"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Уже приподняв руку с перстнем, я опустила ее, так и не сумев решиться на жестокость, даже во имя дела, важного не только для меня. Танияр мягко сжал мое запястье, и я подняла на него взгляд. Супруг прикрыл глаза, так говоря, что нужно решиться. Он же и уложил мою ладонь на грудь мага, уместил рядом свою ладонь, и перстни снова наполнились силой Белой мира.
— Потерпите, друг мой, — попросила я магистра.
Элькос снова приподнял голову, наблюдая за нашей манипуляцией, но вскоре уронил ее и скривился. Первой руку отдернула я, затем убрал свою Танияра.
— Магистр, — позвала я, но Элькос сразу не откликнулся.
Теперь он лежал, прикрыв глаза. Дыхание мага немного сбилось, но кривиться
— Какое странное ощущение, — голос мага прозвучал хрипловато, но без страдания. — Вначале мне показалось, что на грудь навалился кусок льда, а затем… — Элькос пожевал губами, явно подбирая аналогию: — Будто кровь застыла прямо в сосудах. Знаете, как наползает иней, что-то в этом роде. И когда холод собрался в животе, появилось ощущение тысячи иголочек. Это было болезненно, но терпимо. Неприятно стало, когда холод начал отползать… как замерзшие на морозе ноги отходят в тепле. Но… — магистр, наконец, снова открыл глаза, — мне стало немного лучше. Кажется, я даже могу встать.
Однако бравада мага закончилась, едва он встал на ноги. Слабость его никуда не делась, и Танияр поддержал Элькоса. А когда мы вернулись к столу уже втроем, в столовую вошли слуги, чтобы расставить блюда со снедью взамен тех, которые исчезли, пока мы находились в каменном зале.
Танияр отвел магистра на нашу сторону, благо величина стола и количество свободных стульев позволяли, туда же для него и поставили прибор. Элькос сел рядом с моим супругом, потому что его светлость отвоеванное у шубы дайна место уступать не желал. Теперь мы вчетвером сидели напротив четверки танров. И пока слуги суетились, в столовой сохранялось молчание, но когда мы вновь остались одни, Штоссен произнес:
— Прошу.
Мой супруг, подняв вилку, с интересом повертел ее в руках и, хмыкнув, подвел итог своему исследованию:
— Шамкаль.
— Верно, — на родном языке с улыбкой ответила я.
— Что это означает? — полюбопытствовал Нибо.
— Шпилька, если дословно, — пояснила я. — Но вообще так называется наш столовый прибор, который заменяет вилку.
— Любопытно, — ответил герцог, и в столовой вновь повисло недолгое молчание.
Элькос бросал осторожные взгляды на танров, однако спрашивать их о чем-либо не решился, чувствуя за собой вину. Танияр с заметным интересом пробовал поданные кушанья, а я негромко подсказывала ему, что и с чем лучше всего сочетать, так возвращая ему любезность, оказанную мне на празднике лета. Рядом время от времени тихо фыркал Ришем, особо более ничего не выговаривая.
Наконец, устав слушать невнятные звуки, я повернула голову и с укоризной посмотрела на его светлость.
— Это всего лишь уходит напряжение, — ответила Нибо.
— И снова ложь, — не подняв на него взгляд, произнес Исбир.
— Безобидная, — заметил Дэвинн.
— Он скоро привыкнет, — добавил Консувир. — Уже привыкал.
— Могу я попросить вас о любезности? — с ноткой раздражения спросил Ришем. — Не могли вы не обсуждать меня?… И вообще не читать моих мыслей.
Танры не ответили. Впрочем, эту их привычку обсуждать всё, что видят, легко было понять. Многие века они были закрыты в пределах поместья и не имели иных развлечений, кроме самообучения и наблюдения за редкими гостями. Наверное, танры даже стали чем-то вроде единого разума.
— Разум у каждого свой, — ответил моим мыслям Дэвинн. — Но во многом вы правы. Мы привыкли обсуждать всё, с чем сталкиваемся.
