"Фантастика 2023-130". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
И тогда Ренэйст рассказывает ей все. Рассказывает о том, как они с Радомиром очнулись на песчаном берегу, как резали запястья и какие клятвы друг другу они дали. Рассказывает о том, как их поймали янычары, как привезли в Алтын-Куле и разлучили. Ренэйст рассказывает о своей жизни в гареме, об опасности выхода за его стены из-за прихоти султана, и в эти моменты лицо ее кривит от отвращения. Но каждый раз, когда воспоминаниями она возвращается к Танальдиз, едва уловимая улыбка касается самых уголков губ. Легкая тоска сжимает сердце при мысли о Венценосной. Цела ли она после всего, что произошло после их побега? В рассказе своем постепенно подходит Белолунная к объятому пламенем дворцу, и здесь уже Радомир присоединяется, повествуя о том, что было в тот самый момент
На этих словах Ренэйст как-то нехотя замолкает, насторожившись и думая о том, стоит ли рассказывать Хейд, что было дальше. Но Ворона смотрит внимательно, слушает, не перебивая, и всем своим видом показывает, что знать хочет, к чему все это их привело. Молчание затягивается, и, приподняв брови, Хейд все же спрашивает:
– Что же было дальше?
– А дальше, – Ренэйст переводит взгляд на свои руки, – мы нашли корабль, о котором говорила Мойра.
И тогда Белолунная рассказывает все до конца. О том, кому этот кнорр принадлежал. О том обращении, которое они получили на нем, и о том, какая судьба постигла всех, кто на этом корабле был. Ренэйст рассказывает Хейд все, после чего смотрит ей в глаза, ожидая, что та ответит.
Но на лице Вороны – искреннее изумление. Медленно качает она головой, словно бы не веря в то, что Ренэйст рассказала ей, и запускает пальцы в черные волосы, зачесывая их назад. Волчица даже услышать может, как внутри головы мысли Хейд пляшут тревожным хороводом, силясь задушить ее своим беспокойством.
– Я не понимаю. Я не понимаю, что там делать нашему кораблю? Мать никогда не рассказывала мне ни о чем подобном, я и подумать не могла, что в таком месте может быть не то что порт, а хотя бы отголосок жизни! Мы видели земли Заката, когда плыли в сторону юга, но я и подумать не могла ни о чем подобном. Выходит, моя мать все знала. Но как давно? И почему она держала это в тайне?
– Ты хочешь, чтобы я ответила тебе на вопросы, ответы на которые я хотела получить от тебя?
Видит Ренэйст – Хейд не врет. Она ничего не знала о помыслах своей матери, и о том, какие цели Исгерд ярл преследует, ей неведомо. Наверняка преданной чувствует она себя, и Белолунная хмурится, ощущая, как начинает от всех этих мыслей болеть голова. Что же им делать дальше? Рассчитывала конунгова дочь на то, что разговор с Хейд прояснит хоть что-то, но он, наоборот, лишь сильнее путает.
Значит, Исгерд ярл совершенно никому не доверяет, даже собственной дочери, и потому про ее планы никому не известно. Что же, придется действовать по наитию, узнавая все самостоятельно. Столкнувшись с подобным предательством, Ренэйст не собирается оставлять все на самотек, нет, она сделает все, чтобы ничего из задуманного ярлом не исполнилось. Совладав со своими эмоциями, сделав глубокий вдох, потянув воздух носом, Ренэйст выдыхает через рот и смотрит внимательно на свою собеседницу.
– Я рассказала тебе обо всем, с чем нам пришлось столкнуться за время этого путешествия. Теперь твоя очередь рассказать мне, что случилось в Чертоге Зимы, пока меня не было рядом.
Замявшись, Хейд смотрит на нее с сомнением. Ей совсем не хочется ничего говорить, но ведь уговор есть уговор, и следовать своему слову придется. Ворона вдыхает как можно глубже, после чего начинает свое повествование.
Ренэйст словно бьют чем-то тяжелым, когда говорит наследница островов о том, что отца ее нет в живых. Конунг мертв? Как же так? Когда луннорожденная видела отца в последний раз, он был здоров, как бык, и ничего не могло с ним произойти, ведь так? Неужели смерть дочери столь сильно подкосила его, что Ганнар конунг покинул мир вслед за ней? Нет, нет. Нет. Это не может быть правдой, она не хочет в это верить! Она обнимает себя за плечи слабыми руками и молчит, неотрывно глядя на пламя в очаге.
