"Фантастика 2024 -156". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
– А я… – Лара прикусила губу, раздумывая – стоит ли говорить с Карамо о Юнкере?.. – В посольстве у язычников есть человек, который…
Кавалер тотчас изменил тон, его лицо стало замкнутым:
– Больше не упоминайте о нём. Он – отверженный.
– Но ради такого дела… если оно так много значит… Он мог бы нам помочь. Он хочет помочь!
– Цена его помощи слишком велика.
– По-моему, он несчастный, – не сдавалась Лара, в душе боясь, что кавалер вот-вот разозлится и велит ей выйти. В конце концов, это их с Юнкером ссора, а она в стороне. Но те, кто почитает святых Ларов, должны стоять друг
Кавалер прикрыл глаза и перевёл дыхание, чтобы не сказать какую-нибудь резкость.
– Вы по молодости слишком жалостливы, ан. Есть вещи, которых не прощают – даже за величайшие услуги. Мой совет: держитесь от него подальше.
Лара покинула Карамо в раздражении:
«Что он, сто тысяч у тебя украл и прокутил? Раз уж родился дитёнок – так люби его, а не отбрасывай!..»
За порогом коттеджа её встретил разгорающийся день. Она опустила пониже поля шляпки, чтобы загар не лёг на нос. Надо переодеться в лётный костюм, найти Сарго и пойти с ним в тир…
«…потом с девчонками в купальню! Помоемся, с Анчуткой поиграем… А домой к себе зазовём Котту! У него здорово петь получается. Я – путеводная звезда, тра-ля, ля-ля!»
Тень сошла с души. Радуясь солнцу и ветру, Лара пошла чуть не вприпрыжку, даже слегка пританцовывая и напевая одними губами песню штурмовой пехоты:
Чтоб идти за блуждающей тёмной звездой!
Трам-тарам-пам-пам!
Ля-ля-ля, за блуждающей тёмной звездой!
Встречный дицер-красноармеец заметил веселье девчонки, остановился, щёлкнул каблуками и лихо козырнул ей, заодно подмигнув – Лара, на миг задержав шаги, как в танце сделала книксен с невинной ужимкой и поскакала дальше, довольная собой и всем миром.
Восемнадцать веков тому назад
Средняя Кивита, владение Лацийского Консулата
– Выбирайте! Или вас сожгут заживо, или вы принесёте жертвы благим богам во имя консулов-правителей и растопчете ваш символ. Те, кто раскаются, получат жизнь в награду. У вас есть время, пока сыплется песок в часах.
Объявив своё милостивое решение, судейский перевернул часы, и жёлто-серый песок неслышной струйкой побежал из верхней колбы в нижнюю.
Палило солнце. Спелые поля замерли в безветрии, у горизонта в мареве жары призрачно синели горы, окаймлённые тёмно-зелёными лесами.
Толпа, согнанная легионерами к месту казни, подавленно шепталась и вздыхала. Стараясь не выдать своего сочувствия приговорённым, люди склоняли головы, скрывая слёзы и стоны, сдерживая в груди проклятия.
Поднаторевшие в расправах над мятежниками жарких равнин, солдаты равнодушно поглядывали на толпу из-под железных шлемов. Панцири, щиты, копья, кровожадные короткие мечи – строй легионеров замер перед пёстрым скопищем земледельцев, пастухов и их жён.
Разве это противники?.. деревенский сброд! Неполной сотни воинов хватит, чтобы вселить в них ужас. Чтобы и внукам завещали – склонись
перед медным драконом!Малый значок легиона воткнут древком в землю – так, чтобы глаза и пасть дракона были обращены к месту казни. Это – власть консулов, ступившая на жаркие равнины.
Судейский претор приговорил троих – раба-свинопаса, кузнеца и дочь здешних землевладельцев. Всем одна смерть, потому что в делах зловредной секты всех казнят одинаково жестоко.
– Время идёт! – напомнил претор.
Вексиллярий, на марше несущий значок легиона, сейчас держал смоляной факел, чтобы зажечь дрова под ногами сектантов. Пламя жарко клокотало, роняя кипящие капли смолы, испуская в голубую высь чёрный хвост гари.
На земле перед вязанками дров лежали цветы – увядшие, поникшие охапки ирисов. Цветы радуги – святыня для сектантов. Пусть растопчут их, если хотят жить.
– Я свидетельствую! – задёргался с криком тощий раб, привязанный к столбу. – Истинно говорю вам – я видел Божьего посланца! Он сошёл в громе и буре на Птице-Грозе! Он ищет гроба Девы-Радуги!.. Веруйте! веруйте в Гром и Молот Господень!
– Грязный фанатик, – процедил с ленцой кряжистый центурион и сплюнул в пыль. – Этот не раскается. Вели зажигать, претор.
– Рано. Пусть скажет девица.
Центурион глумливо ухмыльнулся:
– Она теперь молодка.
– Толкните её древком копья, – посоветовал претор.
– Аргас, делай! – передал центурион его приказ.
Рядовой легионер перевернул оружие и ткнул вторую жертву тупиём. Девушка вздрогнула, пошевелилась и медленно подняла бледное исхудалое лицо:
– Во имя Бога Единого… Что ты пятишься? тебе стыдно смотреть мне в глаза?
– Тьфу, демонское отродье… – ворча, отступал воин.
– Я не боюсь вас. Смерти нет. – Она повела лохматой головой. – Братья, говорите со мной вместе – чистые духом…
– …с молитвой на устах и верой в сердце… – подхватил смуглый кузнец, раскосый и широколицый.
– …мы по радуге восходим в громовое небо! – пропел раб, закидывая голову так, что затылком стукнулся о столб. – Вот он! приди к нам! приди!..
– Жгите, – кивнул претор, отследив, как последние песчинки проскользнули через стеклянное горлышко.
– Центурион, – обратился к старшему десятник, – взгляни на дорогу.
Шум и движение в толпе заставили центуриона дать знак: «Погоди с факелом».
На Пепельную Высь по пыльному просёлку всходил кто-то в длинной пятнисто-серой одежде с капюшоном. Путник двигался широким шагом, придерживая на плече ремень объёмистой сумы, вроде походной скатки легионера.
Этот прохожий чем-то сильно не понравился центуриону. Командир сотни нахмурился, стараясь понять – что в путнике такого, от чего тревога на душе?..
Рост.
Он на голову выше самого рослого воина.
Да и в плечах шире.
И что за одежда на нём? В здешних краях такой не носят… У пастухов плащи короче, а вместо капюшонов – соломенные шляпы.
Вдобавок, что-то творилось с ветром. Только что царил безветренный знойный полдень, но тут над Высью завилась пыль; воздух начал едва слышно звенеть, петь бессловесную песню.
– Спроси, кто он такой, – велел центурион десятнику.
Тот, разводя рукой покорную толпу, сквозь гомон двинулся навстречу пришедшему.