"Фантастика 2024-30". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Подобные приграничные стычки — дело скучное, и описывать их подробно нет никакой надобности. Отряд Колиона под командованием барона Корли без приключений добрался до места, где уже, как выяснилось, стоял отряд примерно в три — три с половиной сотни мечей, состоящий из людей местного помещика Торби и усиленный сотней, присланной Салити.
Исход сражения оказался предрешён. Как бы не были хороши люди Боажа, численный перевес был слишком уж значительным. Потеряв около двадцати пяти убитыми и сотни ранеными, Корли одержал победу.
Увилл велел своему полководцу быть максимально гуманным к противнику. Впрочем, жестокость в подобных войнах никогда не бывала чрезмерной — все понимали, что вслед за этим
Увилл же пошёл дальше. После того, как барон Торби признал поражение, сложив свой меч к ногам молодого командира, последний велел своим воинам оказать помощь раненым врагам. Вместе с давешними недругами воины Колиона таскали раненых, хоть в этом и не было особой необходимости, поскольку с этим вполне справились бы и сами боажцы. Также они помогли и захоронить убитых.
Очевидно, что здесь Увилл вновь пытался подражать богу-королю Вейредину, якобы исцелявшему на поле брани вражеских воинов. Сам Увилл исцелять, конечно, не мог, но проявить подобное милосердие было вполне в его власти. И, надо сказать, что противник, не привыкший к подобному, был явно тронут. Барон Торби поклялся, что до конца своих дней будет восхвалять благородство и мощь воинов Колиона.
Это был триумф, весть о котором Увилл попытался разнести как можно дальше. Как и в прошлом году, множество его слуг под видом купцов разъезжались по центральным доменам, а всем известно, как любят делиться новостями и сплетнями торговцы, ночующие в общих комнатах на постоялых дворах. Весть о победе Увилла распространялась подобно лесному пожару, и особо напиралось на то, что теперь счастливчики из Осин уже этой осенью заплатят вдвое меньший оброк.
Неудивительно, что вскоре к Увиллу стали прибывать новые делегации просителей. Всего их прибыло этим летом не меньше восьми, и по крайней мере половина из них была от жителей тех местечек, что, находясь на границах с Колионом, никогда ранее не являлись его ленными владениями.
Увилл с истинно королевской милостью и терпением выслушивал всех, и всем обещал, хотя и весьма осторожно. Он не мог одновременно воевать сразу в нескольких местах, а лета оставалось не так уж и много, чтобы удовлетворить всех желающих. И потому он решил в этом году совершить лишь ещё один поход, а остальные отложить до будущего раза. Но зато выбор места он сделал крайне неслучайно.
На сей раз речь шла о селении Боронушка, расположенном у восточных границ Колиона в домене Танна. Для Увилла это решение носило даже несколько сакральный оттенок — он впервые поднимал руку на человека, которого больше двадцати лет называл не иначе как отцом. Вероятно, это должно было произвести неизгладимое впечатление и на лордов, и на простых смертных.
Когда король сообщил об этом своим советникам, те на мгновение оторопели. Каждый из них знал, какую роль Давин Олтендейл сыграл в судьбе их повелителя, и потому новость о том, что Колион готовится к войне с Танном, порядком их ошарашила. Каждый из них уже в достаточной мере находился под очарованием Увилла и потому склонны были идеализировать его, а потому им и в голову не могло прийти, что сюзереном движет простое чувство обиды и желание щёлкнуть названного отца по носу.
— Что ж, государь, — справившись с удивлением, проговорил барон Гардон. — Я готов отправляться в путь. Постараюсь в этот раз быть особенно тактичным.
