"Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25

— Благодарю, ваше императорское величество, — коротко кивнув головой, великий князь принял эстафету у императора и тут же поспешил расстелить на столе огромную карту Восточной Пруссии с прилегающими территориями Российской империи, что многие месяцы скрупулезно собиралась из тысяч сделанных летчиками авиаразведки снимков. — Господа, как вам прекрасно известно, я военный моряк. И потому не имею тех же компетенций в планировании сухопутных сражений, коими, несомненно, обладают собравшиеся здесь генералы, — дабы несколько смягчить наросший за последние месяцы лед отчуждения в отношениях с верховным главнокомандующим, вице-адмирал решил начать с пассажа в его сторону. Пусть сейчас основное слово, в любом случае, должно было остаться за ним, по итогам совещания ни у кого не должно было закрасться даже тени сомнений по поводу возможного оттирания великого князя Николая Николаевича в сторону. Ведь в противном случае результат мог быть более чем плачевным. Мало того, что почувствовавший опасность своему положению генерал от кавалерии имел все возможности сорвать подготовку запланированного наступления, так в последующем он вполне мог отдать приказы, что поставили бы силы, привлеченные командующим ИВВФ, на грань гибели. Война, конечно, шла тяжкая, но дурость тех, кто сражался за свое личное положение на вершине Олимпа, порой превышала все пределы разумного. И принесение в жертву сотен тысяч человеческих жизней являлось далеко не самой высокой ценой, что таковые персоны были бы готовы заплатить за собственное возвышение. Вслух о подобном положении дел никто не говорил, но соответствующие опасения имели полное право быть. Не единожды же пострадавший от внутренней грызни за власть Александр Михайлович знал это прекрасно, отчего и постарался донести до родственника, что он готов делиться результатами успеха, буде таковой случится. Кстати, по той же самой причине он с самого начала выказывал готовность видеть в качестве командующего своих будущих войск генерала от кавалерии Брусилова. Помимо того, что Алексея Алексеевича уж очень сильно расхваливали его летчики, отмечая умения оного грамотно воевать, еще он являлся ставленником верховного главнокомандующего. А также находился в контрах с «немецким кланом» русской армии, что своими нападками некогда выдавил его из Варшавского военного округа. Однако не прекращающиеся на Юго-Западном фронте бои не позволили удовлетворить просьбу великого князя. Более того, по причине отсутствия в распоряжении Верховного главнокомандующего мало-мальски достойно показавший себя в боях разгорающейся войны «свободных» генералов, на корпус оказался назначен снятый с командования 10-й армии генерала от инфантерии Флуг Василий Егорович. С одной стороны, этот шаг стал своеобразной «пощечиной» Флугу со стороны недавно поставленного командовать Северо-Западным фронтом генерала от инфантерии Рузского, с которым у Василия Егоровича имелось немало разногласий. С другой стороны, назначение на должность командира корпуса человека, проведшего большую часть времени на штабной и административной работе, могло не самым лучшим образом сказаться на боевых успехах этого воинского формирования. То есть с самого начала подобное положение дел уже можно было оценивать, как превентивный удар недоброжелателей по силам ИВВФ, чего столь сильно и опасался великий князь. Вот чтобы максимально нивелировать все прочие возможные шаги армейского командования по снижению боевой эффективности заканчивающего формирование механизированного корпуса, он и принялся лить мед в уши приглашенных на совещание генералов. — Потому буду благодарен за более глубокую проработку тех наметков плана, что я желаю озвучить вам здесь и сейчас. Как вы все можете видеть, в данный момент на карту нанесены позиции наших и германских войск актуальные на начало апреля сего года. Если где за прошедшее время и произошло какое-либо изменение, то очень незначительное. Посему при обсуждении планируемого наступления предлагаю исходить из указанных реалий. — Естественно, что охватить все 100 % сил, нагнанных немцами в Восточную Пруссию, не удалось даже с применением новейших средств ведения