"Фантастика 2023-171". Компиляция. Книги 1-24

Два Модератора стояли напротив стола, сцепив руки перед собой, как завзятые телохранители. Одного я узнал – старый знакомый крысеныш.

Никто из присутствующих не удивился нашему появлению – не успел. Я наложил на всех заклятие, едва дверь открылась.

– Блин, Олесь, – сказал Витька. – И зачем мы пообедали? Смотри, сколько у него еды!

Я присел за стол напротив Администратора, бросил взор на портрет-икону Председателя Кирсанова. Скоро, поди, сменят портрет-то. Чем дальше от Князьграда, тем дольше будет висеть на стенах государственных учреждений мертвый повелитель. Даже в столице народ, поди, до сих пор не в курсе того, что Кирсанов отправился на тот свет. Голованов благоразумно решил не привлекать к смене высшего руководства внимания и сообщить об этом в гарантируемых Детинцем квестах вкупе с гипнотическим раппортом, чтобы обошлось без излишних эмоций. Сиберийцы воспримут смерть Кирсанова как обыденное, хоть и прискорбное событие.

– Как часто ты отправляешь людей на каторгу? – спросил я у Админа.

– Когда как, – задумчиво сказал Админ, с интересом взирая на меня.

Этот взгляд меня удивил. У зачарованных он пустой и бессмысленный.

– Ива, – сказал я мысленно, – он что, “егорушка”?

– Знак Вечной Сиберии создал замкнутый на тебе контур, – объяснила Ива, – но Знаки Урода и Морока, видимо, не оказали на него должного воздействия. Да, у него очень высокий порог внушаемости. Но не беспокойся, Знак Вечной Сиберии все же подавил волю, и он будет отвечать тебе предельно честно. И он выполнит любое поручение.

– Но сделает это с удивленным или возмущенным видом, да? – пошутил я.

– Да. У него останутся естественные эмоциональные реакции на происходящее.

Я обратился к Админу:

– Ты отправил на каторгу одну невиновную женщину по имени Вера...

– Допустим, – отозвался Админ, не дослушав. – И что? Это мое право, как Администратора.

– Ого! – присвистнул Витька, стоявший за спиной Админа. – А он борзый! Ты его точно зачаровал?

– Точно-точно...

– Ну и зачем с ним беседовать? Отправь его самого на каторгу, да и поехали дальше.

– Я хочу, чтобы он признал свою вину, – сказал я.

– Такие типы не признают свою вину, – возразил Витька. – Дохлое дело.

– Напоказ – да, не признают. А под действием чар? – вкрадчиво спросил я, не сводя глаз с жирного лица. – Итак, неуважаемый Администратор, вы не признаете своей вины?

– Вины в чем? – тут же откликнулся тот. Говорил он спокойно, уверенно, будто это не я его зачаровал, а он меня. – Я выполняю свою работу.

– В чем заключается твоя работа?

– В поддержании порядка и справедливости. И соблюдения всех законов и положений Вечной Сиберии.

Он протянул испачканные в соусе пальцы к Знаку на стене над ликом Кирсанова, но ко лбу не притронулся, чтобы не испачкать – лишь элегантно наметил движение.

– В законах и положениях есть такое, чтобы отправлять на каторгу невиновных?

– Олесь, – закатив глаза, сказал Витька. – Да ну его! Потеря времени!

– Пять минут! Итак, Администратор, отвечай на мой вопрос!

– Невиновных на каторгу не отправляют, – ответил Админ.

– Однако ты это сделал. С Верой.

– Она меня оскорбила. Она не невиновна.

– За оскорбление на каторгу не отправляют!

– Почему? – снова удивился Админ, подняв редкие брови.

– Такое есть в законах?

– За оскорбление власти полагается каторга или расстрел. Это закон. Я выбрал каторгу, а не расстрел. Проявил милосердие.

– Она оскорбила тебя лично, жирная ты свинья, а не власть! – рявкнул я, закипая. Админ был свято убежден в своей правоте, и это выводило из себя.

– Я и есть власть! – повысил голос и Админ.

