телепортатор?

— Прошу прощения, — отрывисто повторил Вулф. — Приступ раздражения. Я… просто я не смог выдержать эту смехотворную аргументацию Глока. Прощайте.

— Секунду. — Профессор Фиринг выудил из одного из бесчисленных карманов сильно мятый листок желтой бумаги. — Я полагаю, это ваше?

Вулф выхватил его и быстро превратил в конфетти.

Фиринг хихикнул:

— Ах… А ведь я помню, как Глория была здесь студенткой! Я думал о ней вот буквально накануне — когда увидел ее в «Лунной мелодии». Как она расстроила всю кафедру своим уходом! О небеса, будь я помоложе…

— Я ухожу. Вы позаботитесь о Гербрете, Эмили?

Эмили хлюпнула носом и кивнула.

— Идите, Вулф, — голос Фиринга стал серьезнее. — Я вовсе не хочу лезть к вам в душу. Но все же не стоит принимать все это так близко к сердцу. И потом — есть более эффективные способы справиться с печалью, чем напиваться в одиночестве.

— Кто говорил о…

— А говорить совершенно необязательно. Так что, мальчик мой, если вы собирались… Вы ведь не религиозны, не так ли?

— О господи, нет, — отозвался Вулф.

— А лучше бы были… Если позволите сделать предложение, Вулф, почему бы вам не прийти сегодня вечером в Храм? У нас будет особенная служба. Совсем особенная. Она может отвлечь вас от мыслей о Гло… от ваших проблем.

— Спасибо, нет. Я всегда хотел посетить ваш Храм — я слышал о нем удивительнейшие вещи! — но… не сегодня. Как-нибудь в другой раз.

— Сегодня будет особенно интересно.

— Почему? Что такого особенного в сегодняшнем тридцатом апреля?

Фиринг покачал седой головой:

— Просто поразительно, насколько невежествен может быть ученый вне выбранной им области знаний… Но вы знаете дорогу, Вулф; я все-таки надеюсь увидеть вас там вечером.

— Спасибо. Но мои проблемы не требуют вмешательства сверхъестественных сил. Думаю, пара коктейлей прекрасно поможет, скажем — «зомби» отлично подойдет, и я совершенно не собираюсь напиваться в стельку. До свиданья, Оскар.

Он уже почти вышел, но обернулся и добавил:

— Пока, Эмили.

— Какая стремительность! — промурлыкал Фиринг. — Какая импульсивность. Как приятно наслаждаться молодостью, не правда ли, Эмили?

Эмили ничего не ответила.

Она начала печатать предварительный бюджет с такой скоростью и так яростно барабаня по клавишам, будто за ней по пятам гнались адские псы и их было много.

Солнце садилось, а Вулф все никак не мог успокоиться.

Бармен уже отполировал все стаканы на стойке, а история, которую он вынужден был слушать, все не кончалась и не кончалась. Безумно скучая, бармен демонстрировал фальшивый интерес к россказням клиента, который поглощал уже не первый «зомби», — бармен был профессионалом.