"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26

Тоска, неуверенность и решимость, глухое раздражение и надежда - такой коктейль заставил сжать виски и зашипеть.

– Невс, где это гад?
– шепотом спросила она биофага. Тот послушно затрусил в сторону от фургонов. Сделав пару шагов вслед за проводником, Марья остановилась. Жесткая трава прерии резко потеряла свою волшебную привлекательность, вцепившись в полы халата. Да и мягкие шлепанцы на босу ногу радости не добавляли. Халат с подвязанными полами превратился в мини - и идти стало легче. Робин сидел, обхватив согнутые колени и уложив на них подбородок, он не услышал ни шагов, ни шелеста травы.

– Робин!
– шепотом гаркнула женщина.

– А ну пошли, поговорить нужно!

– О чем?
– мужчина вздрогнул, но выполнять требование не спешил.

– Все о том же! Пошли в палатку, нечего всех будить ... – и, не дожидаясь ответа, пошла назад в лагерь.

Дверь грузового фургона тихо скрипнула, Марья на ощупь добралась до палатки ходоков. Включила аварийное освещение двумя светляками, едва высветившими очертания тут и там стоящих ящиков. Палатку не убирали, но для чужих она была чем-то вроде склада, и ящики играли роль антуража. Женщина перевела режим на наружное глушение звуков и застегнула клапан входа. Теперь в палатке можно было хоть орать во весь голос, наружу ничего не будет слышно. Потом стукнула себя пальцем по лбу, опять раскрыла вход и тихо позвала по связи.

– Киа?
– Отклик пришел тут же, и женщина, быстро проговорив,– я быстренько с Робином разберусь и приду...
– отключилась.

– Как будем разбираться?
– мрачно, но в тоже время насмешливо полюбопытствовал бывший полисмен.

– А вот сейчас засвечу тебе пяткой в лоб, для прочищения мозгов...

– С-са-а? С-сашем вы с-сдес-сь?
– две чешуйчатые головы просунулись в расстегнутый у самой земли клапан.
– Рас-сборки?

– О, какие мы слова знаем!
– Марья досадливо поморщилась.
– Брысь отсюда!

– СС-СА-а!
– замотались из стороны в сторону две головы, выражая свое согласие.
– Учитель С-Сорг, так фсегда говорил...

– ...ф-срослые дела...
– и утянулись наружу, тихо вжикнув застежкой.

– Кто еще припрется? Потапыч?
– поинтересовалась Марья у пространства, обернулась к Робину и обнаружила, что тот трясется от сдерживаемого смеха.
– О! Смеешься, уже приятно, а то за последнее время ты нам всем такого начувствовал...
– Робин тут же перестал смеяться и насупился.
– А мне больше всех.

– Это почему?
– возмутился мужчина.

– Потому что я не так хороша, как все остальные, и чтобы от тебя закрыться... Короче, надоело мне это, и пусть меня Флора звиняет, но сюрпризы отменяются!

– Флора?
– если бы Робин был охотничьим псом, то смело можно было сказать, что он встал в стойку, почуяв дичь.

– Да, твоя обожаемая миссис Флора тоже приглашена на праздник. Как ни странно, индейцы тоже уважают сыр, - Марья развела руками. От Робина пошел всплеск радости и тут же сильного сомнения и неуверенности.

– У-У-У!
– женщина взвыла.
– Как вы меня достали! Оба! Она, видите ли, не хотела настаивать, чтобы ты не подумал, что тебя поймали!
– Марья сложила ладони вместе, соединив кончики пальцев, и подняла глаза вверх.
– Ах, мужчины существа ранимые и на них нельзя давить!
– Марья шагнула к мужчине и стала с каждым словом тыкать ему пальцем в грудь.
– Ты! Сразу! Подойдешь и с ней поговоришь!
– Робин стоял молча, а Марья держала плотную защиту, боясь, что ее просто снесет бурей эмоций.

– Понял?!

– Да, - мужчина сел на ближайший ящик и как-то весь опал, Марья пожалела, что не прихватила с собой воды. Все же мужики, и правда, существа нежные.
– Марь, а она сама тебе сказала про меня?

– Сказала. Про тебя и про себя, и не только сказала...
– женщина вздохнула.
– А теперь пошли спать?

– Ты иди, а я еще тут посижу...
– мужчина сидел, прикрыв глаза, женщина повернулась уходить, когда ее остановил вопрос.
– А почему ты глушилку из блох не включила как на представлениях?

– Робин, а ты знаешь как с той глушилкой постоянно жить?! Все время шорох в ушах такой равномерный. Звуки окружающие не перекрывает, но раздражает безмерно… Еще больше, чем щит держать.

– Как же ты у индейцев-то будешь?

– Да, это проблема, подумать надо. Может попробовать с одной блохой? Но это потом, а сейчас спать, да и Киа ждет.

Но ее никто не ждал.

ГЛАВА 20

Постель была пустая и холодная. Марья растерянно присела на край кровати, автоматически зажгла светильник. На вешалке висела только ее одежда, обуви Кианга тоже не было...

– Невс, - почему-то шепотом позвала женщина.
– Где он?

– Та-ум же, где и пре-удыдущий...
– так же тихо ответила кошачья голова, возникшая над порогом.
– Си-удит медитирует...

– И что этот при-у-дурок себе надумал? Тьфу, Невс! Какое у тебя подмяукивание приставуче-заразное!

– Са-умому надоело, жу-уть...
– пожаловался кот, но его явно не услышали. Марья сорвалась с кровати и со словами «Нужно пойти, все ему объяснить» буквально слетела по ступенькам. Невс поспешно убрался с дороги. Но женщина вдруг резко замерла, развернулась и пошла назад. Уселась на кровать и снова обратилась к проявившейся над порогом кошачьей морде:

– Что бы я ему сейчас ни сказала, это будет выглядеть оправданием, а мне есть за что оправдываться?

– Не-ут?
– кот решил поддержать разговор, хотя вопрос был стопудово риторическим.

– Не за что мне оправдываться! И не собираюсь...
– Марья нахмурилась.
– Это что, он решил, что прямо из его объятий я пошла к Робину и устроила с ним успокоительные... хм... как бы это поприличней...

– Потрахушки?
– подсказал Невс даже без акцента.

– ...шикарный термин...
– Марья прищурилась, ее начало колотить от злости.
– И за кого он меня держит, интересно?! Опять напридумывал, решил, постановил и вынес приговор?!
– женщина вскочила, вылетела из фургона, и даже прошла пару шагов.
– Да я ему сейчас...
– и снова замерла. Тяжело дыша, постояла, мотнула головой и, сжав зубы, пошла назад. Снова села на кровать, потом улеглась, пояснив возникшей в дверях кошачьей голове:

– Нужно успокоиться!

Решить было легче, чем сделать: хотя дыхательные упражнения помогли выровнять дыхание, но расслабиться не получалось напрочь. Тогда Марья вспомнила, как заговаривала девчонок в заречной пробежке: «У меня расслабляются мышцы ступней...» Когда расслабились зажимы лицевых мышц, Марья почувствовала себя большим куском холодца. Пришло время очищения сознания. Годы тренировок и вбитые в подкорку техники сделали свое дело. Голова стала легкой, а мысли позванивали подтаявшими кубиками льда.