"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
– Это что вы тут затеяли среди ночи?!
– гаркнул хорошо поставленным голосом Федор Артемьевич. Он стоял в халате, ночном колпаке и с высоко поднятой керосиновой лампой.
– Ладно бы сами с ума сходили, так еще и внуков моих втравили?! А ну, всем спать!!!
Но спать улеглись не все. Верней в постель-то улеглись, но Робин уже в темноте вдруг спросил:
– Оле, а этот дон Рамирос, очень богатый?
– Да, туристический бизнес - основное, ну и остального хватает… но и Марьина семья не из бедных. Там веселая история была. Марью с детьми пригласила на свадьбу ее подруга. Рамирес там женихом работал. Ну, приехали, поселили их в "коттедже" двухэтажном, с бассейном на крыше. Рамирес познакомил ее старшенькую (тогда ей было года двадцать
– Так он только собирался жениться?!
– Ага, в третий раз… Вот его сынуля и заявил новой знакомой, что кареглазые смуглянки, ему и дома надоели и он больше по блондинкам. На что ему радостно объяснили, какое это счастье! После свадьбы, гостям предложили еще немного пожить в том "коттеджике". Отдохнули да и уехали домой. Подруга через год получила развод и содержание, а молодежь наоборот подружилась. Марьина доча не только красавица, каких поискать, так еще и умница. Вот и дружили они, дружили двенадцать лет, учились, стажировались, каждый по своей профессии, а потом взяли и сыграли свадьбу.
Со стороны Робина донеслось какое-то перханье:
– Так невесте было уже тридцать пять?! Она же уже старой была!
Оле тихо рассмеялся, встал пошебуршился::
– На вот, смотри, какая старуха…Это конечно не свадебные, но все равно.
Робин смотрел на девушку лет восемнадцати на вид и как недавно Кианг, думал, что таких женщин в своей жизни он не встречал
– Оле, скажи, сколько тебе лет?
– Знаешь, как сказал один умный человек - возраст это не годы, а состояние души! Так вот мы все молоды, а иногда кажется, что еще из детсва не вылезли!
***
Федор проснулся, глянул на уже светлое окно, прислушался и услышал только утренний ор птиц да далекое мычание коров. В лагере же царила тишина, в лагере спали все, включая медведя... Мужчина быстро оделся и выскочил наружу, вчерашняя злость глухо заворчала в груди. И не пойми на что злость, то ли на то, что вчера устроили эти пришлые, то ли на то, что не пригласили в компанию! Совладелец цирка чуть не бегом направился к кухне, уж повариха-то точно должна готовить завтрак! Но и на кухне было пусто, хотя, обычно в день отъезда, завтрак был очень ранним. Да и вообще, сейчас лагерь должен был уже заканчивать сборы, а не дрыхнуть в свое удовольствие. Бешенство накатило волной, мешая дышать. Федор схватил в одну руку пустую кастрюлю, в которой черная повариха Таня варила суп на всех цирковых. В другую - половник для того же супа, и, выскочив во двор, стал со всей дури колотить половником по кастрюле. Дальнейшие события загнали его ярость куда-то в неведомые глубина организма, ее сменило полное охренение. Из фургонов, занятых ходоками, посыпался народ в одних трусах, но с винтовками в руках. Люди двигались как-то по-особому плавно и стремительно. Закатывались под фургоны и тихарились у колес. Марья в ченой футболке работающей ночнушкой , сверкнув голыми бедрами, взлетела на крышу фургона с пистолетом в руках и там исчезла. Вот была, а вот как будто раскаталась в тонкий блин. То же самое проделала на соседней крыше Эни, одетая в короткий топ и такие же короткие шортики. Все произошло в считанные секунды, Федор еще стоял с открытым от изумления ртом и занесенным для удара половником, таращась на такого же удивленного Кианга. Кузнец застыл в дверях фургона выернув голову верх, явно пытаясь увидеть где там его зазноба.
– Вы-уу чего-уу?! Сду-у-реули?!!!
– от неожиданности событий во всю глотку поинтересовался Невс. Понял, что сморозил, и состроил индифферентную морду лица, типа и ничего тут не мявкало, вам всем показалось спросонок.
– Вот и нам интересно, что это было-то...