Теперь и мне захотелось повторить за герцогом его просьбу не читать меня. Это и вправду раздражало, даже
порождало ощущение, будто находишься обнаженной на площади полной людей…— Нас всего четверо, — тут же с улыбкой отозвался Консувир.
И во мне вновь всколыхнулась любознательность.
— Почему звезда имеет семь лучей? — спросила я. — Или это связано с распределением силы?
Исбир откинулся на спинку стула. Он пригладил взлохмаченную шевелюру и ответил:
— Количество лучей построено по количеству магов, впервые вставших в круг. Нас было семеро, осталось четыре.
— Почему?
Мне подумалось, что танры не станут отвечать, но ошиблась. Теперь заговорил Дэвинн:
— Мы не бессмертны, и не каждый имеет силы существовать бесконечно. Первый из нас погиб, когда к источнику пробрался вор. Мы простили его и отпустили, а вор вернулся в следующий раз. Мы тогда были еще юны, и наш брат пытался увещевать негодяя, но тот убил его. Нового тела не было, и первый из нас ушел.
— С тех пор мы написали законы, которым следуем всё наше существование, — добавил Штоссен. — Мы не слушаем уговоров, оправданий и не верим клятвам. Вор должен платить за обман. Энергия возвращается в источник, преступник умирает.
— Но я жив… — начал Элькос, однако тут же сам себя оборвал. Протестовать против перемены участи он точно не намеревался.
— Воля Высших, — произнес Исбир.
А я задумалась. Выводы уже можно было сделать. Принявшись за поздний ужин, я продолжила размышлять. Стало быть, танры уязвимы, как и любое живое существо. Их дух не живет без тела. Выходит, новый носитель должен быть найден к моменту смерти увядающего тела. И тогда слова о том, что не каждый готов к вечному существованию, означают, что один из шести оставшихся танров добровольно оставил этот мир.
— Верно, — кивнул Дэвинн.
— А что случилось с третьим? Не было нового носителя? — спросила я.
— Был, — произнес Консувир, — но он испугался. Дух не сумел перейти в новое тело. Добровольное согласие — не просто придуманное нами условие, это необходимое состояние тела, принимающего дух. Носитель, как вы его называете, Ашити, должен быть открыт. Паника, сомнения — это замкнутая на замок калитка.
— Но мы научились видеть суть людей и их помыслы, теперь нам проще сделать выбор, — заговорил Штоссен.
Это уж точно. С этим умением видеть людей насквозь, подбирать новую «одежку» действительно должно быть просто. Каждый вошедший — это открытая книга. И как же наивны мы были в наших устремлениях… На эти мысли никто не ответил, этого и не требовалось. И так всё было ясно.
— Но почему вы так яростно оберегаете источник? — спросил Нибо. — Разве же магия не является всеобщим достоянием… достоянием магов? У вас скоплено истинное сокровище, но пользуетесь им только вы. Еще и караете любого, кто пытается взять каплю. Ведь это же и вправду капля! Разве магистр вычерпал всю энергию до дна?
Танры перевели взгляды на его светлость, я продолжила наблюдать за ними. Ни один из древних не спешил дать герцогу пояснения. Мне даже подумалось, что обещание правдивых ответов было дано только мне, потому что я слышала ответы, даже не успев задать вопрос. Да и не всё, на что мне отвечали, собиралась спрашивать. А потом мне пришло в голову, что Нибо задел тему, которая является запретной. Почему нет?
Танры не были корыстолюбцами, да и себялюбие и самолюбование больше подходит такому человеку, как Ивер Стренхетт, но не сущностям, успевшим сменить не одно тело и прожившим, Боги знают, сколько лет. И если они всё еще молчат, стало быть, не желают быть откровенными, несмотря на обещание. У каждого есть тайна, в которую он, если и желает кого-то посвятить, то только избранного. Но ни я, ни его светлость не могли являться такими людьми.