"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22

— То есть не выдадут графиню?

— Д… — он воровато оглянулся и продолжил, чуть понизив голос: — Дорогая моя, я говорю о вас, а не о графине.

— Это преждевременное заявление. В душе государях царит другая женщина.

— Ш… — он опять огляделся: — Шанриз, не расстраивайте меня. Вы не можете не знать, что быть в фаворе не означает делить с монархом ложе. Что же вы хотите сказать, что король, простите, спит со всеми своими фаворитами? Думаю, он был бы в величайшем гневе, если бы кто-то посмел намекать не некую связь между ним и тем же Дренгом. Фавор – это благоволение венценосца. Вы приближены им, вас балуют высочайшим вниманием. Более того, как вы думаете, многие могли бы себе позволить ворваться в королевские покои и потребовать магистра, а после выйти еще и с благословением Его Величества? Поверьте, вы таких не найдете. Что до магистра, то Элькос не просто придворный маг. Он важнейшая персона в окружении монарха. Королю проще отказаться от вас, от графини, от тетки с сестрой, чем от своего мага. Вы ведь заметили, как он отказался подчиниться и не называть вас в привычной ему манере? Магистр может себе это позволить. И потому никому бы и в голову не пришло просить у государя помощи его мага. Но вы получили и мага, и помощь, и самого короля в придачу. А теперь скажите мне, ваша милость, кто вы, если не фаворитка? И потому я утверждаю, что в деле, в котором замешана фаворитка, всегда найдутся желающие угодить. И потому я не верю, что конюхи кого-то покрывают. Скорей всего они попросту не знают. И тогда остается версия, что к преступлению причастен всего один, который либо впустил мерзавца отравившего вашего коня, или же сделал это сам за вознаграждение.

— Ветеринар?

— Про него я еще выясню подробней, но мне думается, что он непричастен.

— Но вы верно заметили, что он маг, но не заметил скверны, — возразила я.

— Спросите магистра, возможно ли такое, — ответил Гард. — Он должен знать о своем собрате, а я поищу нужные нам сведения в других источниках. Пока оставим его в подозреваемых, но не будем забывать, что он не единственный, кто мог это сделать.

Я согласилась, а после, использовав библиотеку, как повод оказаться в королевском крыле, встретилась там с магом. Элькос и вправду знал немало о нашем лошадином лекаре.

— Милая моя, Хест, конечно, маг и не такой уж слабый, как считают несведущие в нашем искусстве. Но он целитель для животных, и его дар ограничен. Если бы вашего Аметиста отравили обычным ядом, то Хест увидел бы это без особых сложностей. Думаю, потому и использовали магию, он ее увидеть не в силах, только допустить, что она есть. И я почти уверен, что он допустил, просто испугался, что обвинят его, потому и промолчал. Он вхож в конюшни, он одаренный – для королевского сыска этого бы хватило, чтобы сделать соответствующие выводы и обвинить беднягу. Но вот что я скажу вам, девочка моя, Хест обожает животных, и он скорее бы позволил отрубить себе руку, чем причинил вред даже крысе. Это его дар, понимаете? И вот еще что, Шанни, не вздумайте сунуть нос еще и в это. Государь без вас всё выяснит и накажет виновных. Это порча, к тому же наведенная в королевской резиденции, вы это верно отметили, и потому расследование проведут со всем тщанием.

— Но если виновными окажутся близкие ему люди?

— Не лезьте! Не превращайте поклонника во врага. Если будет подтверждена вина, он найдет, как наказать. А вы умерьте пыл и возвращайтесь к вашим фантазиям, в них хотя бы есть польза.

Гарду об этом разговоре я рассказала, он выслушал и кивнул:

— Я буду очень осторожен, — обещал барон. — Если я смогу раскрыть эту тайну, мы с вами ее разгадку будем знать точно.

Но все эти человеческие дрязги не волновали того, кто был целью чужой мести, а теперь и причиной поисков злодеев и справедливости. Господин Аметист развлекался, как мог, и чаще всего за мой счет. В своих увеселениях он совершенно не желал видеть меры. К примеру, на той вечерней прогулке, которая мне вспомнилась, дядюшка попросил показать ему результат наших занятий с Фьером. Я с радостью согласилась, очень уж хотелось похвастаться своими успехами.

Мы с его сиятельством нашли прекраснейшее место, свободное для бега лошади. Замечательнейшая тропинка, которую пересекало сломленное тонкое деревце. И высота была невелика, для Аметиста подобный барьер был простым и безопасным. Я забралась в седло, пустила жеребца к барьеру… И что же?

