"Фантастика 2024-161". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
— Свободен.
Вручили все конверты, капитан Нелюдимый положил в портфель тетрадь и полез на переднее сиденье.
Подполковник мне сказал:
— Поехали пока в штаб.
— Но привезут горючее и боекомплект! — растерялся я.
Бирюков махнул рукой:
— Успеешь, мы быстро. Поехали.
Из водительского люка выглядывал сержант Ваня. Я сказал ему:
— Пока старший Андрюха, — и пошёл к машине.
Сел я рядом с подполковником, «Москвич» сразу тронулся. Пока не приехали, говорю Бирюкову:
— Нам
— Нелюдимый, слышал? — спросил подполковник. — Займись.
Капитан склонил фуражку, и через минуту приехали. Ну, маленький городок. Командир повёл меня в свой кабинет. Указал мне на гостевой стул, а сам сел в начальственное кресло и снял с телефона трубку. Навертел на аппарате короткий номер и через несколько секунд сказал:
— Да, ждём.
Он положил трубку на рычаги и вынул из ящика стола карту. Развернув, сказал мне:
— Смотри сюда, — он ткнул пальцем. — Сейчас ты здесь…
Я задумчиво кивнул, считывая данные. Подполковник передвинул палец и проговорил:
— К четырём утра ты должен быть здесь. Выходите, когда стемнеет, идёте по этим просёлкам. Твоя отдельная рота передаётся капитану Нефёдову для отражения одной танковой атаки…
Я поднял на него глаза и сказал:
— Ясно.
— Нет, ты ещё посмотри! — раздражённо молвил Бирюков. — Лучше запомни!
— Да я теперь эту карту по памяти от руки нарисую, — проговорил я.
— Нужно уловить главное! — патетически сказал подполковник. — Тебе трудно? Ну, ещё посмотри, пожалуйста!
Я уставился на карту. Через минуту спросил:
— Может, хватит?
— А главное? — спросил Бирюков. — Ещё посмотри немножко.
Медленно закипая, я рассматривал изображение. Не, могу я чего-то не понимать? Теперь эта сволочь мне точно приснится…
Дверь в кабинет открылась и ярко блеснула вспышка фотоаппарата. Я обернулся и сказал:
— Кто это?
— Главное, — ответил подполковник. — Мы вместе работаем с картами.
— Я говорю, вот это кто?! — немного повысил я голос, указывая пальцем на людей в штатских костюмах.
Один полноватый и добродушный с фотоаппаратом, а другой поджарый, строгий и с рыжими усами. Оба не-маги, но не в этом же дело!
— Журналисты «Московского еженедельника», — сказал Бирюков. — По приказу командования запечатлели над картой наши умные морды, а теперь ты ответишь на их вопросы.
— Так… — молвил я недобрым голосом.
— Улыбнитесь, пожалуйста. Вы только что встретились, — сказал фотограф.
Я обернулся к нему…
— Смотрите на подполковника и улыбайтесь! — воскликнул толстяк с фотоаппаратом. — Мы тут тоже не от нечего делать!
Блин! Мне же приказали общаться с прессой! Я посмотрел на Бирюкова с добрейшей улыбкой, на какую только был способен в данный момент. Полыхнула вспышка, и последовал брюзгливый комментарий:
— Ладно, для суровых воинов радость сойдёт. Серёга, я тогда пойду?
— Вали, — сказал поджарый журналист.
Толстяк удалился, а его коллега подошёл, сел прямо на стол и сказал, вынимая из внутреннего кармана пиджака блокнот
и ручку:— А я Сергей Александрович Куприянов. Итак, Артём, что значат полоски на твоём знаке?
Я оглянулся на Бирюкова, но тот в поведении Сергея Александровича странности не видел. Со своего стола я бы эту пакость смахнул, а так какое мне дело.
— Вторая степень, — сказал я спокойно. — Больше десяти боёв и больше десяти подбитых.
— А подробнее? — уточнил Сергей.
— Спроси в Совете, — ответил я.
— Спрошу, — кивнул журналист. — В каком звании ты начал войну?
— Сержант, наводчик орудия, — проговорил я.
— Вспомни, пожалуйста, свой первый бой, — попросил Сергей.
Я наморщил лоб и сказал:
— Ну… мы долго ехали. А потом много стреляли…
Всю беседу пересказывать нет смысла, замечу лишь, что я журналисту не врал, да при маге Бирюкове и не смог бы. Он слушал внимательно и в свою очередь отвечал газетчику. Его война в целом почти не отличалась от моей.
Говорил мы около часу, и в конце Сергей заверил, что из наших ответов что-то должно получиться. Он ушёл, а Бирюков снял трубку, ударил по рычагам ладонью и сказал:
— Автобат. Алё! Хорошо слышно? Тогда выдвигайтесь к вокзалу. Да, для двадцати танков горючее и боекомплект.
Подполковник снова нажал на рычаги, проговорив:
— Нелюдимого. Алё! Это Бирюков. У тебя всё готово? Ага.
Он положил трубку на телефон и обратился ко мне:
— Бойцы с пластинками ждут тебя у выхода. Пешком дойдёте, тут близко, — он протянул мне ладонь. — Удачи тебе!
Я пожал его руку, сказав:
— Спасибо, — и вышел из кабинета.
У выхода из штаба ждали меня двое — один солдат с патефоном, а другой с сумкой пластинок. С ними я и пошёл воевать дальше.
Глава 9
Продолжилась моя неизвестная война. Поставил заряжающий Сергей русские пластинки самых, что ни на есть, военных лет, и я ни одной не узнал. Исполнители, голоса — всё другое.
Не, по трофейным пластинкам я этого не понимал. В своём мире я немецким языком не владел, а «дойчеланд зольдатен унд унтерофицирен» — просто всё, что мне было интересно про творчество врага. Пусть в этом мире я немецкий знаю, но песни же я слушал впервые. А «дойчеланд зольдатен унд унтерофицирен» самый простой и лёгкий массовый образ, его обязаны были использовать супостаты и супостатки.
Серёжа, кстати, не кадет, пополнение от Совета обороны. Пошёл парень в семнадцать лет добровольно служить срочку, два года отслужил, и началась война. Пришёл он в полк старослужащим, встретился с кадетами и э… быстро всё понял. Мне уже не пришлось ему что-то рассказывать за дисциплину.
Имел Сергей характер деятельный, был городским парнем и совсем не боялся техники, в частности электричества. А в то же время слушали мы патефон редко, в шлемофонах всё равно ничего не слышно. Вот раскурочил он проводку танка, когда никто не видел, и подключил патефон в локальную трансляцию. Теперь слушаем патефон на переходах и в засадах, а Серёжа меняет пластинки.