"Фантастика 2024-39". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— А что, были такие, кто не хотел?
— Нашлись, — коротко ответил Хродгейр и, больше не поясняя ничего, прыгнул за борт, пренебрегая сходнями. — Давай за мной!
На берегу закипела обычная для стоянки работа.
Ночевать в заброшенном доме, ясное дело, никто не собирался. Мало ли кто там может укрываться от дневного света и глаз добрых богов? Хродгейр даже разрешил не прятать голову дракона. Просто так, на всякий случай. Пускай отпугивает злых духов.
От накрапывающего мелкого дождя — Сигурд все волновался, как бы не перешел в ливень, — натянули кожаные пологи. Часть хирдманов собиралась спать на корабле, а часть — на берегу.
Развели костер, в мгновение ока натаскав для
После того как вода в котле закипела, Сигурд принялся колдовать над варевом, всыпая туда накрошенные кусочки сушеного мяса, коренья, остро пахнущие травы. Вратко пристроился рядом со стариком. Не то чтобы парень всей душой тянулся к заботам кашевара или в будущем видел себя на месте Сигурда. Нет, ему хотелось всего-навсего кое-что для себя выяснить.
— Ну, говори уже… — буркнул старый викинг, помешивая варево ложкой с длинным держаком. — Вижу, измаялся весь.
Вратко откашлялся:
— Сигурд, а что такое нид?
Кашевар потер затылок:
— Ты что, вправду не знаешь?
— Не знаю… Откуда мне? Я и про стихи-то ваши узнал вот-вот…
— А так складно говорил, — недоверчиво произнес старик.
— Ну, мало ли что складно… Повезло, может быть. Что это за нид такой? Почему у Лосси весла поломались? За что он теперь виру потребовать может? Чем вообще все это мне грозит? Нам всем грозит, — поправился новгородец.
— Да кто его знает, чем грозит?.. — задумчиво протянул Сигурд. — Лосси — въедливый и ухватистый, но Хродгейру тоже пальца в рот не клади. Сможет датчанин что-то доказать? Кто его знает? Если он станет шум поднимать, то начнет доказывать, что весла поломались из-за твоего колдовства.
— Моего колдовства? — Вратко перекрестился. — Разве я колдун? Это ж поклеп!
— Может, ты и не колдун, но нид составил и прочитал как полагается. С душой и с сердцем. Мне-то можешь не врать, я ж рядом стоял, все слышал.
— Какой такой нид?! Объясни толком! Это ты мою вису так зовешь?
— Ага. Твою вису. — Старик улыбнулся невесть чему. — Висы, они, понимаешь, разными бывают. Хвалебные. Они называются драпа и флокк. А бывают хулительные стихи. Их называют нидами. Любая виса, составленная в расстроенных чувствах или по злобе, может стать нидом. Считается, что он приносит несчастье тому, против кого направлен. Конечно, силой обладает только нид, сложенный настоящим мастером.
— Но я…
— Слушай. Не перебивай старших. Люди говорят, когда ярл Хакон Могучий отобрал у скальда Торлейва Рауфельдорсона из Исландии его товары, сжег его корабль и приказал повесить всех хирдманов… Надо сказать, у ярла были на то причины, кроме обычной зависти. Торлейв хорошо пограбил побережье и в том числе несколько селений, которым Хакон-ярл покровительствовал. Так вот, когда Хакон Могучий обидел скальда Торлейва, тот переоделся нищим и пробрался на ярлов пир, сказавшись странствующим сочинителем. Хакон приказал ему читать стихи, чтобы развеселить присутствующих. Торлейв начал читать вису за висой, и поначалу ярлу казалось, что это флокк в честь его и сына его Эйрика, но вдруг на ярла напал страшный зуд. Он чесался как запаршивевший пес, и все поняли: висы Торлейва — это нид. Когда Торлейв дошел до середины заклинания, в палатах ярла потухли все факелы, погас огонь в очаге, а оружие, развешанное на стенах, сорвалось и полетело в людей!
