"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26

Минут через сорок, незаметно обползя всю лабораторию Кипариса и согнав лукоморцев на купающуюся в синеватом свете трубок лестницу, Агафон выдохнул, неловко попытался распрямиться и хлопнулся почти на спину.

— К-кабуча… — рассеянно пробормотал он, неуклюже поднимаясь, зажмурился, потряс головой, точно стараясь избавиться от наваждения, и обвел сосредоточенным взором исписанный, словно тетрадка старательного ученика, пол.

— Кабуча габата апача дрендец… — закончив осмотр, повторил он опять, но на этот раз его комментарий касался не одеревеневшей спины и затекших икр, а написанного.

— Что-то… не получается?.. — осторожно, жутко боясь оказаться правой, подала голос из голубого сияния царевна.

— Да нет… — устало помотал головой волшебник. — Наоборот. Просто в глазах рябит и башка гудит… будто я сам всё это сейчас придумывал…

— Всё — это что? — деликатно уточнил Иван.

Чародей выдохнул длинно и шумно, словно раздумывая, как облечь исписанные пятьдесят круглых метров в понятные непосвященным слова, и негромко заговорил, утомленно полуприкрыв глаза:

— Понимаете… До меня дошло… наконец… что мы нашли. Вообще-то, это в биографии Кипариса было написано. Да, осмейте меня, освищите, подвергните обстракизму… или острукции… как заблагорассудится… только не ногами… и не по голове… Ну, так вот. Этот ученый… слишком… на свою голову… и мою тоже… муж — автор теории производства и применения узкоспециализированных артефактов в качестве самодовлеющих силовых установок для крупных и сверхкрупных систем. Ну, источников… магической силы, то есть. Для чего-нибудь большого, — не видя особого понимания на лицах друзей, как сумел, пояснил маг. — Для поддержания этой границы, к примеру. В течение неопределенно долгого времени. То есть, всегда.

— Так эта хрюнька…

— Хренька, — поправила супруга царевна.

— Тренька! — обрадованно вспомнил Иван.

— Штукуёвина, — с терпеливой укоризной напомнил его премудрие.

— Во! — довольно кивнула Серафима. — Она. Единолично давала силу на поддержание магии по всей границе?

— Да.

— Словно знал ведь, гад рений, чего тащить… — покачала царевна головой.

— Может, он учился в Школе лучше меня… — принял на свой счет замечание Агафон, смиренно повел плечом под ошеломленными взглядами друзей и, не дожидаясь, пока шок от неслыханной самокритики нанесет их душевному здоровью непоправимый ущерб, как ни в чем не бывало продолжил: — …по теории прикладной магии и артефакторики. Стандартное явление для всяких зубрил, у кого способностей к магии боевой не больше, чем у табуретки.

Лукоморцы облегченно выдохнули.

Переоценка ценностей в их личной вселенной отменялась. Можно было вернуться к более насущным проблемам.

— Ты… сумеешь сделать так, как мы планировали? Насчет границы, работающей для обеих сторон? — вычислив способности к прикладной магии и артефакторике у самого выдающегося боевого мага современности, как можно более деликатно спросил Иванушка.

— Если никто не затопчет мои вычисления — то смогу… попытаться… попробовать… — неохотно буркнул Агафон.

Лукоморцы как ошпаренные отскочили к лестнице и для верности даже спустились на пару ступенек.

— И чего ты собираешься теперь делать? — деловито уточнила Серафима с безопасного для надписей расстояния.

— Найти поляризатор мю-поля, конечно же… — тоскливо оглядел волшебник сияющее всеми оттенками синего, как чертог снежной королевы, оборудование лаборатории Кипариса.

На поиски поляризатора ушло времени меньше, чем они предполагали [620] — но всё же достаточно, чтобы изнывавшие снаружи друзья поддались нетерпению, набрались отваги [621] , поднялись всем скопом наверх, наперебой сообщили магу, что он гений и что они верят в него теперь еще больше, походя затоптали расчеты на полу и запоздало были выпровожены суровым Иваном.

620

Иван думал часах о пяти как минимум, его жена — о завтрашнем вечере. Судя по выражению лица Агафона в этот момент, сам он больше склонялся к паре-другой недель.

