"Фантастика 2025-102". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
— Да я уже рассказывала, — Агриппина махнула рукой и взяла еще одну конфету. — Блин, как все-таки хорошо, что можно шоколада сколько хочешь есть — и ни о зубах не думаешь, ни о фигуре!
— Скажи, да! — согласилась Ксения и тоже взяла конфету. — У меня коронка стояла, так она выпала и новый зуб отрос!
— Ты только о себе рассказывала, и то в двух словах, — сказал я. — А про остальных я так и не знаю. Мне интересно. Если, конечно, это не что-то трагическое.
— Да какое там трагическое! — махнула рукой Левкиппа. — Даже не остросюжетное! Хотя… У Груни и у Сани вполне себе… Детектив и фильм-катастрофа!
— Да у тебя тоже, —
— Все, я заинтригован по самое не могу, — я тоже подумал и взял еще одну конфету — вафельную. — Колитесь!
И мне рассказали вот что…
Интерлюдия: об инициации Левкиппы Шинет, Подковы Шторма из Ураганного отряда
Лёвка росла на самой чудесной в мире ферме среди самых чудесных, самых зеленых холмов. У нее были самые лучшие в мире родители: добрый немногословный отец, веселая и жизнерадостная мама. На ферме вообще-то выращивали мясной и молочный скот, а также овощи, кукурузу (в основном, на корм) и немного овса, тоже больше для себя, чем на продажу. Еще была небольшая конюшня на десять голов, в которой жили лучшие в мире лошади.
Держать лошадей невыгодно — это Лёвка слышала с детства. Использовать их негде, корма дорожают, налоги растут, желающих купить жеребенка и тем более взрослого коня все меньше. Иногда лошадей разыскивают турбазы или циркачи, но и у них в основном свои. Если ты растишь жеребенка, нужно понимать, что он все равно пойдет потом только на мясо.
Кое-как держались только призовые: если конь выигрывает скачки, хотя бы районные, уже хорошо. Во-первых, денежный приз — можно кормить лошадь сколько-то месяцев. Во-вторых, престиж и почет. А если удастся победить на больших скачках в столице Кораса, Лагидии, или еще лучше, поехать на большие международные соревнования в Ави, столицу соседнего Ороса, — то все, считай, вытянули счастливый билет! Но очень уж это дорого.
Однако у Лёвки была мечта.
Еще когда Гнедко родился, дядя Антип сказал:
— Ого! Такой здоровый жеребенок раз в сто лет бывает!
А папа сказал:
— Пускай Лёвка растит. У нее рука легкая.
Левкиппа, обтиравшая жеребенка свежим сеном, замерла ни жива ни мертва. Неужели папа ей настолько доверяет?
— Спасибо, папочка! — через секунду она кинулась отцу на шею и он, засмеявшись, обнял ее и приподнял.
— Не за что, Белянка! Заслужила. Ты моя самая старательная работница! — и потрепал ее по голове.
Левкиппа не жалела сил, обхаживая Гнедко. Тренировала его с самого маленького возраста, следила за его диетой, за выпасом, чистила своими руками. Из школы первым делом бежала в конюшню. В первую после его рождения зиму, когда были перебои с электричеством, ночевала у него в стойле вместе с тепловой пушкой. (Насчет последнего отец с мамой были против, но все-таки в итоге разрешили и проверяли ее трижды за ночь.)
А потом, когда Лёвке было двенадцать, родители огорошили ее новостями:
— Лошадей придется продать, Белянка, — сказала мама, отводя глаза. — Уж извини, но иначе мы кредит не потянем. Очень уж в этом сезоне цены плохие. Бурку возьмет шапито, я договорился. Остальных — соседи.
Соседскую большую ферму держал какой-то богатей из Истрелии, там жило большое стадо. Часть лошадей оттуда продавали на мясо, часть тренировали под седло для выездов и даже для съемок фильмов. Куда пойдут их лошади, сказать заранее
было нельзя.— Гнедко — продать?! — Лёвка аж ушам своим не поверила.
— Нет, что ты! — отец замахал руками. — Гнедко оставим, и Звездочку тоже.
— Звездочка пусть по хозяйству помогает, — вставила мама. — А с Гнедко все-таки попробуем выступить осенью, его, может, тогда заводчик купит.
Отец закивал. Выглядел он так виновато, что Лёвка попыталась сделать самое невозмутимое лицо и пожала плечами:
— Ну что ж, раз такие дела, ничего не поделаешь, — после чего потянулась к супнице, налить себе в тарелку.
Выплакалась она потом, в хлеву у коз — не на конюшне, разумеется, лошадям она свои слезы показывать не хотела. А на конюшню пошла уже умывшись, чтобы почистить их как следует, обиходить в последний раз. Попрощаться.
Тогда-то в груде старых подков, которые она решила разобрать, Левкиппа и нашла свою Правую Подкову.
Сразу же поняв, что это предмет-компаньон, Левкиппа отнюдь не горела желанием его использовать. Становиться девочкой-волшебницей ей не хотелось. Ей же не восемь лет, чтобы мечтать летать и пользоваться магией! Кто же будет помогать родителям на ферме? Сестры еще слишком маленькие, брат вообще грудной. Вон у дяди Антипа все дети подались в Истрелию на заработки, и ему пришлось половину фермы продать! А были громадные угодья. Нет, для их фермы Лёвка такой судьбы не хотела. Даже если лошадей на ней не будет.
Кроме того, она мечтала когда-нибудь выйти замуж за хорошего, дельного фермера, такого, как папа, чтобы у нее тоже была своя ферма и семья с детьми. И, может быть, лошади. Если ты девочка-волшебница, то лошадей держать негде — не возьмешь же их с собой на битву с чудовищами!
В общем, она просто выкинула подкову обратно в ящик, отлично зная, что предмет-компаньон последует за ней повсюду.
Но все-таки месяц или два Лёвка совсем про подкову не вспоминала. Было и было. Начались летние каникулы, она дневала и ночевала на ферме. Лошадей распродали, но даже без ухода за ними дел было невпроворот. А потом разразилась гроза.
Буквальная гроза, не фигуральная. Лёвка хорошо запомнила тот день. С утра было невероятно жарко и душно, все буквально истекали потом. После обеда быстро набежали тучи и хлынул ливень, такой сильный, что стоявшие у стены сарая пустые ведра моментально набрались до краев.
— Я загоню трактор! — крикнул отец. — А ты закрой конюшню и беги в дом!
Лёвка и правда закрыла конюшню, в которой осталось только двое обитателей, и вбежала в прихожую мокрая до нитки как раз тогда, когда засверкали первые молнии и загремел гром.
— Вытирайтесь и садитесь обедать, раз такие дела! — крикнула мама, укачивая на руках маленького Никифора, который ревел и икал от страха.
Левкиппа как раз села за стол, когда в окно столовой увидала, как молния ударила в крышу конюшни!
— Демоны преисподней! — ахнул отец.
— Ох, Творец! — воскликнула мама.
А Лёвка выскочила из-за стола, опрокинув стакан с чаем, и помчалась выпустить Гнедко.
Но опоздала.
Обезумев от страха, молодой жеребец — ему тогда уже исполнилось два года! — проломил старую рассохшуюся дверь и вырвался на свободу. Пятилетняя Звездочка, отчаянно ржа, мчалась за ним. Лёвка только успела увидеть, как задранный хвост лошади скрывается в пелене дождя где-то в направлении ворот. Лило так, что она даже кончики пальцев вытянутой руки не могла рассмотреть!