– Ты не власть, ты... – начал я, привставая. Но одернул себя и сел обратно. Через силу улыбнулся. Разговор и вправду не имел смысла. Чего я хотел от этого говнюка? Раскаяния? Страха? Сожаления? Чувства вины? Ничего подобного он не выказывал даже под действием Знаков. – Хорошо, ты и есть власть. Ты вправе казнить и миловать. Но в данном случае ты не обошелся меньшим наказанием, не заключил Веру под стражу на пятнадцать суток, например. Ты сразу отправил ее на каторгу. Ты сделал это, потому что у тебя раздутое эго. Признай это!

– Ты прав, – снисходительно улыбнулся Админ. – Я мог ее засадить в подвал на несколько дней. Но я отправил ее на каторгу.

– Почему?

– Потому что я так решил.

– Почему ты так решил?

Витька снова встрял:

– Олесь, да хорош воду в ступе толочь! Дай ему по морде и отправь на лесоповал, пусть там худеет!

– Витька, не мешай! – заорал я. Меня заклинило, я закусил удила. – Я хочу знать, почему он так решил! Я хочу, чтобы он признал, что он скотина!

– Я не скотина, – сказал Админ. – Я – власть.

Я судорожно вздохнул и направил на него тату Знака Урода, силой воли усилив воздействие волшбы до предела.

– Скажи. Мне. Правду. Ты отправил беззащитную женщину на каторгу, потому что ты – скотина!..

Взгляд белесых поросячьих глазок Админа выцвел от могучего удара В-токов. Он стопроцентно находился под сильным действием волшбы и не мог лгать.

– Я... не... скотина... – прохрипел Админ. – Я... власть! Это Вера – скотина, потому что осмелилась поднять на меня руку... Она не власть, но посмела... Ей место на каторге... чтобы никто и никогда больше... Пусть бы и сдохла... Будет примером... Старая шлюха!.. Посмела... руку...

Его речь стала бессвязной. А может, это я уже не воспринимал ее как следует. У меня помутилось сознание от дикого, непреодолимого бешенства, замешанного на бессилии хоть как-то изменить мировоззрение этой твари.

Я схватил со стола вилку и с размаху воткнул в тыльную сторону ладони Админа, лежавшей поверх столешницы. Она пробила кожу, мышцы и сухожилия и застряла в деревянном столе. Жирдяй завопил. Я вскочил, подобрал тупой ножик, которым Админ до нашего прихода резал сочное мясо, и ударил Админа в глаз. Выдернул нож и мгновенно ударил вновь, в ту же глазницу.

Витька отшатнулся. Админ глухо, по-бычьи ревел, хватаясь невредимой рукой за окровавленную глазницу, кровь брызнула прямо на изысканную еду. Модераторы стояли, как манекены.

Я отбросил нож, схватил папье-маше и, ничего не соображая, принялся лупить им по башке Админа без остановки, в режиме отбойного молотка, до тех пор, пока череп не превратился в кровавую кашу. Жирное тело Админа дергалось в предсмертных судорогах.

– Олесь, остановись! – позвала меня Ива.

Кажется, она звала меня уже несколько секунд, но я ничего не слышал и не видел. Гнев – неслыханный, неудержимый, чудовищный и огромный, как вселенная, – охватил меня и покорил целиком, без малейшего остатка. Никогда прежде я так не злился.

Я остановился. Выронил окровавленное, в ошметках мозгов Админа, папье-маше. В наступившей тишине стук от падения прозвучал выстрелом. Затем Витька отошел на деревянных ногах к стене и издал звук, будто его стошнило. Но его не стошнило. Хотя позыв был. Он отвернулся от тела и сильно побледнел.

Я вдруг увидел собственное отражение в висящем на стене небольшом зеркале. У меня был вид абсолютно невменяемого существа – уже не совсем человека. Волосы и отрастающая борода торчали дыбом, а на лбу и щеках проступили темные геометрические узоры, как татуировки у Отщепенцев. Когда я пригляделся, они исчезли, и я так и не понял, привиделось это мне или нет.