"Фантастика 2023-176". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
И даже думать не хочется, что кто-то будет носить этот меч после моей смерти.
Стук топора о дерево мы услышали задолго до того, как увидели дом - добротный деревянный сруб, крытый соломой и окруженный срубными же пристройками. Высокий, почти в рост человека плотный плетень мешал разглядеть того, кто орудовал во дворе дома топором.
– Постой-ка здесь, - предложил я Домино, а сам, положив
Учуяв меня, яростно забрехала собака - судя по тембру лая, очень даже немаленькая и сердитая. Стук топора затих. Я подошел к плетню и заглянул за него. Во дворе, усеянном щепками и овечьим горохом, перед домом, красовалась внушительных размеров поленница, а подле нее стоял невысокий краснолицый старик с козлиной белоснежной бородкой и буйной курчавой шевелюрой, стриженной в скобку. У его ног громоздилась куча свеженарубленных дров, а в колоде торчал большой топор.
Определенно наш, российский пейзаж. И дед, безусловно, русского, точнее старорусского образца. Эдакий кержак в домотканой рубахе и овчинной безрукавке. Странно, может быть, мы с Домино выбрались из этого самого чертова Пакс?
– День добрый, отец!
– крикнул я, стараясь перекричать здоровенного волкодава, рвущегося с привязи в другом конце двора.
– Бог в помощь!
– Чего?
– Старик приложил ладонь козырьком ко лбу, рассматривая меня.
– Бог в помощь, говорю. Не пустите ли путников передохнуть?
– Каких еще путников?
– Старик немедленно выдернул колун из колоды.
– Никого не ждем, никого не привечаем.
– Шел я тут с родственницей своей в город, да заплутал, с дороги сбился. Не скажешь, что это за место?
– Дом это мой, вот что за место, - буркнул старик.
– Погодь, собаку пойду уйму.
Я дождался, когда дед, заперев своего четвероногого защитника в овин, вернулся обратно - опять же с топором в руке, видно, не доверял мне.
– Говоришь, в город шел?
– осведомился дед с энкаведешным прищуром.
– Ага. Сам-то мы не местные, издалека, вот и потеряли дорогу. Ходим весь день кругами, слава богу, рубку твою услышали.
– Одежка у тебя чудная. Ты ведь не из роздольских будешь?
– Да можно и так сказать.
– А по-нашему чисто говоришь, - зловещим тоном заметил старик.
– Говорю, чего уж.
– А сродственница твоя где?
– Тут, в рощице ждет. Собаку твою боится.
– А может, чего другого боится?
– Другого?
– Я вопросительно посмотрел на старика.
– Чего же именно?
– Стой тут, - велел дед и ушел в дом.
Не было его довольно долго. Я уже испугался, что из дома сейчас покажется эдак дюжина крепких дедовых домочадцев, сынов, зятьев и сватьев, и начнется подробный допрос с пристрастием и рукоприкладством, но старик вернулся один. С неизменным топором в правой руке и с вязанкой чеснока в левой.
– На-ка, съешь, - сказал он, оторвал от вязанки одну головку и бросил мне через плетень.
– Это еще зачем?
– Ешь, говорю.
– Ты чего, думаешь, что я упырь? Так упыри днем не ходят, дедуля.
– Много ты знаешь об упырях, теля молочный! Жри чеснок, кому сказано!
Я поднял
головку, отломил зубок, очистил от шелухи и надкусил. Чеснок был адской ядрености - не иначе, дедок его регулярно поливал концентрированной серной кислотой вместо воды.– Чего, хорош чесночок?
– осведомился старик.
– Воды... воды дай!!!
– заорал я, ладонью нагнетая воздух в пылающий рот.
Старик кивнул, молча ушел и вернулся с большой кружкой кваса. Я залпом опорожнил кружку и только после этого смог перевести дыхание. И с тоской подумал, что альтернативная реальность никуда не делась. Но все равно, чужой мир, по крайней мере этот его угол, до ужаса похож на Россию...
– Ну и злодейский у тебя чеснок!
– прохрипел я, вытирая слезы.
– Злодейский, не злодейский, а теперь вижу, что ты добрый человек, а не навь хитромудрая. Зови свою девку.
– Ее тоже будешь чесноком почевать?
– А то!
– заявил дед.
Домино мужественно прошла проверку чесноком, и после этого старик открыл нам калитку.
– Ну вот, пожалуйте, гости дорогие!
– провозгласил он не без торжественности.
– Коли убого тут для вас, не обессудьте, мы люди простые.
– Так мы тоже не короли, - сказал я, осматриваясь.
– А ты что, один живешь?
– С женой. Только хворая она нынче, спину надорвала, лежит. Так что горячей еды не ждите, некому ее сварить. Если только девка твоя нам похлебку не сварит.
– Я не девка, - набычилась Домино.
– Но если есть из чего варить, помогу охотно.
– Есть, а как же. Сомья голова, лук и репок изрядно. Коли уху сваришь, сами и похлебаете. Только...
– Чего?
– За еду расплатиться бы надо.
– А вот это сложнее, - сказал я.
– Понимаешь, отец, денег у нас нет.
– Да, это наш большой геморрой, - вставила Домино.
– Чего? Это хуже, - нахмурился старик.
– Вы в путь без денег пошли?
– Были у нас деньги, да кончились.
– Плохо, - дед стал еще мрачнее.
– Нет денег, нет еды.
– Да ты не беспокойся, - сказал я, обрадованный пришедшей мне идеей.
– Мы тебе натурой отработаем. Хочешь, дрова тебе поколю.
– А давай, - просиял старик.
– Вон топор, вон полешки. Хорошее дело сделаешь.
Дров я старику нарубил много. Куба три, не меньше. Руки мои отваливались от усталости, ладони покрылись волдырями, спина ныла с непривычки, но дед остался доволен.
– Могешь, - похвалил он, похлопав меня по плечу.
– А я уж по виду твоему за малахольного тебя принял.
Вечеряли мы втроем, за большим дощатым столом. Похлебка у Домино получилась жиденькая и невкусная: может, с солью было бы лучше, но соль дедушка зажал. Бабуся есть с нами не стала, осталась лежать на печи, наблюдая за нами умильными слезящимися глазками. Судя по всему, бабушка давно и плотно пребывала в глубоком маразме. У деда оказался завидный аппетит - он умял чуть ли не половину котелка и полкаравая хлеба и только потом с пресыщенным вздохом отложил ложку.