— Нет, — покачал головой Увилл, и на лице Гардона проявилось ещё большее изумление. — А впрочем… Да, вы поедете милорд, но не как посол, а как лицо, сопровождающее посла. Полагаю, у меня есть кандидатура, которая в данном случае подойдёт лучше…
***
—
Камилла? — Давин быстро спустился вниз, едва лишь ему доложили о приезде миледи Тионит. — Что случилось? Почему вы приехали?Он вновь чувствовал ту же боль, которая, казалось, в последнее время несколько утихла и заползла в тёмные складки души, как мышь ныряет в щель под половицей, но продолжает смотреть оттуда чёрными бусинками глаз. Разрыв с Увиллом, а главное — осознание того, что тот, кого он почитал своим сыном и та, которая будила в его сердце давно уснувшую нежность, оказались убийцами того, которого он когда-то считал другом, сильно подкосили лорда Олтендейла. За последний год Давин очень постарел…
Он не простил Увилла и не простил Камиллу, хотя и по разным причинам. Увилл был виноват, чудовищно виноват в том, что сотворил всё это и, главное, втянул в своё преступление сестру. Ну а Камиллу Давин винил за то, что она, решившись на убийство, лишилась своей чистоты и невинности, и в этом было её предательство по отношению к нему. Временами он почти ненавидел её. Что же касается Увилла, то его он ненавидел со всей силой человека с безнадёжно разбитым сердцем.
Однако сейчас, видя это милое лицо, всё ещё бледное и скорбное, Давин на мгновение позабыл о своей ненависти. Он за минувшие два года настолько истосковался, что сейчас с жадностью упивался счастьем видеть Камиллу, пусть и счастье это обещало быть весьма быстротечным.
Камилла же, как всегда изящная даже в этом дорожном плаще, с явной теплотой глядела на Давина, и её бледные губы складывались в так несвойственную для неё улыбку.
— Здравствуйте, мой лорд, — склонилась она в глубоком реверансе. — Не беспокойтесь, ничего не случилось… Пока что…
— Что вы хотите сказать? — Давин с явным удивлением осознал вдруг, что испытал огромное облегчение, поскольку до сего мгновения ожидал, что с Увиллом случилась какая-то беда.
— Мой брат прислал меня к вам с миссией, мой лорд, — и вот та самая робкая улыбка потухла на лице девушки. — И видят боги, что я всем сердцем хотела бы её избежать…
Спустя четверть часа они уже сидели у жарко растопленного камина в кабинете — несмотря на лето, Давин стал частенько мёрзнуть в своих покоях. Должно быть, так к нему неслышной поступью подбиралась старость. Камилла отказалась от еды — она вообще ела крайне мало, а теперь возложенная на неё тяжёлая миссия и вовсе лишила несчастную девушку аппетита. Она держала в тонких полупрозрачных пальцах бокал с вином, но отпила от него лишь глоточек.
Барон Гардон, который также прибыл в Танн вместе с Камиллой, остался в отведённой для гостей комнате — несмотря на его робкие возражения, Давин решительно настоял на том, чтобы говорить с посланницей наедине.
— Выходит, Увилл так и не бросил свою затею… — горько усмехнулся Давин, глядя в раскалённое жерло камина. — До меня доходили вести, что он теперь называет себя королём, и про историю с лордом Салити я знаю. Но не думал, что у него хватит наглости бросить вызов мне…
— Это не вызов, мой лорд, — грустно пролепетала Камилла. — К Увиллу явились люди из деревни и на коленях просили принять их обратно.
Будь на месте Камиллы Увилл, Давин непременно прицепился бы к этому словечку «обратно». Дрязги за спорные земли между доменами уходили корнями в глубокую древность, во времена Смутных дней, так что теперь было уже совершенно непонятно — кому они принадлежали изначально. Каждый лорд мог вспомнить кого-то из предков, при котором этот клочок входил в состав его домена. Но говорить об этом с Камиллой было бессмысленно.
— Он разыгрывает карту с Духовицами… — скривил губы в едкой ухмылке Давин. — Вот прохиндей… Так, стало быть, моим людям плохо живётся под моим началом, миледи?