621

Встретить не только вырвавшуюся из-под контроля магию, но и ее отсутствие, означавшее поражение Агафона и конец их планов.

А через полтора часа и десяток кругов осторожного, почти медитативного передвижения вдоль аппаратуры Кипариса Агафон остановился перед стеклянным кубом, налитым алой маслянистой жидкостью и свисающим неподвижно с двух скрещенных бивней мегалослонтов на тонких, светящихся голубизной нитях.

— Не знаю, конечно… Но отчего-то мне кажется… Хотя, скорее всего, я ошибаюсь… Но по-моему, это он… — словно опасаясь спугнуть кого-то, прошептал чародей и во избежание недопонимания указал на заподозренный предмет неуверенным кивком подбородка.

— Куб?.. — вытянули шеи лукоморцы, разглядывая жидкость, тару и жирные черные точки, степенно плавающие внутри.

— Куб?.. Причем тут… А, нет, не куб, конечно, — понял и устало отмахнулся волшебник. — Вон за ним. Доска. Вроде шахматной.

Насчет шахматной его премудрие погорячился.

Поляризатор представлял из себя серебряный прямоугольник, напоминающий подвешенную за корешок книжку, и разделенный на восемь квадратных клеток-гнезд, по четыре в ряд. В верхнем ряду второе справа гнездо было закрыто зеленой пластиной с перламутровым отливом. В ряду нижнем сиреневой пластиной был закрыт первый справа квадрат. В самой середине корешка торчало нечто, подозрительно смахивающее на лягушачью ногу красного цвета.

С первого, второго и даже третьего взгляда серебряная досочка наводила, скорее, на мысли о поле для какой-то неизвестной игры, нежели магическом приспособлении.

Иван, колеблясь, покосился сначала на супругу, потом на его премудрие.

— Вот это? Поляризатор? А ты уверен? — была более откровенна в своем сомнении царевна. — И как он чего поляризует?

Агафон поморщился страдальчески, точно под взглядом пристрастного экзаменатора, и выдавил неохотно:

— Долго объяснять ход моих мыслей… Но если вкратце… и если я прав… то когда я передвину зеленый квадратик, предположим, вот сюда…

И не успел никто спросить, что это за квадратики и зачем их вообще трогать, не говоря о том, чтобы двигать наугад куда попало, как недрогнувшая [622] рука Агафона взяла верхний и переставила в крайнее правое положение.

Ничего не произошло.

— Кхм, — порозовели щеки чародея, и он опять подцепил прилепившийся, словно намагниченный квадратик и переместил его в новое гнездо…

И снова ничего.

Маг яростно закусил губу, поморщился, поскреб в затылке, поправил сползшую на глаза повязку, снова подковырнул грязным ногтем зеленую пластинку и пришлепнул ее на этот раз в крайне левое гнездо.

622

Почти.

С точно таким же успехом.

Физиономия его стала пунцовой.

— К-кабуча… — процедил он свирепо сквозь зубы, вернул квадрат в исходное положение с таким видом, словно тот стал его личным врагом, и двинулся дальше.

И прошел ровно пять шагов.

Неожиданно и от этого еще более громко внизу хлопнула дверь, и по ступенькам застучали торопливые спотыкающиеся шаги.

Но опережая их, к площадке под крышей несся срывающийся, брызжущий почти истеричным возмущением голос Кириана:

— Да вы чего там, совсем ополоумели?! Вы хотя бы предупреждайте!!! Сколько можно?!.. Туда!!!.. Сюда!!!.. Обратно!!!.. Бздым!!!.. Хрясь!!!.. Бац!!!.. Да это мозгов иметь не надо, чтобы такое вытворять!!! На кошках тренируйтесь, сиххё вас забери!!!..

Грохот гулкого чугуна еще под четырьмя парами ног и истовые выкрики, требующие если не голову экспериментатора, то хотя бы немедленного предъявления его совести, контрапунктом вливались в гневный монолог миннезингера.

— ГДЕ?! КОГДА?! — едва не сбивая лукоморцев, ринулся навстречу захлебывающемуся негодованием пииту Агафон.