разведки. Но, как минимум, на три четверти отмеченная на карте информация была правдива. — К моему величайшему сожалению, в силу напряженных боев прошедшей зимы на Северо-Западном фронте и все еще идущего тяжелейшего сражения на протяжении почти всего Юго-Западного фронта, нам не удалось набрать то количество войск, что предполагалось изначально. Однако в данном случае недостаток количества мы смело можем рассчитывать компенсировать качеством имеющихся сил. Я сейчас говорю о 1-ом механизированном корпусе ИВВФ и 1-й Петроградской смешанной авиационной дивизии, что, начиная с февраля, сосредотачивались под эгидой военно-воздушного флота в районе Варшавы. Все входящие в них полки являются кадровыми, причем, изрядно дополненными выписанными из госпиталей ветеранами летних и осенних боев прошлого года. Это касается, как пехоты с кавалерией, так и авиации с бронетехникой. Вот только, как бы хороши ни были эти войска, победить там, где не смогли справиться две полнокровные армии, они никак не способны. Потому мы не будем ставить командованию этих подразделений недостижимые цели. И завоевание Восточной Пруссии мы начнем не с броска к Кенигсбергу, а с уничтожения противостоящих нам немецких частей и соединений. Ведь, как показывает ход сражений на Юго-Западном фронте, не только нашей армии катастрофически недостает резервов. — Изрядно потрепанные силы 11-й немецкой и 3-й с 4-й Австро-Венгерских армий, на контрудар которых противник делал главную ставку в разгроме подошедших к Венгрии русских войск, к дате проведения совещания совершенно растеряли былую мощь и даже начали отходить, бросая тяжелое вооружение. — Германцам их сейчас также неоткуда взять, кроме как перебросить с другого участка фронта. Но подобного мы не позволим им осуществить, начав наше наступление с настоящей железнодорожной войны. «В чем же она заключается?» — спросите вы. «С нанесения одновременного массированного авиационного удара по железнодорожным путям и транспортным узлам противника.» — отвечу я вам. Причем последнее касается не только территории Восточной Пруссии, но и всех ведущих в нее дорог. Пусть всего на день или два, но мы полностью парализуем железнодорожное сообщение противника. А когда германцы все же смогут пустить поезда, будет уже слишком поздно. И вот почему! — появившаяся в руках докладчика указка уткнулась в город Лабиау, что находился всего в 45 километрах от Кенигсберга и в четырех километрах от побережья Куршского залива. Того самого залива, на берегах которого также располагался захваченный ранее Мемель, и в который впадала река Неман. — В этом городе располагаются все тыловые подразделения и полковые склады, с которых получает снабжение дивизия, обеспечивающая левый фланг немецкой армии на этом театре военных действий. Данные, полученные авиаразведкой, показали, что какие-либо укрепления у него имеются только с восточной и южной сторон. Со стороны же залива он прикрыт только вооруженными на скорую руку мобилизованными гражданскими пароходами, что изредка обстреливают прибрежные позиции наших войск, да одной батареей полевых орудий в районе устья Деймы, — немного сместившаяся в сторону указка обозначила небольшую линию реки идущей от залива на юг через город. — Именно сюда нам потребуется высадить морской десант численностью не менее полка, для чего потребуется привлечь все доступные суда. В настоящее время мы уже можем рассчитывать на полдюжины принадлежащих Военному ведомству и ныне оперирующих в водах Немана с Вислой вооруженных пароходов и впятеро большее количество не получивших какого-либо вооружения судов, не считая паровых и моторных катеров с паромами. По этой же причине в Ковно в начале месяца были доставлены все 8 артиллерийских катеров, некогда привезенных с Дальнего Востока, а также оставлены при крепости 1-й и 2-й Отдельные батальоны Гвардейского экипажа. Соединенные воедино эти силы позволят нам взять залив под полный контроль и тем самым максимально обезопасить высадку. Пусть у германцев в этой акватории также имеются вооруженные катера и пароходы, наша авиация уже приступила к их уничтожению и на сегодняшний день разбила бомбовыми ударами семь судов противника. Однако, учитывая потребность десанта