"Фантастика 2024-10". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
Саффлы поднимаются по скользким столбам как по канатам, держаться помогают присоски, один за другим, медленно, но верно, переваливают за ломаную грань утеса. Эгорд и Тиморис висят на спине Ударага, тот методично выгибает закрученные в пружины щупальца, вновь сжимает, тело плавно подтягивается.
Спрыгивают на берег. Впереди джунгли: мясистые листья размером с одеяла, узловатые тросы лиан, всюду мох. Змеи висят как настенные прутья для факелов, смотрят на гостей черными бусинами.
Люди и саффлы гладят спрутов прощальными взглядами.
Тиморис указывает на широченную реку, мать
– А они могли бы забраться туда?
«Могли бы. Но и так помогли больше, чем мы смели надеяться. Не нужно втравливать в войну с демонами. Эта месть только наша».
– Мда, они симпатяшки, – улыбается Тиморис. – Только если не хотят кушать...
Спруты кружат в прощальном танце симметричной фигурой: то ли цветок, то ли снежинка, то ли – морская звезда. Исчезают под водой, остаются быстро тающие пенные шапки...
– Ну, хоть одежду высушу, – весело говорит Тиморис.
Саффлы разбредаются группами по джунглям, Эгорд и Тиморис изучают лабиринт зелени с Ударагом. Эгорд впереди, суша для бывшего человека Ударага теперь – стихия чужая. Пересекаются с другими отрядами саффлов, грузным существам трудно двигаться в тесноте деревьев, сквозь путы лиан.
Проносится крылатая тень.
Все ныряют под широкие листья…
Дракон растворяется на краю неба. Интересно, в лагере Зараха уже знают об их неоговоренном дипломатическом визите?
Выходят к реке. Потоки бешеные, как свора голодных белошерстых собак. На берегу лишь Эгорд, Тиморис и Удараг, остальные прячутся в деревьях, на случай появления драконов.
«По джунглям двигаться трудно и медленно, – подытоживает Удараг. – К тому же, есть опасность наткнуться на демонов, все же их земли, а в чащах демоны гораздо маневреннее нас».
Тиморис хмурит лоб.
– И как быть?
«Поплывем по дну реки. Это и быстрее, и безопаснее, вряд ли у демонов есть подводные войска. Но как плыть вам?»
Воин почесывает голову, не сразу доходит, что на ней – шлем, сплевывает.
– Не хочется бежать вдоль берега, не угонимся, да и ящерки увидят.
«Жаль, что вы не саффлы».
Тиморис толкает Эгорда.
– А ты чего молчишь, кладезь безумных идей?
Тот задумчиво смотрит в реку, краешки губ потягиваются вверх.
– Есть мысль.
Вскоре Эгорд и Тиморис плывут по дну внутри светового шара, в невесомости. Удараг впереди, щупальца оплетают сферу, тянет легко и быстро, как пустую скорлупу. Следом плывут саффлы.
– А эта штука выдержит? – опасливо спрашивает Тиморис.
Руки Эгорда приподняты, ладони сияют.
– Не бойся, я не забываю подпитывать.
– Какая-то она тонкая.
– Чтобы проходил воздух.
Тиморис глядит на Эгорда, словно тот осел и вдруг заговорил по-человечьи.
– А откуда в воде воздух?
– Ну ты же еще не задохнулся, – усмехается Эгорд. – Я сделал самый слабый щит, под мелкоскопом как сетка. Кусочки воды не пролезают, а воздушные летят свободно.
– Какой умный, однако, а с виду не скажешь, вон как мечом машешься!
Пузырьки облепляют сферу как мох, прозрачные жемчужины воздуха громоздятся слоем толщиной с увесистую книгу, с мелодичным звоном множатся, растут, вихрями уносятся
ввысь.Россыпи пузырей не мешают любоваться дном. Рельеф удивляет формами и расцветками. Если хочется увидеть кашу из всего на свете: гор, равнин, холмов, каньонов, зарослей, – добро пожаловать на дно. Розовые бутоны грибов, водоросли, похожие на приплюснутых червей, колонна вертикальных столбиков разной высоты из чего-то красного и каменистого, сталагмиты с винтовой нарезкой и колониями хищных сияющих жгутиков... Чего только нет!
Рядом извиваются в подводном полете саффлы, грузных жертв магического эксперимента не узнать: гибкость, скорость, синяя кожа в воде переливается серебристыми огоньками. Ротовые щупальца сомкнуты в подобие клюва, веера и шипы сложены, а щупальца спины закрывают неуклюжие ноги в длинный острый кокон, тот гнется как хвост, саффлы похожи на идеально обтекаемых рыбин. Вокруг спиралями кружат верные младшие спутники. Медузы, лентообразные змеи, кальмары, – как живые щиты.
Над головами преломляется небо. На его белом фоне течение видится узорчатыми линиями, как зимой на стекле. Иногда пролетают тени, сердце тревожно замирает, нельзя понять, кто – мелькающая близко над водой стрекоза, летящая поверх деревьев птица или парящий в облаках дракон.
Ночью сфера горит ярче, пятна света в черно-синей воде видятся в мельчайших черточках.
Тиморис дрыхнет, медленно качается в воздухе, свернувшись как в утробе.
Саффлы плывут сверху, как потолок.
«Чтобы драконы не увидели свет», – объясняет Удараг, без устали тянет пузырящийся шар.
Эгорд глотает бодрящее зелье.
– Думаю, все равно заметно. В такой тьме даже светлячок виден на горизонте, а уж драконы наверняка видят в темноте превосходно.
«Мы много раз проникали в разумы драконов, когда те нападали или пролетали мимо, успели изучить их мышление. Саффлы постоянно в единой ментальной сети, накрывают пространство куполом мысленной силы на километры вокруг. К сожалению, не можем управлять драконами, как спрутами, могущества не хватает, но хотя бы можем убеждать их не нападать».
– Это неоценимая помощь, Удараг. Благодарю!
«Мы в одной лодке».
Радость расслабляет, еще бы, такая новость: битвы с драконами, основной ударной мощью Зараха, отменяются. Нужно лишь продраться через остальную мелочь!
Перед рассветом все же поддается дремоте...
Просыпается от перемены движения – сфера не плывет, а едет рывками по чему-то шершавому.
Открывает глаза. Удараг волочит сферу на берег, под ее светящимся брюхом хрустят серенькие овальные камушки и ракушки, много как монет в сокровищнице, остается широкая сыпучая борозда. Саффлы уже погружаются в джунгли.
Эгорд убирает сферу, Тиморис с грохотом падает, подскакивает как разбуженный толпой медведей заяц.
Удараг опускает щупальца.
«Мы на месте».
Тиморис загнанно озирается.
– А? Что? Приплыли? Ну картина! Репа набекрень, чуть не свернул. – Хрустит шеей. – Не ждали.
Удараг целит клешней поверх деревьев, там что-то вроде низкого плато.
«Похоже на кратер. Наши бывшие хозяева часто упоминали провал, где обитает Зарах и вся его армия. Очень глубокий провал».