– выкатываясь из-под фургона, высказал общий на всех вопрос Оле. Ходоки уже просканировали окружающее пространство и никакой угрозы не обнаружили. Да и Невс подтвердил отсутствие в районе лагеря чужаков. Но ответа на животрепещущий вопрос получить не удалось. К лагерю от Стены аллюром три креста
– А где пожар?!
– Да какой пожар?!!
– чуть ли не взвыл Федор и спрятал половник за спину. Покосился на кастрюлю, понял, что она не влезет, и сунул импровизированный барабан в руки подошедшему внуку.
– Так набат били... Там народ на помощь собирается, меня вот послали узнать чего и как, - парень еще раз хлопнул глазами. Рассмотрел почти голых мужчин с весьма серьезным оружием в руках и удивился еще больше.
– Молодой человек, вы бы съездили, сказали, что нам помощь не нужна. Зачем вашим согражданам зря волноваться и сюда бежать, - очень вежливо предложил Джонатан.
– Чего?
– парень подвис, потом понял и махнул рукой.
– Да не, пока я не вернусь они не поедуть, тока сказать же надо, чего вы колотили...
– Дед нас будил, - Сашка провел пальцами по вмятине на боку кастрюли.
– Проспали мы маленько, вот он всех разом и решил поднять...
– А! Ночью-то котячьих воров ловили!
– парень расхохотался, показав щербатую улыбку.
– Над ними уже весь поселок смеется, хотя жаль, что ваш кот холостой, я б от такого котейка не отказался.
– А откуда весь поселок знает?
– изумилась Марья, уже одетая в халат, заботливо выданый Киангом.
– Так шериф же и сказал, а че скрывать? Кот не конь, - и без всякой связи вдруг добавил: - Не были бы ваши лошадки меринами, давно бы их свели! Красавцы! Ладно, поехавши я, - он развернул коня, оглянулся и сообщил: - Вот только Дождю от Желчи будет, даже плетки получить может!
– За то, что воровать полез?
– уточнил Дени.
– Нет! За то, что украсть не смог да попался, - донеслось уже сквозь топот копыт.
– Логично, однако... Если взялся делать дело, так постарайся сделать хорошо и неча начальство позорить, - серьезно покивал Ло, повернулся и пошел в фургон, дергая на ходу лопатками, чтобы сбросить с кожи налипшую траву и землю.
ГЛАВА 18
За завтраком Федор хмуро поковырялся ложкой в рисовой каше с тушенкой, гордо обозванной пловом. Попробовал и обвиняюще уставился на повариху Таню.
– Ты где кашу взяла?! Ты ж ее не варила, я на кухне был!
– молодая женщина от неожиданности пролила мимо очередной чашки чай. Она черпала его из большой кастрюли, конечно, чай из самовара был и вкусней, и наваристей, однако каждый раз кочегарить ведерную емкость было уже лениво, и потому самовар красовался на столе только за ужином.
– А скрала она кашку-то, пошла вон в поселок и стащила...
– Марья насмешливо улыбнулась.
– Что-то раньше вас Федор Артемьевич мало заботило кто, когда и как готовит. Вот и сейчас бы не лезли бы, - не рассказывать же вредному старику о наконец раскупоренном НЗ.
Федор покраснел и надулся, явно собираясь ругаться, но тут в разговор вступил Изя:
– Скажите-таки мине, шо ото значило это соло на отдельно взятой кастрюле?
– Побудку оно значило, - хихикнула Эни.
– Ой, та шо ви говорите?! А я уже думал, шо наш многоуважаемый директор решил отбить кусок черствого хлеба у старого еврея.
– Какого черствого хлеба?
– вдруг возмутилась повариха и встала в классическую позу всех возмущенных женщин мира.
– Ни в жисть не ложила на стол черствого!
– Пардон мадам, неудачная фигура речи!
– быстренько извинился старый музыкант, ибо ссориться с поварихой - оно себе дороже.
– Да, Федор, совсем ты сбрендил, - Зара сидела, подперев кулаком щеку, и смотрела на виновника веселого утра с укоризной и немного жалостью.
– Ладно, на нас тебе плевать, помрем мы с испугу али нет. Но животину-то мог пожалеть! Потапыч, не к столу будь сказано, с перепугу обделался, так у меня вопрос, кто клетку будет чистить?