в артиллерийской поддержке, я бы желал просить помощи Балтийского флота в осуществлении оной путем направления в залив четырех канонерских лодок типа «Гиляк». Их осадка как раз позволяет оперировать в данной акватории, хоть и с определенной долей осторожности. Заодно я желал бы просить у флота отрядить матросов и офицеров для формирования полка, что осуществит данную десантную операцию. К сожалению, ни у воздушного флота, ни у армии, войск для этого попросту не имеется. Да и не привычны солдатики к подобному. Так что в данном вопросе всецело полагаюсь на вас, Дмитрий Всеволодович, — великий князь слегка кивнул находящемуся тут же контр-адмиралу Ненюкову, представлявшему Российский Императорской Флот при Ставке верховного главнокомандующего. — Одновременно с началом десантной операции 1-ый механизированный корпус ИВВФ нанесет удар из района Инстербурга вдоль железной дороги на Велау. Там нам для выхода к Дейме придется форсировать реку Прегель, благо немцы восстановили порушенные мосты. Но на всякий случай хотелось бы иметь под рукой саперный батальон, что смог бы наладить переправу, возникни в таковой потребность. Понимаю, что ни у кого такого лишнего подразделения нет. Потому прошу выделить на время проведения операции 1-ю саперную роту крепости Новогеоргиевск вместе с частью имущества Наревской речной минной роты. Паровые паромы мы, конечно, протащить к реке не сможем, но вот гребные катера доставим. А уже из Велау, повернув на север, корпус, пройдя около тридцати верст, соединится с силами десанта. Тем самым, взяв под свой контроль все переправы на реках Дейме и Прегель на этом участке, — он очертил получившийся прямоугольник, в котором оказывались отрезанными войска немцев, — мы завершим окружение минимум четырех немецких дивизий. — Не смотря на прежние планы действовать из района Млавы, будущее наступление пришлось планировать по северной части Восточной Пруссии, где не имелось столько болот, лесов и трудно проходимых дорог, как на юге и юго-востоке. По той же причине — ужасных дорожных условий, атаку можно было начинать не ранее окончания весны, когда, наконец, подсохнут все пути столь необходимые, как колесной, так и гусеничной технике. Все же весьма немалая роль в озвучиваемом плане отводилась батальону бронемашин, что благодаря броне и скорости могли обрушиться на головы неподготовленного противника, словно сошедшая с горы лавина. Однако данные подразделения должны были выполнять лишь роль молота при прорыве вражеских укреплений. Победу же, как и во все времена, могла принести только пехота, которой катастрофически недоставало. — Тогда же, вслед за механизированным корпусом, в образовавшийся прорыв должен будет пойти находящийся в резерве 1-й армии XX-й армейский корпус. Но от Велау последнему предстоит отвернуть на юг и в течение двух дней занять Грюнхейм с Гердауеном, чтобы обозначить угрозу окружения частям 10-й германской армии. — О том, чтобы разбить целую армию, речи идти не могло, поскольку, и расстояния для оперирования одним единственным корпусом являлись слишком великими, и сам XX-й корпус еще не восстановился после потерь понесенных в зимних сражениях, располагая от силы половиной положенного по штату личного состава. Потому его возможностей могло хватить лишь на рейд по ближним тылам противника. — Заодно образуется угроза удара в тыл, как минимум, еще 8-й армии немцев. И нам потребуется приложить немало усилий, чтобы заставить эти армии откатиться на запад, а не ринуться разблокировать попавшие в окружение войска. Для чего мне потребуется на время взять под командование бомбардировочные полки 1-й и 2-й армий. — Не смотря на все более возрастающее производство авиационной техники, обеспечить все сформированные армии отдельным полком легких бомбардировщиков все еще не выходило по причине острой нехватки личного состава. Отнюдь не одни только пехота с кавалерией несли боевые потери. Погибших, пропавших без вести, или убывших в тыловые госпиталя пилотов насчитывалось уже около двухсот человек. Не сильно великая цифра на фоне гибели сотен тысяч солдат. Вот только в процентном соотношении это составляло свыше половины подготовленных до начала войны летчиков. И лишь недавний