"Фантастика 2024-181". Компиляция. Книги 1-27

Сняли «крышу» и поехали дальше.

— Вот теперь и вправду как в американском кино! — вытянул я руки в синее, обильно укрытое белыми пушистыми облаками небо.

Вежливый интервал в три «чужие» песни — негласный приказ Фурцевой — закончился, и заиграла «Седая ночь». «Ласковый май» врывается в музыкальную, прости-господи, индустрию СССР обеими ногами!

— Теоретически товарищ Генеральный секретарь может захотеть женить меня на английской принцессе Анне, — доверительно поведал я Виталине.

Лицо девушки удивленно вытянулось, и в следующую секунду в мою смеющуюся рожу прилетел щелбан:

— Дурачок, я почти поверила!

Следом последовала просьба:

— Расскажи лучше еще про совхоз.

— Не стыдно перед Родиной по самой ценной в мире голове щелкать? — укоризненно спросил я.

— Я же любя! — улыбнулась она.

— Родину любя? — зачем-то уточнил я.

— Конечно! — ехидно хихикнула. — И мне, в отличие от некоторых, оправдываться перед собой за это не приходится.

Немножко попортил себе пряник.

— Так вот, совхоз, — получив укоризненный взгляд, вернулся к основной теме. — В моем уникальном случае на базе совхоза получится творить совершенно поразительные вещи. Без всякого преувеличения — Нью-Васюки лайт.

Вилка классику читала, поэтому рассмеялась.

— Сходим на Гайдаевские «12 стульев» года через два, когда он их снимет? — воспользовался я моментом.

— Сходим! — легко пообещала Виталина и прорычала. — Совхо-о-оз!

— Могу на базе ДК обустроить для себя студию звукозаписи. Кинокамеры и кинопленку закупить — кино будем снимать пробовать. Хочешь сняться?

— Не хочу, — серьезно покачала она головой. — Правда.

— Крепостной театр — тоже не шутка! — хрюкнул я. — На базе того же ДК. А еще — совхозная типография, которая в свободное от работы время может печатать, например, вечно дефицитных Стругацких с полного одобрения Минкульта и поступлением доходов в бюджет страны. Расходы на печать и гонорары — мои. Это вот план-минимум моих личных хотелок. Ну а по сельскому хозяйству…

— А это я печатала! — с улыбкой кивнула Вилка. — Память хуже твоей, но все важное помню.

— А про меня — важное? — похлопал на нее ярко-зелеными Сережиными глазками.

— Очень важное, — погладила меня по щеке она.

Впереди начали клубиться тучи, мы вернули «крышу» на место и поехали дальше. Дождь начался вместе с грунтовкой, Виталина включила дворники, фары (потемнело) и сбавила скорость.

— И сразу так уютно стало, — уселся я поудобнее.

— Дольше добираться будем, — хитро прищурилась на меня Вилка.

— Я только рад, — послушно улыбнулся я. — Смотри какая пастораль: пастух гонит стадо коров, пока над лесом полыхает молния!

Переждав гром, девушка призналась:

— Я очень рада, что тебе весело — после всего случившегося ты имеешь право немного отдохнуть.

— Я же «ленивая жопа»! — напомнил я. — Поэтому и не уставал. А отдыхать — природное право любого индивидуума. Если ничего не делать совсем — умрешь с голоду. К счастью, с этой стороны мне бояться уже нечего — сердобольный народ юродивого пионера уж как-нибудь прокормит.

Вилка фыркнула.

— Остается работать за признание и увеличение личной власти. Мне очень удобно всего четырнадцать, поэтому я могу ну вообще не торопиться! К тому же слава — она тоже как капитал, самовозрастает, если ее немножко подпинывать. Здесь, — указал пальцем вниз, где под днищем УАЗика проносилась Родина. — Меня знают все. Осталось подмять ближнее и дальнее зарубежье — и тогда мне разрешат строить в моем ручном совхозе хоть казино и стриптиз-бар. Но открывать ни то, ни то мы, конечно же, не будем, — на всякий случай уточнил я.

— Еще бы — на ипподром-то все время жалуются, какое тут казино, — рассмеялась она.

— Представь, что я — обычный, возмущенный наличием в социалистической стране самого настоящего тотализатора, пионер, а тебе нужно объяснить мне, почему ликвидировать ипподром нет никакого смысла, — решил проверить чистоту понимания секретаря.

— Всегда найдутся люди с повышенным пристрастием к азартным играм, — пожала она плечами. — Закроют ипподром — ставки просто уйдут в подполье, и вместо лошадей будут, например, угадывать какой номер трамвая пройдет по улицам следующим.

Поразительные аналитические способности — именно так после закрытия ипподрома и будет!

— Так что удобнее держать для игроманов специальный «отстойник», где за ними можно хоть как-то приглядывать. Там — полный кошмар, Сережа, за пару сотен рублей кишки готовы выпустить.

— Лошадей травят, наездников подкупают-запугивают, — покивал я. — Там, где можно играть на деньги, всегда найдутся те, кто подкрутит удачу в свою сторону. Но мы с тобой пока наличие ипподрома старательно игнорируем.

— Нечего там тебе делать, — одобрила Вилка. — Обычные бандиты, тебя на них переводить что по воробьям палить из пушки, — вздохнула. — И опасность несоизмерима. Прости, Сережа, но если на нас толпа с дрекольем нападет…

— Чудес не бывает, — с улыбкой перебил я ее. — Ты сильна, но на вилы и не таких поднимали. Кстати о толпах и рисках — научишь меня драться когда совсем выздоровлю?

— Обязательно! — многообещающая улыбка Виталины заставила поежиться

— Секретные приемчики КГБ! — довольно потер я руки, отогнав посланный испуганной ленью морок.

Очевидно придется потрудиться, но разве оно того не стоит? Вилка — «оружие последнего шанса», финальная преграда, и, если охраняемый объект тоже немножко прокачается, наши с ней общие шансы на выживание в плохой ситуации сколько-то возрастут. Очень хочется верить в хеппи-энд.

— Нет там секретных, все давным-давно придумано — бери и соединяй в боевую систему, — снисходительно улыбнулась она.

— Дай подурачиться, — надулся я.

Виталина неожиданно свернула на обочину, остановилась и с теплой улыбкой сгребла меня в объятия, счастливо протянув:

— Какой же ты еще мальчишка!

— Статья 119 УК РСФСР! — панически сослался я на законодательную недопустимость половых сношений с несовершеннолетними.

Виталина фыркнула, отпустила меня, отодвинулась и выехала на дорогу:

— Обязательно возьми меня с собой, когда пойдешь писать заявление. Уверена, более завистливых рож никто и никогда больше не увидит! — и показала мне язык.

— Милаха! — оценил я.

Мир озарился очередной вспышкой, и радио безнадежно утонуло в помехах. Вздохнув, выключил: