"Фантастика 2024-181". Компиляция. Книги 1-27

Добрались до двери в конце свинарника, товарищ доктор наук сунул в массивную дверь не менее внушительный, матово поблескивающий в свете ламп ключ, в проемах узких окон свинарника блеснула молния, и одновременно с душераздирающим скрипом двери ударил гром.

— Смазать бы, — буркнул себе под нос Аркадий Викторович, немножко разрушив магию момента.

Будь Гибрид человеком, я бы охарактеризовал место его содержания как ШИЗО, а так — отдельный загон с более чем трехметровой высоты, сваренным из металлических труб шириной в руку, ограждением.

Сама зверушка прямо удалась — по подбородок нынешнему мне в холке, покрыта даже на вид непробиваемой черной шерстью, во рту — мощные двадцатисантиметровые клыки, а мелкие злобные глазенки смотрят подозрительно разумно. Увидев гостей, кабан завизжал, разогнался и проверил ограждение на прочность.

— Сначала мы пытались держать его на улице, — переждав гул, прокомментировал ученый. — Но первой же ночью особь выкопала себе путь на свободу. Его прогулка дорого обошлась нашим курятникам.

— Все, что нужно, у нас есть! — решил я. — Гибрид обладает повышенной тягой к жизни, как следствие — агрессивен, хитер, обладает зачаточными навыками шантажа и способен наносить урон сельскому хозяйству стратегического противника! Примите мои поздравления, Аркадий Викторович, наш гибрид — настоящий прорыв!

— Времена «науки без границ» давно прошли, — ответил он, пожимая протянутую руку. — И если мировой империализм превратил ее в оружие — почему мы не должны?

— Полностью с вами согласен, — покивал я. — А такой гибрид у нас один?

— Этот — один, но второе поколение в количестве двенадцати особей растут по отдельности, — ответил он. — Я же говорил — жрут друг друга.

— Природа жестока, — вздохнул я и спросил Вилку. — Хочешь маленьких гибридов-каннибалов посмотреть?

Бахнул гром, девушка поежилась, но любопытство победило:

— Хочу!

— Покажете, Аркадий Викторович?

— Можно, — улыбнулся ученый, и через черный выход под дождем и по грязюке повел нас к соседнему свинарнику.

От взрослой особи маленький поросенок отличался почти отсутствующим волосяным покровом на пятнистой коже, отсутствием клыков, и, конечно же, размером — примерно в десятую часть упитанной свиноматки, выданной ему в кормилицы.

— Не вздумайте гладить, барышня! — одернул ученый потянувшуюся к питающемуся поросенку Виталину. — Гибрид коварен!

Грянул гром, и поросенок отпустил сосок, повернулся к нам и злобно заверещал, оскалив мелкие зубки.

— Чистое зло! — прокомментировал я.

— На первый взгляд нелепое, но потенциально вполне эффективное биологическое оружие, — поправил Аркадий Викторович. — А главное — ни одна конвенция не запрещает запускать на территорию противника необычных свиней.

— Что ж, с нетерпением буду ждать новых встреч, Аркадий Викторович, — ресурс свинарника исчерпан, можно и домой.

— До свидания, молодой человек, барышня.

И, сразу же потеряв к нам интерес, он направился к неразборчивой с такого расстояния суете в другом конце свинарника.

— А ты умеешь печатать на английской раскладке? — спросил я Вилку по пути к машине.

— Умею, — кивнула она.

— Ну его этого Аджубея, пойдем слепим полноценную англосаксонскую адаптацию «Миши».

— Нашел мне работу, да? — хихикнула она.

— Не люблю, когда мощности простаивают, — улыбнулся я и забрался в «ГАЗик».

* * *

В Академии художеств мне понравилось — Николай Васильевич Томский с делегацией местных педагогов встретили меня у входа, мы сделали коллективную фотографию в фойе (Вилка в пролете), потом нам провели экскурсию — интересного было много! — и повели в столовую трескать «корзиночки» с компотом. Наконец-то кто-то нормально подготовился ко встрече высокого гостя!

— Мне с лебедем больше всего нравятся, а вам? — спрашивал я полуседых (это еще до меня было) товарищей.

— Мне всегда нравились с грибом, — вежливо поддержал беседу Николай Васильевич.

— А мне — с листочками, — поделилась ограничивающаяся диетическим компотом Виталина Петровна.

— Вам отдать? — предложил я президенту Академии.

Я себе все три взял, но Вилка не будет.

— Спасибо, Сережа, кушай на здоровье, — поскромничал он.

На экскурсии мы очень плотно поговорили об искусстве, поэтому легкая клоунада немножко заработанного авторитета не испортит. После столовой отправились подписывать бумажки, я посмотрел на «итого» и приуныл: натурально американская комедия «Миллионы Брюстера»! Десяток бронзовых статуй обойдется в совершенно никуда не годящиеся сто двадцать тысяч рублей. Цены разнятся, и это — насчитали по максимуму, за «крупный рогатый скот» в натуральную величину, в реальности будет меньше. Подумав, запросил статую отдельную — той самой вислобрюхой вьетнамской свиньи. Очень хотелось увековечить за будущие подвиги перед Родиной и Гибрида, но дед по ушам даст — секретно же! Придется моим поросяткам довольствоваться общей на всех звездой Героя, врученной секретным приказом. И, раз уж меня тут расстроили:

— Старшие товарищи из Горкома во главе с Виктором Васильевичем Гришиным в скором времени возьмутся за благоустройство парка Сокольники, — слил немножко инсайдов. — И было бы очень здорово масштабировать наш скульптурный опыт на новом уровне — скажем, пятьдесят бронзовых статуй. Половина — наши всеми любимые культурно-исторические деятели, половина — лесные животные.

Товарищи «академики» мои фантазии, само собой, приняли за сигнал, и обещали «тему» проработать. Гришин, как опытный аппаратчик со стажем, в свою очередь, тоже примет это за сигнал и перечить не станет. Слыш, плати!

— Еще нужно изготовить табличку с твоим именем, — напомнил Николай Васильевич.

— Совсем не нужно! — с улыбкой покачал я головой. — Для людей делается же, а не чтобы похвастаться. Перед ребятами неловко будет — как можно нормально дружить с ровесником, у которого пруд переделать денег хватает, когда отец — алкаш? Простите, товарищи, но про мою причастность к проекту лучше вообще никому не знать. Можно? — и жалобные глаза.

Правом на анонимность меня наделили, и мы с Виталиной покинули Академию художеств, чтобы отправиться в Кремлевский концертный зал, на запись концерта в честь Дня Победы.

— Ненавижу деньги, — пожаловался я по пути. — Вот бы их у меня никогда не было.

По радио заиграл «Батяня-комбат». А? «Не формат»? Извините, товарищи из худсовета, все вопросы к генералу Епишеву, ему ух нравится!

— Плюс тридцать с хвостиком копеек, — обреченно вздохнул я. — Разок сыграла, и Сережа получил на мороженку. Но играет-то везде и сутками!

Творческое наследие Ткачева с недавних пор оплачивается по самым высоким тарифам.

— А, так сказать, «лайф»-мероприятия оплачиваются отдельно, мне квиточек за сегодняшний концерт показывали, там — восемь тыщ рублей. За «праздничность», надо полагать.