"Фантастика 2024-167". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Я некоторое время работал с ними, пока меня не осенило, и я рванул к паровозу.
— Рация, у вас есть рация? — набросился я на машиниста. — Нужно вызвать авиаторов, чтобы они отогнали цеппелин, иначе раздолбит пути, как фронт снабжать будем?
Машинист и его помощники — перепачканные в масле и угольной пыли суровые мужики, переглянулись, и главный сказал:
— Рустик, хватай дрезину и дуй в Закопытье. Тут полторы версты, мигом домчишь. Нехай оттуда аеропланы вызывают, там есть телеграф. А вы, господин офицер, вот что… Тут вторая ветка есть, во-он стрелка, видите?.. В лес ведет. Так что не прервется снабжение. Работы
— Постойте, ветка в лес? Сможем отогнать туда поезд?
Рустик уже готовил дрезину, которая была прицеплена перед паровозом, а мы с машинистом бежали к поврежденным вагонам.
Огромные сосны прикрыли бы нас своими ветвями, которые склонялись над путями, а если идти малым ходом, чтобы дым из трубы нас не демаскировал… Безалаберность железнодорожников, не вырубивших лес у полотна на положенное расстояние сыграла нам на руку. Так что отогнать туда состав — это было хорошей идеей. Нужно было только разобраться с поломками, и как можно быстрее.
Взрывы бомб всё еще слышались верстах в двух, проклятый цеппелин не желал убираться восвояси. Сколько же у него боеприпасов? Что за монстр висит в облаках?
Кроме меня и машиниста осознанные действия организовались вокруг некого молодого человека, который в данный момент склонился над давешним проводником и умело бинтовал ему голову.
Этот юный джентльмен ехал со мной в одном вагоне со вчерашнего дня, я его заметил еще вчера вечером, запомнил франтоватую жилетку, накрахмаленную белую рубашку и серебряные запонки. Он курил в окно дорогую сигару, а проводник обращался к нему не иначе как «ваша светлость».
Теперь его светлость и его рубашка, и его жилетка были заляпаны в грязи и крови, и он, закончив бинтовать проводника, побежал к следующему — у того неестественным образом была вывернута рука. Отточенным движением он дернул пострадавшего за конечность, и выражение лица у того изменилось со страдающего на удивленное.
— Давайте, вставайте, нужна ваша помощь! Вывих у вас пустячный… Был…
Пострадавших было много — десятка два, и его светлость, вытерев пот со лба, заорал:
— Есть у кого-то спирт, одеколон, водка?!
Мы с машинистом были уже совсем близко, я достал из нагрудного кармана плоскую фляжку с коньяком и протянул ему.
— Коньяк. Подойдет?
— Подойдет. Подержите вот этого, нужно вытащить осколок и кровь остановить…
У полного господина из икры торчал здоровенный такой кусок деревяшки, по всей видимости — элемент вагонной мебели. Его светлость полил себе на руки коньяком, рванул край почти чистой рубашки пострадавшего длинными цепкими пальцами, а потом…
А потом р-раз — левая рука бьет пациенту пощечину, а правая, прерывая возмущенный вопль, дергает деревяшку! Это он что, так внимание от боли отвлекает, за неимением морфия? Коньяку бы дал, что ли… Ну и методы!
— Лейте! Лейте на бинт!
Я лью коньяк на бинт, а его светлость делает все остальное: обрабатывает и перевязывает рану.
— Спасибо, князь! Век помнить буду… — бормочет человек с перебинтованной ногой.
Князь?
Машинист орет что-то маловразумительное, его помощники отцепляют хвост поезда, и паровоз утаскивает голову вместе с поврежденными вагонами к стрелке. После нескольких хитрых маневров и движения задним ходом, поезд возвращается уже в укороченном составе,
но зато без лишней нагрузки.— По вагонам! Несите раненых в вагоны!
Я организовываю погрузку, пользуясь авторитетом золотых погон и командирским рыком. Князь-доктор отдает распоряжения по поводу тяжелораненых, машинист распекает проводников…
Через четверть часа эшелон малым ходом втягивается под сень вековых деревьев хвойного леса.
Я стою у открытых дверей и гляжу на проплывающие мимо стволы сосен, прислушиваюсь к звукам приближающихся разрывов авиабомб (да сколько их там, этих цеппелинов-то?), и радостно различаю гул моторов родной авиации. Летят, орлы!
— Господин поручик, можно вас?
— Да-да..
Его светлость пытается вытереть окровавленные ладони об одежду, потом пожимает плечами и говорит:
— Ни одной чистой рубашки. Не ожидал такого вот… Ехал налегке…
— Так вам переодеться? У нас с вами вроде один размер! Ради Бога, доктор, пройдемте в мое купе, возьмете что нужно…
У меня правда кое-что было из гражданского.
Я специально не назвал его «светлостью», хотел посмотреть на реакцию, а ему хоть бы что — и ухом не повел.
Не знаю, черт побери, как у него это вышло, но моя весьма скромная серая сорочка и коричневые брюки смотрелись на нем куда как аристократично! Правда, запонки он вставил свои.
— Благодарю, поручик… На станции сочтемся!
— А можно прямо сейчас?
— Что — сейчас?
— Ну, вы мне отвечаете на один вопрос, и рубашка с брюками остаются в вашем вечном пользовании…
Его бровь взлетела вверх, он удивленно глянул на меня, а потом махнул рукой:
— Валяйте…
— А вы в каком смысле светлость? — наконец выпалил я.
— Да бросьте вы, неужели…
— И всё-таки?
Он постоял минуту, а потом изобразил самый затейливый поклон из всех, что мне довелось видеть, и сказал:
— Позвольте представиться — Георгий Тревельян, князь Зурбаганский…
Мы сидели и пили чай в буфете на станции.
— Я ведь учился в Протекторате, на медицинском. Разругался с отцом, не хотел идти по военной линии. Потом война, Протекторат — наш противник, меня, естественно, отправляют к черту на кулички в какой-то лагерь лечить холерных военнопленных… Потом весь этот хаос и отец мой… М-да…
Отец его был министром внутренних дел, до всего этого. Настоящий был человек и настоящий имперец. Его повесили за ноги одним из первых, тогда лоялисты взяли себе такую моду — вешать за ноги имперцев. Вообще-то тогда их еще никто не называл лоялистами, но это уже другой вопрос…
— Я ненавижу войну, поручик. Понимаете? Я вот осознать не могу, каково это — человек родился, жил, любил… Родители его заботились, кормили в конце концов… Он потом учился, представляете, хотел стать кем-то… А потом р-раз — война. Шинель на плечи, винтовку в руки, и в первом бою — три пули в брюшную полость. Господи Боже, столько усилий, столько старания — всё впустую! Тем более — война современная! Вы лучше меня понимаете, вы военный: новобранца обучают, тренируют по-всякому, снаряжение ему дают, винтовку… Потом едет он вот в таком поезде, вместе со своей треклятой винтовкой и бах! Невесть откуда из-за облаков прилетает бомба, и нет ни солдата, ни винтовки… Все насмарку, все годы жизни, все месяцы тренировок! Это же безумие, настоящее безумие!