первый выпуск пилотов набранных из числа нижних чинов, прошедших сильно сокращенный учебный курс, позволил восполнить потери в уже существующих авиационных полках. На формирование же новых пришедшего пополнения попросту не хватило. Потому та же 10-я армия до сих пор располагала лишь парой корпусных авиационных отрядов, людей и машин в которых практически не осталось. — Все же из состава Петроградской авиационной дивизии мне пришлось в срочном порядке передать на Юго-Западный фронт один из полков и оставшихся сил окажется совершенно недостаточно для прерывания всякого передвижения вражеских войск по открытой местности. Но вот с помощью еще двух полков мы справимся точно. Тут главным будет даже не уничтожение немецкой пехоты на марше, а максимальное сдерживание ее продвижения, коли она потянется на север, к месту нашего прорыва. — Закончив очерчивать очередной район будущих боевых действий, он оглядел всех собравшихся и вновь перевел взгляд на карту. — В прошлый раз мы замахнулись на слишком большой кусок пирога. Желали решить все вопросы одним махом. Но не рассчитали силы. К сожалению, так бывает. — Аккуратно положив указку на стол, он заложил руки за спину и еще раз обвел всех твердым взглядом. — Сейчас же я предлагаю начать есть данного слона, — Александр Михайлович кивнул головой на карту, подразумевая Восточную Пруссию, — по кусочку. И приступить к сей трапезе лучше всего будет с самых сочных частей — немецких войск. Ведь без защищающих его армий Кенигсберг сам упадет к нам в руки. А коли крепость окажется крепким орешком, она станет великолепным якорем для немецкого флота, которому придется постоянно оберегать морские пути снабжения ее гарнизона и мирного населения. Теперь же я прошу вас озвучить те проблемы, с которыми, по вашему мнению, мы непременно столкнемся при подготовке и выполнении озвученного мною плана.

— Если позволите, господа, я первым задам свой вопрос, — довольно тихим голосом произнес император. Не разглядев на лицах присутствующих какого-либо возражения, он обратился уже к докладчику, — Александр Михайлович, а вы, вроде, что-то говорили про возможность изрядно пощипать еще и германский флот одновременно с проведением озвученной операции.

— Совершенно верно, ваше императорское величество. Я пока не стал озвучивать свои мысли на сей счет, поскольку и так наговорил много для начала предварительного обсуждения. Однако ради построения у всех собравшихся общей картины замысленного, поясню свою идею. Господа, — великий князь перевел свой взгляд с монарха на остальных, — найдутся ли у нас в армии и на флоте бузотеры и пьянчуги, которых не жалко будет лишиться? А то у меня под рукой имеется отважный авиатор, что страстно желает послужить на благо Австро-Венгерской и Германской империй. Да, да! Вы не ослышались! Именно на благо наших врагов! Ведь ему за это изрядно заплатили!..

После гибели в бою у Фолклендских островов кораблей Восточно-Азиатской эскадры, потери «Блюхера» в сражении у Доггер-банки и потоплении в Черном море бывших кораблей Средиземноморской дивизии, немецкому флоту было жизненно необходимо реабилитироваться в глазах своего императора. И поскольку тягаться на равных с Гранд Флитом пока не получалось, а заманить англичан в ловушку не выходило, все свое внимание немецкие моряки решили сосредоточить на Балтике, где неугомонные русские по несколько раз в месяц выставляли минные заграждения на маршрутах следования немецких судов и кораблей. Вот только до недавнего времени у них попросту не имелось возможности подловить противника теми силами, что обладали достаточной мощью, дабы играючи расправиться с кораблями Балтийского флота. Однако ситуация изменилась 23 апреля 1915 года, когда прямо в порту Пиллау на воду сел новенький гидроплан с нанесенным на хвостовое оперение Андреевским флагом. Это оказался русский М-3[3], что лишь в прошлом году был принят на вооружение флота в качестве морского разведчика. Вот только вместо военно-морского офицера Российского Императорского Флота за его штурвалом обнаружился гражданский пилот — некто Адам Габер-Влынский, являющийся к тому же подданным Австро-Венгрии. И принесенные им вести оказались бы весьма тревожными, если бы не одно «НО».