Сигурд замолчал, наслаждаясь произведенным впечатлением. Вратко не знал, что и ответить, только хлопал глазами. Он и думать не мог, что у внешне безобидного искусства
скальдов есть и такая ипостась. Викинг зачерпнул из котла, поднес ложку к вытянутым трубочкой губам, звучно втянул варево. Пожевал, подумал. Достал мешочек с солью и добавил три щепотки.— После этого нида Хакон Могучий недосчитался многих хирдманов… А у него самого отгнила борода и волосы на половине головы.
— А Торлейв?
— А Торлейв вернулся в Исландию. Говорят люди, он набрал новую дружину, добыл новый корабль и продолжал грабить побережья. И никто из сильных и именитых не пытался больше обидеть его.
— А этот его нид…
— Его не повторяли люди без нужды. Те, кто был у Хакона в тот день, запомнили не всё и плохо, а прочие знали только понаслышке. За сто лет нид стерся из памяти людей… Слышишь? — Сигурд поднял голову, обернувшись лицом к заливу. — Датчане наконец-то добрались и высаживаются…
— А они в драку не полезут?
Старик усмехнулся:
— Говорили же тебе… Лосси Точильный Камень — смелый и отчаянный викинг. Но он видел Хродгейра в деле. Он знает, как дерутся Гуннар, Асмунд и Олаф. Они вчетвером стоят двух десятков его бойцов. Вот и получается: хоть датчан и больше, а сила на нашей стороне. Другого вождя Лосси попытался бы перехитрить, но с Хродгейром не выйдет. И он это прекрасно знает…
— А что за кличка такая — Точильный Камень?
Викинг захохотал уже во все горло. Так, что начали оборачиваться отдыхающие неподалеку хирдманы. А Олаф даже пригрозил старику кулаком — не прозевай, мол, ужина за шутками-прибаутками.
— Сам увидишь. — Сигурд смахнул набежавшую на ресницу слезинку. — Ходит все время с точилом — топор свой любимый точит. Как только мгновение свободное, уже и точит.
Вдруг кашевар забеспокоился и принялся усиленно размешивать варево. К костру подходил Черный Скальд, неспешно беседуя с кормщиком Гуннаром.
Глава 6
Хевдинг-дракон
Хродгейр шагал неторопливо, прислушиваясь к словам кормщика.
Гуннар заканчивал рассказ, начало которого Вратко не расслышал:
— …подростком, совсем мальчишкой! Во второй поход меня тогда взяли. Жила тут старуха. Тощая, страшная… Ведьма ведьмой! Ну, да зим с той поры прошло, дай Хрофт памяти, двадцать две, кажись, если не путаю чего-то…
— Может, отправить кого поискать? Еды бы ей оставить. Или дров наколоть… Тяжело одной-то… — задумчиво проговорил скальд.
— Думаю, она давно умерла, — отвечал Гуннар. — Люди столько не живут.
— А сколько это — столько?
— Ты знаешь, Хродгейр. — Кормщик почесал затылок. — Думаю, тогда ей было зим сто, не меньше.
— Не может быть!
— Может! Худющая, космы седые торчат — пакля паклей… Балахон рваный, из некрашеной холстины — дырка на дырке, как сеть рыбацкая. Нет. Не меньше ста зим. Молотом Тора клянусь!
— Сто зим! Ну, ты скажешь! — рассмеялся предводитель. Повернулся к Сигурду: — Готова похлебка?
Кашевар поковырял ложкой в котле, зачерпнул, попробовал, почмокал губами:
— Готова! Лучше не бывает!
— Тогда угощай! — Хродгейр протянул миску.
Сигурд щедро накидал ему загустевшей, наваристой… каши — не каши, похлебки — не похлебки. Вторым подставил миску кормщик. Все правильно, в дружине викингов он второй после вождя. Следом подтянулись Олаф с Асмундом, как два самых могучих бойца, а потом хирдманы пошли в очередности, понятной только им одним. Само собой, в этой очереди Вратко оказался последним. И самый младший, и чужак, и, как ни крути, нахлебник, никакой пользы на корабле не приносящий. Но Сигурд варил с запасом. В котле даже осталось еще на троих-четверых — а вдруг кому-то захочется добавки? Поэтому и словену хватило наесться «от пуза».