Но Ворона продолжает говорить, и с каждым сказанным ею словом,
с каждой новой деталью этой истории Ренэйст становится только хуже. Она отказывается верить, качает головой и едва ли не зажимает уши ладонями, лишь бы кошмар этот прекратился. Когда же Хейд говорит о том, что Исгерд хотела подложить ее под Хакона…И не помнит Ренэйст, как, схватив обе миски, с силой бросает их об пол, и глиняная посуда разлетается на куски. Волчица дышит тяжело, дрожит от гнева, и с каждым жарким ее выдохом прилипшие к губам белые волосы покачиваются слегка. Не ожидая подобного проявления гнева, Хейд замолкает и продолжает говорить уже осторожнее. Она рассказывает Ренэйст о том, что пыталась сделать с собой, и заканчивает свой рассказ на разговоре с Ньялом.
– После всего произошедшего он сказал мне, что Звездный Холм даст мне свою защиту. И я сбежала, не желая быть игрушкой в ее коварных играх. С тех самых пор я ничего не знаю о том, что происходит в Чертоге Зимы. Мне нет смысла лгать тебе, Ренэйст. Я говорю чистую правду.
Точно ли? Быть может, это очередной хитрый план, и Исгерд ярл велела Хейд сказать все это. Одна лишь новость о том, что Руна, оказывается, носит ребенка Витарра, кажется просто невероятной. Правда, одного лишь взгляда на напряженное лицо Вороны достаточно, чтобы понять – Хейд не лжет. Она молчит, ждет, что же Ренэйст скажет в ответ на ее тираду, а Белолунная и не знает, что ответить.
– Ренэйст, – слышит она голос Радомира, – ты плачешь.
Прикоснувшись рукой к своему лицу, луннорожденная с безразличным удивлением ощущает влагу на кончиках пальцев. Плачет, и в самом деле. Слез становится только больше, Ренэйст за ними и не видит ничего. Она закрывает лицо ладонями и тихо всхлипывает, позволив эмоциям взять над собой верх. И не замечает северянка, сколь долго длится плач ее, но, совладав с собой, поднимает взгляд, выровнять дыхание пытаясь. Хейд кладет руку на ее плечо, смотрит с тревогой и спрашивает тихо:
– Ты в порядке?
Нет. Нет, она вовсе не в порядке, но сейчас ей нужно думать о других вещах. Если отец мертв, а в Чертоге Зимы раздор из-за того, кому быть следующим конунгом, то она должна вернуться назад еще быстрее. Ренэйст должна занять трон Покорителя, стать правителем, которым ее учили быть. Если бы она не пропала, то ничего не случилось бы, потому сейчас Ренэйст должна положить конец этому раздору.
Исходя из слов Хейд, ее матери удалось весьма серьезно настроить северян друг против друга. Быть может, Ренэйст даже не стоит надеяться, что одного только ее возвращения достаточно будет для того, чтобы все исправить.
Стерев рукавом слезы, Ренэйст поднимается на ноги, и осколок глиняной миски хрустит под ее сапогом. Полна решимости она и тревожных мыслей о том, сколь мало у нее времени, для того чтобы повлиять на ход событий. Радомир поднимается следом за ней, не дождавшись даже, когда Ренэйст что-то скажет, и она знает – готов он отправиться в путь в любое мгновение. Они оба смотрят на Хейд, и Ворона смотрит на них в ответ с тревогой, продолжая сидеть подле очага.
– Мы должны немедленно вернуться в Чертог Зимы, – обращается к ней Ренэйст. – Необходимо как можно скорее исправить то, что сделала с нашим народом твоя мать. Помоги нам добраться до моей родины, Хейд. Я понимаю, что ты бежала, желая спасти себя, но сейчас только ты можешь помочь нам. Если мы пойдем к Звездному Холму, то только время потеряем, а его у нас и без того не слишком много.
Хейд морщится; мысль о необходимости вернуться обратно, туда, где сможет она встретиться с матерью, ее не радует совершенно. Но слова Ренэйст правдивы – времени у них немного, а если они выдвинутся к Звездному Холму, то, кто знает, успеют ли они до того, как в Чертоге Зимы случится самая настоящая трагедия. Ей самой больше нечего бояться, так ведь? Ньял сказал, что защитит ее, и, будучи под защитой Олафа ярла, Хейд больше не должна бояться своей матери. Да и присутствия Ренэйст ведь должно быть более чем достаточно для ее безопасности, ведь так? Вдохнув глубоко, Ворона поднимается на ноги, встав подле них.