"Фантастика 2024-39". Компиляция. Книги 1-20

— Навались! — Понял ли Гуннар, в чем причина неудачи датчан, неизвестно, но вида кормщик не подал. Зато с новой силой обрушил окрики на хирдманов. — Веселее, волки битвы! Сейчас будем!

Покалеченный «Жрущий ветер» стремительно проплывал по левому борту.

На палубе дреки царил переполох. Похоже, многие датчане, когда сломались весла, попадали со скамеек. Кто-то зажимал разбитый нос — между пальцами алела свежая кровь. Кто-то тер подбитый глаз. Лосси, приседая и размахивая кулаками, орал на своих. От ярости его и без того хриплый голос стал похож на лай огромного пса. Заметив скользящий рядом «Слейпнир», он обернулся и погрозил кулаком норвежцам. Без сомнения, его гневный жест предназначался всем хирдманам Хродгейра вместе взятым, но Вратко почему-то казалось, что Точильный Камень смотрит прямо на него.

Неожиданно стало темно. Не как ночью, но как в осенние сумерки.

Новгородец поднял голову.

Серые скалы, сжавшие горло залива в смертельном захвате, медленно ползли по обе стороны ладьи.

— Легче, парни, легче! — немедленно скомандовал Гуннар. — Отдышитесь!

Дреки сбавил ход.

Хирдманы переглядывались, не веря своему счастью. Звучали соленые шуточки и всяческие предположения, почему отстал «Жрущий ветер». Олаф, оставив весло, повернулся на скамье и внимательно посмотрел на Вратко.

Словен отвел глаза, непонятно почему чувствуя вину…

Быстрым шагом подошел Хродгейр. Черные брови скальда сошлись на переносице.

— Что это было? Что произошло? Сигурд, ты все время смотрел. Что случилось с их дреки?

— Случилось уж… — протянул старик. И добавил со странной смесью растерянности и восхищения в голосе: — Похоже, это был нид.

— Нид?

— Ну да…

— И кто… — начал было скальд, но недоговорил. Догадался. — Ты? — Он посмотрел Вратко прямо в глаза.

И хотел бы солгать, но под таким взглядом не получится!

— Я… — уныло кивнул словен. — Только я не знаю: что такое нид?

Но Хродгейр его уже не слушал.

Скальд звучно плеснул себя кулаком в ладонь:

— Это же надо! Нид! Да какой! И с первого раза! А ну, расскажи… — Вдруг он насторожился. — Э-э, нет. Погоди, не рассказывай. Мало ли что… Ты, Сигурд, перескажи, как запомнил…

Сигурд не заставил себя уговаривать. Правда, он запомнил сказанную Вратко вису с пятого на десятое. Парню захотелось поправить, но Хродгейр отмахнулся от него:

— Не встревай, когда старшие говорят! После… После, я сказал! — И продолжал восторгаться. — Нет, как закрутил! Жук китовой пажити! Так корабль еще никто не обзывал. Хорошо еще, что не взлетел! Хотя больше кеннингов нет. Слабовато все-таки.

Сигурд покачал головой. Радости вождя он не разделял.

— Лосси заявится виру потребовать. С него станется!

— Пускай попробует! Не много же ему обломится… — Хродгейр беспечно махнул рукой и крикнул Гуннару: — Я смотрю!

Обхватив штевень руками, предводитель викингов высунулся почти до пояса, свесился вперед, вглядываясь в темную воду залива:

— Помалу пошли!

Ни на Вратко, ни на Сигурда он больше внимания не обращал. Выглядывать возможные подводные камни — вовсе не пустая предосторожность, а задача жизненно важная для корабля и всех людей, доверивших деревянному каркасу и обшивке «Слейпнира» свои жизни. Этого вождь не мог поручить кому-то другому. Только сам.

