"Фантастика 2024-119".Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
— Ты хочешь сказать… — произнёс Айземанн, указывая на изгибы тела змеи остриём мачете.
— В брюхе человек.
Отдав Айземанну фонарь и ткнув пару раз лезвием в неподвижную голову, Фегелейн осторожно переступил холодно поблёскивающее тело гигантской рептилии, потом, пригнувшись, заглянул в грот. Осторожно поставив ногу между кольцами анаконды, он ещё раз присмотрелся к выпуклостям тела, затем, как расчётливый мясник, провёл вдоль туловища остриём лезвия.
— Это наверняка плечо, — прошептал он, указав на одну из выпуклостей. — А дальше выпирает голова. Свети
Нацелившись в чёрное пятно рядом с рельефно выпирающей вершиной, Фегелейн сжал двумя руками рукоятку и всем телом навалился на мачете. Вначяале прочная кожа лишь слегка прогнулась под лезвием, но после недолгого сопротивления внезапно с шипением разошлась, и в лицо Фегелейну со свистом ударила струя газа.
— Вилли, помоги, — подавив приступ тошноты, Герман закрыл ладонью рот и, согнувшись под низким сводом, посторонился. — Держи, — он отдал Климу мачете и всунул пальцы в образовавшийся разрез. — Режь вдоль тела.
Фегелейн оттягивал кожу, а Клим принялся орудовать лезвием, расширяя отверстие и обнажая внутренности. Неожиданно из разреза показалась босая человеческая ступня, покрытая тягучей слизью. Тяжело хватая ртом выходящий из тела змеи смрадный воздух, Фегелейн, скривившись, угрюмо заметил:
— А говорили, что анаконда не нападает на человека.
— Обычно уползает, — подтвердил Айземанн. — Но эту, похоже, на людей прикормили. Бедняге не позавидуешь, хотя он должен понимать, что божество не может питаться крысами и кроликами. Эй, помогите им! — подтолкнул он к гроту Ганса и Пёшеля. — Придётся вам побыть акушерами и вытащить его из брюха. Герман, дай им накинуть на ногу верёвку.
Сменяя друг друга, Клим с Фегелейном вспороли анаконду от брюха до хвоста, и уже ничего не скрывало скользкое, сплошь обтянутое кровавой слизью человеческое тело. Пёшель с Гансом вытащили тело из грота на поляну и отошли, предоставляя дальше обследовать его Шмидту и Айземанну. Айземанн смахнул ножом с чёрного лица остатки змеиных внутренностей, затем уверенно произнёс:
— Борман.
— Он самый, — согласился Шмидт. — Партайгеноссе собственной персоной.
— Связанный и совершенно голый, — Айземанн указал на стянутые лианами за спиной в локтях руки.
— Его приготовили как рождественского гуся. Чтобы божество не поранилось и не дай бог не подавилось. Ну, теперь-то ты понимаешь, что нужно уходить как можно скорее? Скоро сбегутся все дикари джунглей, чтобы отомстить за эту гадину!
— Нет! К чёрту Бормана, к чёрту дикарей! Всем искать золото! Всё это только доказывает, что оно где-то здесь, рядом! Чем быстрее найдём, тем быстрее уйдём.
— Как знаешь, — недовольно проворчал Шмидт.
— Что?
— Говорю, золото нужно искать дальше вдоль берега. Здесь они побывали уже на обратном пути, а цель маршрута где-то там, у водопада.
— Ну, хватит болтать! — громко хлопнул в ладоши Айземанн. — Искать, искать, искать! Кто первый найдёт, обещаю, не пожалеет! Герман, вы с Вилли возвращайтесь к озеру, Шмидт, ты со своими филёрами прочешете лес, а мы с Францем вернёмся к реке.
— А что делать с ним? — кивнул на Бормана Удо.
— С
ним? — удивился Айземанн. — Партайгеноссе уже всё равно, кто его доест. Время не ждёт, всем за дело! И быть готовым в любой момент поливать джунгли свинцом, как только эти туземцы снова сюда сунутся.— Дикари — тоже люди, — тихо произнёс Клим. — После ночного боя им так же, как и всем, нужен отдых.
— Люди? — Айземанн резко обернулся и ткнул Клима в грудь толстым твёрдым пальцем. — Запомни, мальчишка, люди — немцы! Англосаксы — под вопросом. Остальные даже без вопросов. А об этих обезьянах я и говорить не хочу.
— Вилли хотел сказать, — вступился Фегелейн, — что дикари понесли большие потери, они сейчас наверняка зализывают раны и закапывают убитых. Им сейчас не до нас. Никто не будет нам мешать, уж до темноты точно.
— А ведь неплохая мысль, — Айземанн неожиданно смерил Клима любопытным взглядом, словно увидел впервые, — Слыхал, Хоффман, не до нас дикарям сейчас. Мальчишка дело говорит, а ты скулишь, как побитая собака!
Шмидт неожиданно покраснел и недобро взглянул на повернувшегося к нему Айсманна. Клим заметил, как дёрнулись его скулы, а рука снова потянулась к воткнутому за пояс «Вальтеру». Но Айземанн уже не обращал на него внимания. Он переступил через голову выпотрошенной анаконды и направился вдоль лагуны к реке.
— Прав мальчишка! — рассуждал он, подталкивая вперёд Франца. — Тиллесен наверняка наубивал их тут, как лис перепелов. Да эти недоразвитые дети джунглей теперь будут бояться одного вида белого человека. И с чего мы вдруг решили, что они сюда сунутся? Сидят сейчас в своих норах и трясутся, вспоминая, как их убивали громом явившиеся с небес бородатые гиганты. Тиллесен обеспечил их сказками на многие поколения вперёд.
Фегелейн смотрел в спины уходящим Францу и Айземанну и на глазах мрачнел.
— Странный персонаж, — произнёс он, когда они остались с Климом и Удо одни. — Чаще он мне кажется идеальной машиной-убийцей, но иногда — кретином. От крайности в крайность у нашего Айземанна грань размытая. Был у меня один такой фельдфебель, всё никак не мог смириться, что его заставляют воевать не с солдатами на поле боя, а с подавшимися в партизаны деревенскими лапотниками. Не верил, что они могут хорошо стрелять и ещё лучше — устраивать засады. Поверил, когда попался в одну из них. Мы его потом сняли с дуба, где он висел подвешенный за шею, с обглоданными зверьём ногами.
Вернувшись на берег озера, Фегелейн снова склонился над тушами убитых мулов. Потрогав кожаную сбрую и ремни на боках, на которых крепились ящики с грузом, он задумчиво произнёс:
— Абсолютно целые. Сухие. Ни один не срезан, не порван. Им никто не мешал, не препятствовал, не становился на пути, мулов разгружали не спеша. Но где? — Фегелейн поднял голову в сторону водопада, мысленно выстраивая маршрут. — Они вышли к озеру, спрятали контейнеры и направились обратно. Никто им не помешал где-то здесь вырыть яму, уложить ящики, затем искусно скрыть место. Но как можно упрятать гору вырытого грунта? Нигде нет даже следа лопаты. Неужели всё-таки озеро?