"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Вспомнив страдания моей «несчастной» сестрицы, когда она была в тягости, я рассмеялась и покачала головой. Однако уже через пару минут помрачнела и протяжно вздохнула. Граф Гендрик тогда и сам недурно утешал свою впечатлительную жену, моя помощь ему особо и не требовалась. Но кто будет утешать меня, если мне взбредут в голову разные нелепости, вроде носа картошкой?
— Ну вот, — усмехнулся дядюшка. — Осталось лишь захлюпать носом и объявить что-нибудь вроде: «Вы совершенно не понимаете моих страданий, Сейрос! Бездушный и черствый вы человек».
Он опять рассмеялся, явно воспоминая и другие высказывания своей супруги в тягости, а я лишь тускло
— Всё непременно будет хорошо, Шанни, — сказал его сиятельство. — Верьте мне, как верили всегда. Я просто знаю, что у вас не может быть иначе. Вы ведь любимица Богов, иначе как бы вы оказались не в Бегренсе, а в Белом мире, где вас ожидали долгие столетия?
— Ах, дядюшка, — всхлипнула я, не в силах остановиться.
— А знаете, дитя мое, я ведь тоже ревновал вас, — неожиданно сказал граф, и я, отстранившись, в изумлении посмотрела на него. Он стер с моих щек слезы и кивнул: — Да-да, дорогая, вы не ошиблись. Я и сейчас, признаться, ревную.
— Но к кому? — озвучила я свое недоумение.
— К вашему отцу, разумеется, к Эйверу Тенерису, — его сиятельство усмехнулся. Он протянул мне платок. Я шмыгнула носом и благодарно кивнула. Слезы, только что щедро лившиеся по щекам, высохли. — Да, Шанни, порой я негодую, думая, отчего же вы не родились моей дочерью. Это ведь несправедливо, согласитесь. Эйвер совершенно иного склада, чем мы с вами, однако произвел на свет девицу, на которую в пору равняться всем мужчинам нашего рода.
— Я не девица, — ответила я.
— Но ведь были ею, — возразил глава рода.
— Бы… ла, — прерывисто вздохнув после пролитых слез, согласилась я и опомнилась: — Дядюшка, как вам не совестно говорить о мое девичестве. Это же неприлично.
— Хм… — озадачился его сиятельство. — Я не вносил уточнений, это вы сами заговорили…
И я отмахнулась в возмущении:
— Довольно же, дядюшка, мне право неловко говорить о таком.
— Но я и не собирался… — начал было граф, но так и не продолжил. Он в задумчивости потер подбородок, потом хмыкнул и произнес: — Однако мы собирались звать Элькоса. Отравлю-ка к нему человека.
— Да уж, это будет недурно, — независимо повела я плечами.
И когда дверь за главой рода закрылась, я вернулась в кресло, фыркнула и… осознала всю нелепость окончания нашего диалога. В эту минуту я ощутила смущение и неловкость даже в большей степени, чем пару минут назад. А после рассмеялась, представив, как был обескуражен дядюшка.
— Да уж, — покачала я головой. — Надо будет извиниться. Выставила его сиятельство каким-то похабником… надо же.
Я снова усмехнулась, а после вздохнула и вернулась мыслями к последним откровениям дядюшки. Понимала, что сказал он это больше для того, чтобы отвлечь меня от страданий. Ошеломил словами о ревности, но был все-таки откровенен. И мне стало приятно. Вовсе не от того, что его сиятельство оспорил право моего батюшки произвести на свет непоседливую и целеустремленную особу. Граф показал этим, что я ему дорога, как родное дитя, его отеческую любовь и гордость.
Впрочем, о том, насколько я стала ему близка, говорило
многое. И его сердечный приступ при известии о моем исчезновении. И ревнивые слова тетушки, ее упреки в том, что супруг не переживал так за собственных сыновей, даже когда те были детьми. А теперь вот и неожиданное признание… Улыбнувшись, я прикрыла глаза и подумала о том, что и сама уже давно не воспринимаю его сиятельство только как главу рода и мудрого наставника, но и вижу в нем второго отца. Почему нет? У меня две матушки, так отчего бы не быть и двум отцам? Пусть шаманка Ашит и граф Доло никогда даже не встретятся, но относятся они ко мне одинаково с родительской заботой, а я плачу им дочерним почитанием и любовью.За этими мыслями я окончательно успокоилась, приняв доводы его сиятельства. И вправду, посмотрим, что принесет нам сегодняшний вечер. Все балы закончены, как и церемониальная часть приемов, а потому после торжественного выезда, как и говорила, наступает обыденная жизнь королевства. И потом герцог действительно мог явиться, его присутствия во дворце не требовалось. Впрочем, дядюшка не уступал Нибо в хватке, а в опыте и вовсе превышал. Он со всем справится.
Вскоре меня пригласили в столовую, где уже привычно находились только хозяева. Мы обслуживали себя сами, и это успело стать традицией за десять дней. Лакея призывали только для того, чтобы поменять тарелки и блюда со снедью. Так его сиятельство желал избежать случайно оброненных фраз, которые могли повлечь за собой домыслы и догадки. Лакеям же объяснили временный отказ от их услуг тем, что их сиятельства пожелали не нарушать устоев жизни в Доме Левит, чтобы сделать приятное своей гостье.
Ее сиятельство была в приподнятом настроении. Как истинная великосветская дама, тетушка вовсе не была раздражена от долго стояния. Напротив, для графини Доло королевский выезд был одним из ярчайших светских событий. Она не только показала искусно подобранный наряд и драгоценности, но и с пристрастием осмотрела других дам. Послушала последние сплетни высшего общества, побеседовала о прошедших торжествах, мимоходом похвасталась подарком новорожденному, с преувеличенной обреченностью посетовала на занятость его сиятельства, чтобы подчеркнуть его прежнюю значимость и успех. В общем, дел у дорогой родственницы выдалось немало. А теперь надо было всё это обсудить.
— О-о, эта напыщенная индюшка, баронесса Эрро, невероятно вульгарная особа, — за десертом разглагольствовала ее сиятельство. — Вы бы видели это ее ужасное зеленое платье в красных цветах. Особенно шляпка. Боги, это же клумба, как есть клумба. А сколько высокомерия! Ее муж служит каким-то там клерком…
— Он — адъютант военного министра, дорогая, — с добродушной иронией напомнил ей супруг.
— Ах, дорогой, какое это имеет значение, — взмахнула серебряной вилочкой графиня, — когда его жена не может даже подобрать наряда на такое важное событие для нашего королевства?
— И все-таки клерк и адъютант весьма далеки друг от друга, — усмехнулся дядюшка.
— И оба напыщенны сверх всякой меры, — отмахнулась тетушка.
Я помнила барона Эрро и его супругу. Признаться, весьма примечательная пара. Он — молодой мужчина, высокий и сухопарый с волосами цвета соломы и длинным носом. Сейчас ему должно быть года тридцать четыре… да, именно так. Три года назад он только женился. Его избранницей стала дочь одного из секретарей государя в Королевской канцелярии. Невысокая ростом, невзрачной внешности, но с удивительными глазами василькового цвета.