Да, в самое ближайшее время русские планировали атаковать укрепления Кенигсберга, обойдя основные силы германской армии по Куршской косе[4], протянувшейся почти до самого укрепрайона от давно павшего Мемеля. В прежнее время можно было вообще не беспокоиться о подобном развитии событий, поскольку без предварительной многодневной работы осадной артиллерии прорваться через обороняющие город-крепость форты силами одной лишь пехоты, виделось попросту невозможным. Все изменилось с падением австрийского Перемышля. Точнее с показательно успешного применения противником тяжелых авиационных бомб. Учитывая же тот факт, что русские трехмоторные аэропланы то и дело появлялись в небе Восточной Пруссии, чтобы нанести удар по очередному заполненному эшелонами вокзалу или обнаруженному складу, угроза уничтожения долговременных укреплений ударом с неба виделась совсем немалой. И если бы не информация, полученная от угнавшего гидроплан пилота, для защитников Кенигсберга все могло окончиться весьма печально.

Однако, как и во многих иных ситуациях, тут присутствовало то самое немаловажное «НО», которое зачастую ломало планы даже самых великих мира сего. В данном конкретном случае русское командование имело неплохие шансы реализовать свой план, если бы не существование Кайзерлихмарине. Это там, на основных сухопутных участках фронта мощь многочисленных орудий германских кораблей не могла быть брошена на чашу весов противостояния. Здесь же, лишившееся пелены тайны продвижение русских пехотных частей по Куршской косе позволяло морякам Германской империи показать себя во всей красе и смешать с песком сунувшиеся в ловушку русские войска. Пусть три проведенных на трофейной машине разведывательных вылета показали, что Балтийский флот не оставил армейцев без прикрытия, выделив в качестве эскорта броненосный крейсер с четверкой эсминцев, это не значило ровным счетом ничего. Ведь «Громобой» заметно уступал любому из трех оставленных в строю броненосных крейсеров отряда разведывательных сил Балтийского моря. А вот «Рюрика», в свою очередь представляющего немалую опасность для немецких крейсеров, нигде поблизости не наблюдалось. И это предоставляло только-только вступившему в должность командующего разведывательными силами Балтийского моря контр-адмиралу Хопману отличную возможность, не только оказать помощь защитникам Кенигсберга, но и одержать столь необходимую всему флоту победу. Пусть и не столь громкую, как хотелось бы. Вот только для не сильно многочисленного Балтийского флота потеря даже этого устаревшего броненосного крейсера стала бы весьма чувствительным ударом. Оставалось лишь немного подождать, пока пехота втянется глубже на юг и окажется в районе наиболее узкого участка косы, где кроме песка и чахлых кустиков не было вообще ничего, соответственно и просматривалось все со стороны моря, как под микроскопом. А наличие трофейной летающей лодки изрядно помогло подгадать наилучший момент для начала собственной операции.