Вратко молча смотрел на отвесные скалы, изрезанные трещинами. Будто черные молнии застыли, навеки запечатленные в камне. Стены залива вздымались вверх саженей на десять—пятнадцать. Если с края лететь, костей не соберешь. Даже о воду ударившись. Пятна лишайника белесо светлели на теле камня, будто короста. Мелкая волна, поднимаемая веслами, осторожно касавшимися водной глади, еле слышно плескала у подножия скал, покрытого ржаво-бурыми разводами и каймой неровной соляной корочки.

Позади цокающим звуком зачиркало кресало. Кто-то зажег припасенный факел. Потом еще один. Передал вперед, на нос.

Один из них Сигурд сунул в руки Вратко — все равно, мол, без дела стоишь, а второй взял сам. Поднял повыше над головой. Новгородец последовал его примеру.

Рыжее пламя заметалось по скалам. Бликами отразилось от рябившей воды.

Несколько птиц, шумно колотя крыльями, сорвались с нависшей над водой, каким-то чудом зацепившейся за отвесный камень корнями сосны.

— Левее! Еще левее! — подал голос Хродгейр.

— Понял! — откликнулся кормщик.

Вратко не оставляло ощущение «невсамделишности» происходящего. Будто бы выпрыгнули из настоящего мира, с его бурями, ветром, солеными брызгами в лицо, гонкой, криками, руганью и азартом, и попали в сказку. Причем в сказку мрачную, впору задуматься о путешествии в потусторонний мир. Сейчас вот со скалы свесится длинношее чудовище, и Олафу придется бросать весло и мечом отбиваться от кровожадного зверя. Или появится старик весь в лохмотьях, с длинной, нечесаной бородой и начнет пророчить, предрекая кому-то победы и свершения, а кому-то бесславную и мучительную кончину.

«Слейпнир» продвинулся по заливу, пожалуй, версты на полторы.

— Все! — крикнул Хродгейр. — На месте.

Чуть правее скалы расступались, давая место галечной осыпи, которая полого уходила в воду. В самом деле, два корабля не приткнутся.

Гуннар мастерски уткнул штевень дреки в скопище окатанных камней. Первый десяток викингов тут же прыгнул через борт, прямо в мелководье, завел толстый канат за штевень, принялся сноровисто обматывать вокруг черного, покосившегося столба, вкопанного здесь, по-видимому, еще в незапамятные времена. Тем временем оставшиеся на дреки подали им дощатые сходни. Принялись собирать необходимые для ночевки пожитки.

— Здесь даже зимовать можно. — Сигурд ткнул пальцем в смутно виднеющиеся очертания двух строений.

Судя по широкому входу, не прикрытому ныне никакими дверями, одна постройка была не чем иным, как корабельным сараем. В селениях викингов там хранили корабли, когда море замерзало и переставало служить дорогой, связующей фьорды. Дреки зимовали в сухости, защищенные от морозов и ветра, а рачительные хозяева тем временем могли тщательно проверить днище, подмазать, где надо, варом и смолой, законопатить щели, разошедшиеся у морского трудяги в дни нелегкой борьбы с волнами и течениями, в мгновения таранных ударов по чужим судам.

Вторая постройка, скорее всего, была общинным домом. Здесь когда-то, во времена, должно быть, еще того самого Жадного Хевдинга и его славных предков, жил вождь со своей дружиной и домочадцами. Крепкие бревенчатые стены — леса в округе хватало — покосились, но все еще стояли, а вот крыша, настеленная из дранки, во многих местах прохудилась, и никто ее не чинил.

— Здесь что, никто не живет? — спросил Вратко.

— После гибели хевдинга Ингольва, — ответил Хродгейр, — род его зачах. Самые отважные и сильные мужи ушли в последний поход вместе со своим вождем. Стало некому кормить женщин, детей и стариков. В первую же зиму самые слабые умерли, а те, кто выжил, весной разбежались. Говорят, первыми побежали трэли… Они тащили с собой награбленное добро. Соседние хевдинги примерно наказали их, а тех домочадцев Ингольва, кто хотел принять помощь, забрали к себе.