"Фантастика 2024-176". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
– Ну конечно, – нахмурилась Василиса. – Я…
Но Настя засмеялась и перебила:
– Я знаю, что ты никому не расскажешь, иначе бы тебе не доверила. А-а, Горыныч задери, дымом пахнет. Сейчас.
Она достала из кармана сложенную в несколько раз прямоугольную бумажку, распрямила ее – Василиса успела заметить какие-то иероглифы – и подожгла от зажигалки. Та мгновенно вспыхнула и сгорела, а запах сигаретного дыма пропал, словно и не было.
– Здорово, да? – подмигнула Настя. – Мне их в Дальневосточном отделении презентовали, они там вовсю сотрудничают с китайцами, а у них такие бумажки есть на все случаи жизни. Изначально это было прошение к богам, но их малость доработали. Если очень грубо, то получилось
И в этот момент в дверь аккуратно постучали.
– Настя, – негромко позвал Сокол. – Ты там? Выходи, пожалуйста, давай поговорим. Я вспылил. Виноват.
Настя широко улыбнулась, и глаза ее снова засияли. Она вновь стала прежней, и разве можно было сказать в этот момент, что она играла? Она приложила палец к губам и кивнула на туалетную кабинку. Василиса все поняла и поспешила спрятаться.
– Прости меня, – услышала Василиса голос Сокола, когда Настя выходила, – хочешь, я тебя завтра в аэропорт отвезу?
– Хочу, – ответила Настя. – А ты знаешь, что про наш брак в отделении легенды ходят?
А дальше дверь закрылась, и стало тихо. Василиса вышла из кабинки и плотно закрыла окно, чтобы зря не выстужать помещение. И призналась самой себе, что ничего не понимает в браке. Она вдруг подумала: а что они с Иваном пережили вместе? По-настоящему вместе? По сути, ведь они не пускали друг друга в свои жизни. Ничем не делились. Она закрывалась от него, он злился и был холоден с ней и имел на это право. И так хотелось верить, что в этот раз у нее получится все сделать правильно.
Сказка третья. Та самая. О любви
Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.
С чего все началось…
Сто шестьдесят лет назад где-то в Тридевятом
Костер догорал. Нужно было подкинуть валежника, пока он не затух вовсе, но сидящая рядом с ним царевна явно об этом не догадывалась. Смотрела во все глаза и то и дело всхлипывала. Эти ее судорожные всхлипы Волку порядком надоели, ибо мешали спать, вот он и подглядывал раздраженно сквозь едва приоткрытые веки. Девчонка совсем, лет пятнадцать-шестнадцать, не больше. И чего царевич в ней нашел? Через несколько лет огрубеет, потускнеет, станет тучной или, наоборот, иссохнет в палку. Волк на своем веку много таких царевен перевидал.
Нет ничего более непостоянного, чем красота юности. Никогда не знаешь, чем она обернется, а она обязательно чем-нибудь да обернется, и тащить девку под венец лишь из-за внешности, не перебросившись с нею и парой слов… А вдруг она дура дурой, как с ней потом жить? Это понятно, что сейчас царевич вовсе не о разговорах думает, но ведь может статься, что пройдет время, и ему захочется побеседовать с женушкой… Эх, толку-то, что царский сын, все равно дурак. Впрочем, вот и будет занятная парочка. Надо будет потом свидеться, на деток посмотреть…
Сам Волк предпочитал женщин деревенских, чтобы кровь с молоком, притом зрелых, а еще лучше – молодых вдовушек. Они-то точно понимали, чего он от них хочет, и не ждали ничего, окромя того, что он сразу предлагал.
А эта… Наверняка у нее всякая глупость в голове. Небось, целыми днями сидела у окошка и мечтала о царевиче на белом коне. Вот и домечталась. Что же теперь не радуется? Не устроило, что царевич явился не на коне, а на сером волке? Ну, тут уж ничего не попишешь.Костер почти совсем затух. Волк не выдержал, перекатился, обернулся мужчиной – была у него, в конце концов, и человеческая ипостась, да что там ипостась – кем хотел, тем и становился – и встал на ноги уже одетый. Хорошо быть колдуном, да еще и сильным. Царевна вздрогнула и отпрянула. Волк усмехнулся про себя – вот и правильно. Мало ли в мире недобрых людей, всем доверять – гиблая затея.
– Что ж ты хворосту-то не подбросишь, все равно ж сидишь, – пожурил он ее тихо. И вышло вроде по-доброму, без злости, но девка совсем побледнела.
Не подбросила, потому что не знала, что надо, понял Волк. Она, небось, до вчерашнего дня и не подозревала, что за пределами ее дворца есть мир и какая-то жизнь. И костры вот, которые надо поддерживать.
– Не боись, не трону, – хмыкнул он. – А если не подбросишь, огонь погаснет. Замерзнете. Чего не спишь?
Царевна опустила голову и прошептала что-то.
– Да не волнуйся ты, – посоветовал Волк, подкладывая в костер валежник. – Приедете завтра в стольный град, сыграете свадебку, все хорошо будет.
– Кому хорошо? – с вызовом, которого он от нее никак не ожидал, внезапно спросила царевна и вскинула на него пронзительный и ясный взгляд.
В этот момент Волк впервые за два дня их путешествия посмотрел ей в глаза и понял: нет, не дура.
– Батюшка обещал не выдавать меня замуж без моего согласия, дарил мне книги, нашел учителей и обещал взять с собой в море. А что будет со мной теперь? – голос дрогнул в конце, и она снова отвернулась, наверное, не желая показывать слез.
«Ничего», – подумал Волк. Абсолютно ничего из этого, и вообще ничего, и так день за днем. Но как ей такое скажешь? Да она и сама уже, верно, поняла.
Царевна вытерла ладонями щеки и снова одарила его цепким, пытливым взглядом. Прищурилась. И вот теперь лицо ее действительно стало красиво, потому что отразило ум и проницательность. Она выпрямилась и во вновь разгоревшемся пламени костра стала выглядеть старше и величественнее.
– Это ты меня украл, – произнесла она на удивление спокойно. – Украл, как этого коня и как птицу, что вы везете в мешке. Как вещь. Даже не он. А в жены возьмет он. А какой он будет муж? Какой он вообще человек? Он же мне ни слова не сказал, смотрит только. А возьми ты меня в жены. Так ведь будет честнее. И с тобой я хотя бы поговорить успела.
– Не нужна мне жена, – ответил Волк.
– А мне муж! – вздернула подбородок царевна. – Разойдемся в разные стороны, и будет нам счастье!
Трещали ветки, сгорая в огне, летели в небо искры, шелестела от ночного ветра трава, мелькали в ней светлячки и звонко трещали кузнечики, и где-то далеко громко куковала кукушка. Волк с царевной молча глядели в огонь, и каждый видел в нем что-то свое.
– Как тебя зовут? – спросил Волк, вдруг сообразив, что они с царевичем были слишком заняты, чтобы задать ей этот простой вопрос.
Царевна помедлила, прежде чем снова заговорить. Наверное, не хотела сказывать свое имя врагу.
– Софья, – наконец подала голос она. – А батюшка Софой величал. А тебя как?
«Не зовут меня, – подумал Волк, – ибо кому охота на себя беду накликать». Но царевна смотрела в ожидании, и пришлось отвечать.
– Славом кличут, – вроде как безразлично бросил он.
– Славушка, – ласково попросила Софья, – отпусти меня, а.
Ну вот.
– Ты сама домой не вернешься, – покачал головой Волк. – Лес опасен, а я не смогу тебя проводить. Да и путь отсюда займет не меньше тысячи верст.