Так еще 25 апреля, следуя вдоль протянувшейся на добрую сотню километров песчаной косы, находившимся на борту М-3 офицерам штаба флота удалось обнаружить русский передовой отряд численностью в пехотный батальон на удалении уже двух дневных переходов от Мемеля. А с отставанием в два десятка километров от авангарда двигался уже целый полк, тогда как в самом портовом городе наблюдалось изрядное скопление войск и даже боевых кораблей противника. Не броненосцев, конечно. А всего лишь канонерских лодок. Да к тому же уже перешедших по каналу на другую сторону косы — в воды Куршского залива. Но их наличие, как и сосредоточение изрядного числа речных пароходов, наглядно свидетельствовало о готовности противника обеспечить сухопутным частям поддержку со стороны флота. Это же отлично объясняло отсутствие у обнаруженных войск потребного обоза. Ведь если для единовременного перемещения десятков тысяч солдат возможностей обнаруженных судов явно не могло хватить, то для обеспечения их снабжения они подходили идеально. Однако, чтобы атаки на укрепления Кенигсберга не случилось, в мире существовал военно-морской флот Германской империи. Причем конкретно в данный период времени на Балтике он был особенно силен, поскольку днем ранее для проведения плановых учений в местные воды пришла большая часть кораблей 5-ой и 6-ой дивизий линкоров, что составляли 3-ю линейную эскадру. Не было мудрено, что именно тройке линкоров 5-ой дивизии и выпала честь стать палачами русского броненосного крейсера сунувшегося слишком далеко от спасительного Рижского залива. Конечно, с «Громобоем» вполне могли справиться, не привлекая корабли Флота Открытого Моря. Вот только догнать и гарантированно растерзать этот океанский рейдер, шансы имелись только у новейших дредноутов.

Заметно уступающий немецким одноклассникам в бронировании, вооружении и даже максимальной скорости хода, русский броненосный крейсер, тем не менее, имел немалые шансы добежать до сил прикрытия, даже находясь под обстрелом 240-мм, 210-мм и 150-мм орудий. А то, что прикрытие у него имелось, не подлежало сомнению. Пусть флот русских за войны последнего полувека не сыскал славы и даже понес тяжелейшие поражения, основу его офицерского корпуса и матросов составляли отнюдь не дураки с неучами. Что они уже не единожды успели доказать своим немецким визави. Но в районе Мемеля другие крупные корабли обнаружить не удалось, а до Либавы, где, скорее всего, они и пребывали, «Громобой» уже не должен был добраться, будучи перехваченным на полпути турбинными линкорами. После чего совместными силами уже можно было наведаться к Либаве, тем более что задача обстрела этого военного порта также стояла на повестке дня.

Вообще право отыграть не самую приятную роль живой приманки «Громобой» получил по той простой причине, что более тихоходная «Россия» ныне исполняла роль флагманского корабля вице-адмирала Эссена, а более быстроходные «Баян» с «Адмиралом Макаровым» в составе 1-го крейсерского отряда находились в дальнем дозоре. Бронепалубники же вовсе не имели шанса продержаться в бою против немецких больших крейсеров. И даже навалившиеся толпой легкие крейсера немцев имели неплохие перспективы пустить на дно «Богатыря» с «Олегом», не говоря уже про «Аврору» с «Дианой». Уж больно много этих крейсеров имелось во флоте Германской империи. А отсутствие у бронепалубных крейсеров броневой защиты в районе ватерлинии делало опасными для них даже попадания из сравнительно легких 105-мм орудий.

Впрочем, экипажам бронепалубников тоже не пришлось прохлаждаться. «Аврора» с «Дианой» патрулировали между Виндавой и островом Готланд, где немцы навострились выставлять минные поля. «Олег» же и «Богатырь» с сопровождением из лучших эсминцев вели разведку вместе с парой броненосных крейсеров, чтобы заранее предупредить сослуживцев о появившихся на горизонте вражеских кораблях. Что и произошло 28-го апреля в 7:43 утра, когда на «Уссурийца», находившегося при «Богатыре», и получасом ранее отогнавшего огнем своих 102-мм орудий небольшой немецкий эсминец, вышел бронепалубный крейсер «Тетис», за кормой которого даже сквозь привычно устилавший водные просторы Балтики туман начали просматриваться дымы нескольких кораблей. Матерый хищник клюнул на приманку. Теперь оставалось сделать так, чтобы не получилось как в анекдоте с медведем и незадачливым охотником, когда не было понятно, кто же кого поймал.

