"Фантастика 2024-18". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Метельский отпустил перила и сошел с моста. Гонять глайдер ради короткой поездки не захотел. Шел медленно, но сердце забилось чаще, вот и третья изба. За палисадником никого, только вовсю распустились красные циннии. На сердце будто лег камень: вспомнилось, как среди них лежала мертвая Татьяна… Двери распахнулись, и она сбежала с крыльца, в таком же сарафане с красным орнаментом понизу. Стала за калиткой: все то же приятное овальное лицо, темно-каштановые волосы, задорные карие глаза. Сердце радостно встрепенулось, хотя что еще могло случиться с жителями села Иогач? Ждали прихода Христа, и Он
– Ну, здравствуйте, господин хороший, – сказала Татьяна, улыбаясь. – Что же так? Звали замуж, а сами не дождались, другую нашли.
– Здравствуй, Татьяна. Извини, что так вышло, думал навсегда расстались. И вы здесь вроде не собирались выходить замуж.
– Теперь можно. Подождали бы, за вас пошла, – и Татьяна насмешливо поддразнила язычком. – Но я не расстраиваюсь, парни сразу слетелись как мухи на мед. Христос мне сам сказал: «Выходи замуж, Татьяна. Вы пережили страшное, и в награду ты сможешь иметь детей, хотя лучше не больше двух».
– А когда ты увидела Его?
– Я проснулась в комнате с горящими свечами, очень красивой, но не успела все рассмотреть, как постучался Он. Мы поговорили, а потом какая-то женщина взяла меня за руку и отвела домой. Теперь жалею, что не спросила, почему только двух?
– Я слышал, что многие будут возвращаться в земной сад, и не надо его переполнять.
– То-то сами собрались на Венеру, – прыснула Татьяна. – Я о вас сразу же расспросила. Это какая-то другая Земля в небесах?
– Такой она будет, хотя не скоро.
– А вы тоже видели Его? Где?
– В Иерусалиме. Когда-то я видел, как небо свернулось, будто свиток. А теперь увидел, как оно разверзлось. Мы стояли на улице, только что вышли из глайдеров, и небо было необычайно, золотого цвета. Не было грома с молниями, трубящих ангелов, небо просто раскрылось как створки двери. Мы увидели Его над городом, где он учил и страдал, и услышали: «Се, я гряду!». Как будто негромкое, но мне сказали, что это прокатилось по всем мирам. А потом мы остались одни. Он со всеми переговорил один на один.
«Здравствуй, Лон. Вот мы и свиделись лицом к лицу. Ты ведь знаешь, кто я?»
Волосы длинные и слегка кудрявые, а лицо строгое, лишь тень улыбки, похожей на загадочную улыбку Джоконды.
«Знаю, Господи». – Метельский сделал движение, чтобы стать на колени, но Христос покачал головой:
«Не надо. Ты трудился ради меня, и хотя был призван в последний час, получаешь ту же награду[10]. Не обижайся, что не приглашаю тебя на праздничную трапезу, там я буду возлежать с избранными из избранных – теми, кто трудился столетиями или прошел через страшные испытания. Но и ты не подлежишь суду. Знаешь, почему?»
«Хельга?»
«Да. Не может быть судим тот, кто нашел мужество вызвать любимую из тени смертной. Кое за что можно пожурить, но и этого не буду. Вернись туда, откуда все началось, а потом у вас будет много трудов. На вас мое благословление…»
Татьяна мечтательно улыбнулась:
– Жаль, что я не видела такого. У нас ведь все умерли, и просыпались уже в комнате со свечами. А когда вернулись в село, устроили праздничный звон. Отец Паисий сказал, что церковь и село сгорели,
но все вернулось, как было. Походите, поспрашивайте, теперь над вами не будут посмеиваться. Коли остались, вы свой.– Нет, Татьяна. Я вернулся только, чтобы проститься с тобой. Ты знаешь, что меня и жену ждёт дальняя дорога. А до этого еще много дел.
– Ну тогда… Можете поцеловать меня на прощание. Только, – она снова прыснула, – поверх калитки, а то опять руки распустите.
Она придвинулась к калитке, карие глаза стали темнее и полузакрылись, волосы мягко защекотали лицо. Губы мягкие, раскрываются несмело, как лепестки, и вот уже нет ничего, кроме этих губ, да еще начинает робко дотрагиваться кончик языка.
А следом это случилось.
Тонешь в губах и тонешь в глазах, как омуте… хотя это два омута и головокружительно зелены. Поцелуй длится нескончаемо, рождая в теле сладкое томление, и нет сил оторваться, разорвать слившиеся уста. Оставшейся искрой сознания вдруг понимает – он выпал из обычного времени, что-то подобное испытал только с Гердой. «В медленном потоке времени будет необычайная острота восприятия. …» Кто это сказал? Но не до того, чтобы вспоминать – в него словно изливается нежная женственная душа Татьяны…
Она оттолкнула его, вся раскраснелась, глаза шальные.
– Вот так и портят девок, – глухо сказала она, – хорошо, что мы на виду. Нет уж, господин хороший, ублажайте так свою жену. Прощайте.
И убежала, по обыкновению сверкая пятками из-под подола. Метельский постоял, приходя в себя, и огляделся: один прохожий в конце улицы, да кто-то копается в огороде. Если и вправду побывали в другом потоке времени, то здесь никто ничего не заметил. Он повернулся и пошел обратно.
Хельга ждала на веранде и удивленно поглядела на него.
– Ну и вид у тебя. Как у вас говорят, оба… обалделый. Похоже, твоя возлюбленная на месте.
– Вернули. Наверное и большинство других, но я не стал ходить по селу.
– Что же с тобой делать? Хоть отпускай к этой девице, только вроде как нельзя.
– Успокойся, Хельга. Она уже присматривает себе мужа, мы лишь поцеловались на прощание.
– Похоже, это был не простой поцелуй… Ладно, от меня не убудет. Но теперь я понимаю, зачем тебя понесло в эту глухомань, все-таки влюбил в себя бедную девушку. Так что ты должен был отпустить ее, ну а она тебя.
– Не думал, что она в меня влюблена.
– Все мужики толстокожие. Но как я поняла, задерживаться ты не хочешь?
– Нет, здесь всё.
– Тогда летим в Канаду, в центр Джанет Варламовой. Хорошо, что у меня такой замечательный глайдер, а то с транспортом пока проблемы. Мне сказали, что на Венеру лучше отправиться уже большой семьей, и я хочу скорее взяться за дело. Пора и тебе полежать в том саркофаге.
Тина. Беспредельность
Опять мягкий хрустальный свет, опять мостовая, но теперь не пуста: по ней идет Никита. Она срывается с места и бежит к нему. Ударяется о грудь и приникает к ней, слезы текут по щекам. Такой же крепкий, милый, живой… Они долго стоят неподвижно, а потом, взявшись за руки, идут по улице.