"Фантастика 2024-121". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
— А если на новом заводе выпускать "Чайки"?
— В Америке их продается всего по штуке в день. Можно снизить цену с шести с половиной тысяч до пяти с половиной, и продавать десять-двенадцать тысяч в год — но выгодно ли это? Сколько будет стоить новый завод по их выпуску? Я уже не говорю о прекращении продаж "Мустагнов".
— Я все равно не понимаю. Ты тратишь большие деньги… ладно деньги, ты тратишь свой талант на всякую ерунду вместо того, чтобы выделывать действительно нужные — и очень выгодные — вещи! А делаешь пердушки эти!
— Станислав, не горячись. Ты вот подумай: допустим, я поставлю на зарубежный рынок не "Чайки", а "ГАЗ-69". Их купят, по десять тысяч рублей купят, может быть тысяч тридцать за год. Но через год германцы, у которых промышленность в разы мощнее нашей, а инженеров в десятки раз больше, сделает
— Ну почему?
— Потому что "ГАЗ" — это прежде всего военный автомобиль. И немцы предпочтут для своей армии делать свои автомобили. А если вдруг начнется война, то у них этих автомобилей будет куда как больше, чем у нас. И не только автомобилей — всего высокотехнологичного будет больше. То есть в случае войны русских будут убивать куда как более эффективно — поэтому до тех пор, пока наш, русский промышленный потенциал не сравнится с зарубежным, ничего более высокотехнологичного, чем пердушки, я им продавать не буду. Ничего, что способно сделать их армию сильнее — а пятипудовый холодильник их армию сильнее не сделает.
— Я понял… Пойду пересчитывать свой план.
Станислав был первым в списке на "амнистию", которую мне подписал Вячеслав Константинович. Вторым в нем был Лодыгин, но Александр Николаевич, хотя и пару раз приезжал в Россию, совсем сюда переселяться пока не собирался. Надеюсь, лишь пока — пока продукция его французского электролампового завода приносит прибыль. Но это, похоже, скоро закончится…
В воздухе аргона примерно один процент. А в том газе, который выходит из аммиачного реактора после дюжины прогонов — уже процентов двадцать. Проблема же с турбодетандером заключалась, как я понял, в том, что современные инженеры турбину неправильную использовали: они считали, что для газа и турбина газовая нужна, но оказалось, что лучше использовать турбины по примеру водяных. В прошлый раз на то, чтобы это понять, потребовалось несколько лет и счастливый случай — но теперь-то мне это было известно. Так что заполнять лампочки аргоном стало несложно. Правда пришлось в Воронеже выстроить рядом с металлургическим еще один завод, по производству газовых баллонов — но это недорого. А вот что обошлось дорого — так это устроить Машку учиться. Восемнадцать лет — пора уже. А куда деть три миллиона рублей — профессора Московского Технического училища пусть сами разбираются…
Глава 11
Домой Маша возвращалась с огромным воодушевлением. Во-первых, студенты из организованного ей "технического кружка" разработали просто замечательную стеклопрокатную линию, и по всему выходило, что ее получится выстроить за лето. А во-вторых — она просто соскучилась. В самом деле, первый раз она целых девять месяцев жила практически одна! Поначалу-то оно интересно, но потом все время начинаешь думать о брате, о сестренках… и о Саше.
Когда пять с лишним лет назад этот еще нескладный юноша предложил им перебираться в Царицын, Маша согласилась исключительно потому, что предложение давало хоть какую-то надежду на относительно сытую жизнь. А о такой жизни, какая началась в доме Саши, она и мечтать не могла. Будучи девочкой умной, и вынужденно весьма самостоятельной, она очень быстро сообразила, что более чем плотная опека со стороны "хозяина", как тогда она про себя называла Сашу, проистекает исключительно из любви ко всей ее семье. Причины этой любви она не понимала и тогда, да и теперь понять не могла, но решила, что Саша таким образом показывает свои чувства душе той давно умершей девушки. Не очень логичное объяснение — но другого-то нет…
Вернувшись домой, уже в новый город Сталинград, Маша заметила, что "приемный отец" как-то очень сильно изменился. Нет, не внешне… хотя и внешне тоже. Возможно незаметные при ежедневном общении перемены оказались просто в глаза бросающимися после девятимесячной разлуки. И перемены эти Маше не понравились.