Но если экипажи русских кораблей при встрече с противником еще имели шансы на спасение, то наскоро собранный из дебоширов, отловленных дезертиров и беспробудных пьяниц Отдельный морской батальон 1-го Балтийского флотского экипажа изначально списывался в потери, о которых, впрочем, никто не собирался жалеть. Потому, стоило пройти предупреждению о подходе противника, как «Громобой» с прикрывавшей его четверкой эсминцев тут же устремились на север, постепенно наращивая скорость хода. Одновременно с этим в устье Немана началось заметное шевеление вокруг полутора десятков сгрудившихся там крупных трехмоторных поплавковых гидропланов. Может полноценного обслуживания в подобных «полевых» условиях аэропланам можно было не ожидать, но заправить их топливом и подвесить вооружение, оказалось вполне возможно. Впрочем, для самого первого вылета не было нужды осуществлять даже подобные действия. Только на взлет ни один из У-3М не пошел даже после того, как экипажи заняли места на борту своих боевых машин. Сперва следовало дождаться возвращения ушедших в вылет морских разведчиков, чьей последующей задачей было вывести торпедоносцы прямиком на обнаруженные немецкие корабли.

Наверное, все последующие годы контр-адмирал Хопман корил себя за то, что не послушал взвывшей интуиции, когда над ордером его эскадры показалась пара небольших летающих лодок русских. Слишком уж сильным оказалось желание отметиться в деле уничтожения вражеских кораблей доставивших его предшественнику немало проблем. Слишком уж ярко перед глазами вставали картины горящего крейсера противника и последующего триумфа получения высокой награды из рук самого кайзера. Слишком уж высокой оказалась его уверенность в превосходстве Кайзерлихмарине над Балтийским флотом, что только и мог скрываться за многочисленными минными полями, да наносить болезненные уколы из-под воды. И даже полученное спустя час после ухода вражеских разведчиков сообщение от эсминцев передового дозора о начале бегства к Мемелю намеченного к уничтожению противника не смогло испортить его настроения. Ведь там, на севере, ему уже перерезали путь к дальнейшему отступлению три мощнейших линкора типа «Кайзер» считавшихся лучшими ходоками флота после линейных крейсеров. Пусть для отлова всего одного русского крейсера привлеченные силы казались излишне великими, но раз уж ситуация сложилась столь удачно, и линкоры в столь нужный момент оказались под рукой, грех было не воспользоваться представившейся возможностью. Тем более что не участвовавшим ни в одном сражении экипажам лучших линейных кораблей была ой как необходима тренировка в реальных боевых условиях. Особенно если она не подразумевала смертельного риска. Хотя, находись в строю устаревшие линкоры до-дредноуты дивизии охраны побережья, вполне можно было обойтись собственными силами, не привлекая корабли Флота Открытого Моря. Но по причине дефицита военных моряков и материальных ресурсов большая часть этих броненосцев уже, либо были выведены в резерв с урезанными экипажами, либо выполняли роли стационеров с опять же сильно урезанными экипажами, либо вовсе превратились в учебные корабли, отчего вернуть их обратно в строй за столь короткое время виделось попросту невозможным. Впрочем, может оно было и к лучшему, ведь каждый новейший линейный корабль обладал способностью выдержать столь тяжелые повреждения, которых хватило бы на отправку в морскую пучину целой дивизии броненосных кораблей предыдущего поколения. К величайшему сожалению немцев, подтверждением тому стала незавидная судьба большей части крейсеров шедших под флагом контр-адмирала Хопмана и первыми принявших на себя удар новейших русских летающих торпедоносцев, о существовании которых прежде никто даже не подозревал. А если и подозревал, то не поделился своими знаниями с новым командующим разведывательными силами на Балтике.