Это было грандиозное представление одного актера! Аферист начал с того, что со ржанием остановился перед деревцем, заупрямился и сдвинуть его с места не представлялось возможным. Я спешилась, взяла за повод и потянула скакуна к нашему препятствию, чтобы доказать его удобство. Но негодяй уперся! Я тяну, он не двигается с места, только опускает шею вслед за поводом. И сколько бы я его не уговаривала, это… это животное не сдвинулось ни на шаг! Я просила, я умоляла, я увещевала, я угрожала, я даже просила прощения, но он остался глух ко всем моим унижениям и уговорам.

Более того, как только я отпустила повод и всплеснула руками, конь мотнул головой, развернулся и отбежал в сторону. И когда я поспешила за ним, Аметист… умер. Совершенно натурально повалился на землю, растянулся на боку, заржал и замер. Если бы меня просили сравнить умирающих жеребцов, то мой был бы самым умирающим. И вновь я исходила над ним на яд и уговоры, а Аметист продолжал мертветь, только косил на меня своим бесстыжим глазом. И вот тогда, потеряв всякое терпение и остатки доброго расположения, я и возопила:

— Да что же ты за животное!

И пока мы препирались с негодным актеришкой, его сиятельство явно получал удовольствие. Поначалу он прятал улыбку, после прятать перестал, а когда Аметист решил всенепременно издохнуть на моих глазах, и вовсе расхохотался. Обиженная, я обернулась к нему и вопросила:

— Что вас забавляет, дядюшка? Он же измывается надо мной!

— Вы сами его выбрали, Шанни, — ответил граф. — А раз, зная о наклонностях этого жеребца, вы лишь еще больше с ним сблизились, значит, вам нравятся его каверзы.

— Но это же уже вовсе никуда не годится! — воскликнула я, и его сиятельство ответил, пожав плечами:

— Так замените скакуна, у герцогини их немало.

Мстительно ухмыльнувшись, я нацелила палец на Аметиста и объявила:

— Теперь я буду кататься только на Стреле. И никаких аферистов. — Ответ жеребца был краток и красноречив. Он вновь уронил голову на землю и закрыл глаза, теперь «умерев» до самого конца.

Мне осталось лишь скрежетать зубами от злости. Дядюшка подъехал к нам и спешился. После вытянул ногу и, совершенно не заботясь о чувствах артиста, толкнул его носком сапога для верховой езды. Артист на уловку не поддался.

— Да-а, — протянул граф. — С ним бы на ярмарке деньги зарабатывать, озолотились бы. Жаль, для аристократа это высшая степень дурного тона. Придется наслаждаться в одиночестве и бесплатно. — Он присел на корточки и потрепал Аметиста: — Дружок, ты собираешься оживать?

Жеребец всхрапнул, посмотрел на его сиятельство, но возвращать себе разум не спешил. Присев рядом, я протяжно вздохнула и подперла щеку кулаком.

— Тебе так понравилось, когда над тобой плачут? — спросила я. — Запомнилось, и теперь хочется снова почувствовать себя центром вселенной? Ну, что мне еще сделать? Встать на голову или рвать на себе волосы? Но я ведь и без того тебя люблю. Ну, погляди, какой ты красивый, какой статный, какой сильный. У тебя даже есть собственное украшение, чего тебе еще не хватает?! — не сдержавшись, выкрикнула я, но тут же пожалела об этом.

Аметист, вроде бы только приподнявший голову, вновь уронил ее и фыркнул. Я зарычала. Вскочив на ноги, я отошла в сторону, закинула руки за голову и в бессильной ярости топнула ногой. Простояв так некоторое время, я выдохнула и решительно вернулась к упрямцу. После опустила на колени и обняла жеребца, провела ладонью по гриве, задев подвеску накопитель, подаренный Аметисту магистром Элькосом, чтобы избежать магического вмешательства в будущем.

— Дорогой мой, — проворковала я. — Замечательный…

Не знаю, как быстро бы мне удалось удовлетворить Аметиста в его потребностях, но с другого конца дороги послышался стремительный топот копыт. Мы все вместе обернулись на звук, включая фигляра и порядочного коня его сиятельства. В нашу сторону мчался в галопе неизвестный всадник. Вскоре он приблизился к нашему сломленному деревцу, конь перемахнул его и поскакал дальше…

— Видишь, всякий может перепрыгнуть, — сказала я Аметисту. — И никто не станет умирать из-за этого.

Неожиданно послышалось лошадиное ржание, всадник слишком резко натянул поводья, и его скакун поднялся на дыбы. А спустя несколько мгновений он подъехал к нам и спешился.