Прежде всего, в "отце" проявилась какая-то суетливость, он занимался дюжиной дел сразу, перескакивая с одного на другое и заставлял то же самое делать и окружающих. А временами внезапно застывал, думая о чем-то одному ему ведомом и в такие моменты ничего вокруг не видел и не слышал. Вдобавок и речь у него изменилась, стали в ней проскакивать какие-то немножко двусмысленные шуточки. В принципе, ничего особо неприличного — но ведь раньше
такого за ним не водилось.А когда он просто ни с того ни с сего наорал на Ваську, Маша поняла, что с Сашей происходит что-то серьезное. Только непонятно что…
Недаром говорят, что чужая душа — потемки. Не влезть в нее, и на себя не примерить. Но ведь всегда… то есть все последние годы он с Машей общался как с родной сестрой (а не дочерью, хотя и называл все время "дочь наша"), причем не с сильно младшей, а практически как с ровней, или с погодком. А так как происходящее нравилось девушке все меньше и меньше, то она решила с Сашей поговорить. Как младшая (а временами и старшая) сестра.
Больше всего Машу смущало то, что она не очень-то себе представляла, о чем говорить. Но сегодня вечером, рассказывая, как это издавна было принято за ужином о дневных достижениях и проблемах, Маша вдруг каким-то сугубо женским чутьем поняла и причины удивительной любви Саши к Векшиным, и что ему на самом деле сейчас необходимо.
— А теперь послушай, что тебе скажет твоя умная дочь, которая всегда точно знает что нужно делать…
План Станислава я все же посмотрел. Хороший такой план: по нему, чтобы Россию поставить хотя бы вровень с Германией, нужно где-то найти пять миллиардов долларов, затем к ним добавить двадцать пять миллиардов рублей — и всего через двадцать лет Россия достигнет промышленного уровня Германии. Нынешней, понятное дело. Другое непонятно…
Вот взять, к примеру, большевиков. В двадцать седьмом году, когда они свои пятилетки начинали, у них как раз, судя по тому, что было написано в интернете, была "послевоенная разруха" и промышленное развитие как бы не хуже теперешнего. По крайней мере паровозов в стране делалось даже меньше чем теперь, да и прочая промышленность была развалена. А в тридцать восьмом, всего через десять лет, по основным параметрам советская промышленность германскую обошла. Правда, Германию после первой мировой ободрали как липку, но, если я верно помню, Гитлер доободранский уровень превзошел в несколько раз. И мне кажется, что не было у большевиков требуемых Станиславу миллиардов. Впрочем, посмотрим, что он в новом плане напишет…
В "высокую политику" я теперь не лез принципиально: ну ведь неприлично с человеком (например, с Вячеславом Константиновичем) дружить, а потом раз — и спокойно смотреть, как большевики его в лучшем случае высылают из страны: думаю, что если этим большевикам преподнести готовую производственную базу, то можно будет и без суровых репрессий обойтись… А политика нынешняя полностью основана на личных связях. В "моем старом добром будущем" говорили, что "на бизнесе", но это неверно: бизнес сам по себе ни к чему не обязывал, а вот приятельские отношения именно обязывали, и к очень многому. Продать бизнес-партнера туркам в рабство ради увеличения прибыли на пару процентов — это для нынешнего менталитета вполне нормально. А вот отказать приятелю в мелкой услуге (продаже, например, его партнера в рабство туркам) — это обществом осуждаемо.
Поэтому приятелей у меня было немного, в основном среди своих же инженеров и рабочих. А бизнес-партнеры появились…
И одним из первых стал Форд. Генри, не Вильям. Правда у Генри тоже оказался брат с именем Вильям, но к "моему" семья Генри отношения не имела. А Генри — поскольку в "этом попадании" я американский авторынок под себя не загребал — основал свою собственную автокомпанию, и приступил к выпуску оригинальных "самодвижущихся механизмов". Вот только "Мустанг" уже задал кое-какие "стандарты", и владелец "Форд Моторс" обратился в мою американскую контору с намерением приобрести лицензию на дворник. Ну и пришлось мне пересечь океан…
Лицензии Форду не досталась. Он просто подписал контракт, по которому моя компания обязывалась продавать ему столько этих самых дворников, сколько он закажет (предварительно, за два месяца до даты поставки). Еще моя компания стала поставлять ему колеса с шинами, коробки передач, карданные и распределительные валы, фары, фонари указателей поворота и стоп-сигналы, стекла (на Генри очень большое впечатление произвело разбивающееся на кучу безопасных осколков закаленное стекло), радиаторы, масляные фильтры, масляный и бензонасосы… А еще — рулевые колеса, все детали подвески, генератор, электрические гудки, электрические переключатели, провода. И в завершение списка поставок Форд подписал контракт на мотор.