"Фантастика 2024-191". Компиляция. Книги 1-25

— Привет, — знакомый мелодичный голос раздался над моей головой, когда я доедал утреннюю кашу.

Кира расплылась в улыбке и села рядом.

— Привет, — я искренне улыбнулся в ответ. — Ты уже позавтракала? Почему без меня? Ты теперь сидишь за другим столиком? Я вернулся, можешь снова переезжать сюда…

— Спасибо за приглашение, — Кира чуть потупила взор. — Но ты теперь затворник, а значит я не твой куратор. Люди будут смотреть косо.

— А тебе ли не все равно?

— Не знаю, просто я обычно сижу с новенькими…

— И где эти новенькие? — я обвел взглядом столовую. — покажи мне их.

— Их больше нет, то есть они были, но теперь все стали полноправными членами общины. Последними приняли твоих соседей: Гектора, Энн и Агнешу. Больше новеньких не приходило.

— А Рудого? — удивился я. — Вы про него забыли. Он отличный воин и неплохой парень. Хотел бы я, чтобы у меня был такой сын…

— Нет, не забыли. Мы приняли его в общину еще до вашей вылазки за бензином. Ты забыл?

— А-а-а, я пропустил этот момент. И рыжий мне ничего не рассказал.

— Я смотрю вы за время путешествия сблизились с ним.

— Извини, конечно, но из всех набитых снобизмом затворников, он показался мне самым нормальным и простым. Каждый норовит назвать меня апостолом и тыкнуть носом за мое прошлое. Ему апостолы отстрелили руку, а он даже слова против мне не сказал. Хороший парень, хотя есть в его рассказах что-то странное…

— Что?

— Он говорит, что раньше был совсем другим человеком. Рохлей. Ты веришь, что человек может измениться? Я раньше не верил…

— А я верю, — Кира подсела ко мне поближе. — Почему ты спрашиваешь?

— Не знаю, иногда мне кажется, что я сам меняюсь.

— Надеюсь в лучшую сторону? — улыбнулась Кира.

— Вот в этом то и вопрос, — ухмыльнулся я. — Сам еще не понял…

Тем временем в центр зала вышел Шон. Он поднял руку и присутствующий народ затих. Слышно даже стало, как капает вода где-то на кухне.

— Сегодня мы должны выбрать нового главу общины, — Шон обвел присутствующих многозначительным взглядом. — Вульф был отличным предводителем и моим другом. Он погиб в вылазке за ресурсами. Никто не сможет его заменить, но мы должны выбрать достойного. Лишь дисциплина и единоначалие удержат общину от хаоса и анархии. Обещаю, стоя перед вами, кого бы вы не избрали, подчиняться ему так же, как Вульфу.

Шон приложил руку к сердцу и театрально вздохнул, выжидая нужной реакции толпы. И она, конечно же, последовала.

— Шона в командиры! — крикнул кто-то.

— Да-а! — поддержали другие. — Пусть Шон будет главой! Он всегда оставался за Вульфа!

— Я не настаиваю на своей кандидатуре, — изобразив скромность, ответил толстяк, и добавил с хитринкой в голосе. — Наверняка найдутся еще другие достойные люди. Вы можете предложить своих кандидатов…

Слово взял старичок в круглых, как у Лепса очках и с бородой Вассермана. Он назвал себя секретарем общины. Не знал, что еще и такая должность существует у затворников. Как пояснила Кира, секретарь участвует во всех важных заседаниях, контролирует ход голосования в соответствии с уставом общины (бля, у них еще и устав есть) и фиксирует результаты.

— Почему я ничего не знал об уставе? — спросил я Киру.

— Тебя экстренно приняли в затворники перед предстоящей поездкой, и после этого ты сразу уехал. С уставом знакомят только членов общины. Тебе это еще предстоит.

— Мне что, — усмехнулся я. — экзамен еще сдавать на знание вашего устава?

— Не вашего, а нашего, — поправила Кира. — Экзамена не будет, но знать ты устав обязан.

— Да без проблем, — ответил я, а про себя подумал: устав не памятник, если что и подвинуть можно.

Секретарь важно подтянул на горбатую переносицу очки и проговорил не по годам звонким голосом:

— Поступило предложение заявить кандидатом на пост главы общины начальника охраны Шона. Будут ли еще другие предложения?

Зал молчал.

— Если других кандидатов не будет, то Шон будет избран, если за него проголосует хотя бы треть от числа присутствующих в зале. Никто больше не хочет предложить другого кандидата?

Я медленно поднялся со стула, ловя на себе удивленный взгляд Киры и присутствующих:

— У меня есть кандидат.

Народ оживленно зароптал, а у секретаря сползли на нос очки. Он смотрел на меня несколько секунд, будто ждал, что я растворюсь или исчезну, а затем со скептицизмом в голосе проговорил:

— Я слушаю ваше предложение.

— На должность главы общины я предлагаю себя.

Шон чуть не захлебнулся от ярости, но сделав усилие выдавил деланно спокойным голосом.

— Нельзя предлагать свою кандидатуру. Это нарушение.

Я повернулся к секретарю и спросил:

— Это действительно так?

Старик замялся и вопросительно взглянул на Шона, будто справившая у него разрешения. Потом нервно потеребил орлиный нос и проговорил:

— Ну-у… В уставе это не написано…

— Что не написано? — зыркнул на него толстяк.

— Что нельзя предлагать свою кандидатуру…

— Вот видишь, — я торжествующе посмотрел на Шона. — Все, что не запрещено — то разрешено. Тогда я настаиваю на своей кандидатуре.

— Ты не можешь, — процедил Шон, сузив налившиеся кровью глаза. — Ты недавно в общине…

— А в уставе говорится о требованиях к кандидатам? — я уставился на секретаря. — Там сказано сколько затворник должен находиться в общине перед тем, как может избираться?

Старик опустил глаза.

— Подозреваю, что нет… — продолжил я. — А поэтому, как человек всей душой болеющий за будущее общины, я выдвигаю на свою кандидатуру.

— Ты, чертов апостол! — взорвался Шон. — Ты оскверняешь память о Вульфе! Не хватало нам главы с сомнительным прошлым!

Шон уже начал выходить из себя, и мой план помаленьку продвигался. Сейчас главное, дожать толстяка и выставить его перед общиной неуравновешенным злобным мужланом, стремящимся любой ценой к власти. Конечно, я понимаю, что он не такой, но политика — штука тонкая. Тут как на войне. Или тебя, или ты… Такой уж я человек: привык побеждать, но у каждого свои недостатки.

— Старина Вульф умер на моих руках, — пустил я в ход запрещенный прием. — Умирая, он поблагодарил меня за помощь, что я оказываю затворникам, и по приезду просил меня выдвинуть свою кандидатуру на пост главы. Он сказал, что верит в меня, и что я именно тот человек, который нужен сейчас его людям. Я ответил ему, что теперь это и мои люди, потому что я затворник…

— Ах ты, ублюдок! — закричал Шон. — Ты врешь! Вульф не мог такое сказать! Он был моим другом!

— Дружба тут ни при чем, — я сделал участливое лицо, как кардинал Ришелье, когда плетет интриги. — Вульф был прав. Во главе затворников должен стоять человек с боевым опытом и холодной головой. Нельзя подвергать опасности людей, поддаваясь вспышкам гнева. Глава-истеричка неприемлем для общины, он приведет нас к гибели…