"Фантастика 2024-161". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
— Я получил церковный развод, меня более не интересует эта женщина, — холодно произнёс я. — Сергея Жучирина простила Гардарика, кто я такой его осуждать?
— Тогда у меня пока более нет вопросов, — проговорил Фриц. — Надеюсь, впредь ты так же поговоришь с магами моего ордена.
— Пока я в Германии, открыт для общения, — официально улыбнулся я страшной мордой.
Немец встал и вышел из кабинета. Я дождался майора Йохана Цейса и с его позволения вернулся к занятиям.
Занятия практически не отличались от тренировок в Москве. Только на теории я увидел тех,
Немецких танкистов действительно подобрали лучших, а военные говорят на одном языке. Так эти ребята честно мне говорили, что благодарят бога, что им повезло не встретить мой отряд в бою. Против математики, магии и «лютых рысей» у них не было шансов.
Они с немецким педантизмом изучали записи на магических кристаллах, где русские жгли немецкие танки, теряли товарищей, проживали последние секунды погибших друзей. Немцы вспоминали свои похожие эпизоды и всё это тащили на теоретические занятия.
Ну, что сказать — математика в натуре немцев, они добьются своих необычных результатов за счёт немецкой дотошности и систематического подхода.
Другая часть тренировок проводилась на полигонах. Пришлось взять в отряд лейтенанта Артура фон Хофена, он же номинальный наш наниматель. А тот уже притащил в отряд единственного не-мага Фрица Клюге.
Нам для комплекта как раз двоих и не хватало, только пришлось проводить в экипажах перестановки. Арчи поставили командиром танка. У меня на эту должность есть кандидатуры и получше…
Но ведь по политическим причинам пацана реально придётся тащить в бой, а такой, с позволения сказать, танкист за рычагами или у прицела — это стопроцентная гибель танка, мальчику не хватает скорости и реакции.
Он и так наше слабое место, слабое звено, которое надо охранять. Потому за рычаги его «лютой рыси» я усадил вепря, а наводит орудие волк. Заряжающего Артур притащил сержанта Клюге, и тут ничего не поделать — этих немцев просто клинит в иных вопросах.
Ну, пусть будет Клюге, надеюсь, до перехода экипажа в пехотный формат в бою не дойдёт. Всё равно бера им сажать я не собирался, не хватает только, чтоб они ещё и озверели в схватке.
Приказал лейтенанту Артуру держаться возле моей машины, типа охранять и быть в резерве. Вот этот момент и отрабатываем на танках. Я, конечно, участвую в танковых учебных побоищах нашей роты против батальонов дружины или друг против друга воюют тройки машин отряда, так машина Арчи всегда должна держаться неподалёку.
А у нас ведь есть и свои новички! Делаем из бывших инструкторов танкистов, торопимся — всем ясно, что долго наша учёба не продлится. Посвящаем ребят в магические приёмы, регулярно вылезаем из танков и дерёмся — оно так лучше усваивается.
Нанесли на броню танка Артура руны «вижу всё», так пацан сначала не мог понять, что это такое, а потом долго не верил, что на него распространяется легендарное русское колдовство.
Забавный мальчик очень боялся русскую боевую магию и меня как её воплощение. Он себе просто не представлял, что когда-нибудь меня встретит, останется живой и даже будет о чём-то разговаривать.
Ну, правильно боялся, когда Гардарика воевала с Германией, а теперь его долг военного мага по максимуму усвоить нашу магию и применять против англосаксов. Постоянно ему это повторяют мои парни
перед очередной схваткой.И ничего не часто! Вон сержант Клюге вообще не маг и не ноет. Наши немецкие новички-инструкторы с него с живого не слезают. Оказывается, тут кого-то можно чему-то научить!
Само собой, учат по моему приказу. Он будет отвечать за Артура после эвакуации из танка, прикажете мне самому выпрыгивать за ним из машины?! Не собираюсь я это делать, у меня и кроме Арчи хватает забот, я же командую магической ротой!
Вот как командира майор Цейс иногда просит к себе зайти. Послал однажды за мной бедного Криса, тот меня привёл в кабинет, и там я снова увидел Дитриха Шепарда.
Конечно же, я его сразу узнал и поздравил с возвращением на Родину. Майор спросил, с чего это я взял, что Дитрих откуда-то вернулся. Дитрих сам сказал:
— Да этот парень и взял меня в плен.
— Странно, — проговорил Йохан. — Говорят, что боярин Большов никого в плен не брал, его даже объявили в Германии военным преступником!
— Наговаривают на бояр, — проговорил я холодно. — Не нужно повторять старую идеологическую чепуху. Шульце вот договорился.
— Да я даже рад, что вы уже знакомы! — воскликнул майор. — Дитриха назначили переводчиком Центра, но в штабе ему точно нечего делать. Поэтому я его командирую в распоряжение командира магического отряда, — он смущённо добавил. — Твои бойцы уже привычные к… э…
— И зачем нам переводчик? — спросил я.
— Найдёте применение! — резко сказал Йохан и проговорил с укоризной. — Уж не тебе возражать против Дитриха! — он развёл руками. — Ну, куда его ещё послать?!
Я не нашёлся с ответом и увёл с собой этот чемодан без ручки. Вот нафига, спрашивается, мои парни научились говорить по-немецки без акцента и вполне освоили английский?
Я честно спросил об этом Дитриха, так тот, оказывается, читает периодику по-итальянски, по-французски и по-испански, а на скандинавских языках газет не читает, но сносно болтает по-датски.
Хоть все эти народы нам ещё не встретились, появился какой-то смысл его нахождения в отряде. Дитрих же во всю принялся пользоваться служебным положением. Забил на переводы, каждое утро переодевался в русский хлопчатобумажный зелёный комбинезон и тренировался.
Танкистом его сделать даже мысли не возникло, но парень ведь маг и неплохо развит физически, принял самое активное участие в занятиях. Сержант Клюге смог немного отдохнуть, инструкторы избивали Дитриха.
И он иногда обращался ко мне со своими странными вопросами. Вот исполнился мне двадцать один год, пацаны меня скупо поздравили и сразу забыли. Так Дитриху загорелось узнать, когда я залез в танк, и не верил, что я фактически с шестнадцати лет танкист.
Бедняга сам поразился, что даже он не понимал, что Европа, оказывается, воевала с русскими мальчишками. Для него стали открытием обыденные мне вещи — самые эффективные, боярские части самые молодые. Этим пацанам преподавали военную науку с шестнадцати лет.
— И вот чего я ещё не могу понять, — пристыжено проговорил Дитрих. — Это хорошего отношения к нам, немцам, русских людей. Русские рабочие трудились с пленными, как со своими соплеменниками. Конвой просто за нами следил, никого не стремился подвести под расстрел. Европа же реально хотела всех их убить!