"Фантастика 2025-102". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
Я вдруг заметил, что от предмета-компаньона каждой (ведь все они носили их на себе) теперь тянулось к их сердцу не одна нить, а две! Немного разного цвета. И одна значительно толще другой!
Блин, это что, я их сердца тоже связал?! Ой-ё…
p.s. Меланиппа больше не стесняется просить лайки, потому что это для Кирилла!
Глава 12
Интерлюдии: 1) Леонида Романова и разные лица, 1 января; 2)
Интерлюдия: Леонида Романова и разные лица, 1 января 833 года
Леониду разбудил звонок от мамы.
— Привет, доченька! — жизнерадостный голос ввинчивался куда-то под глазницы, ноющие от недосыпа. — Как там твой тортик?
— Привет, мамулечка! Все хорошо. Разрезала, зашила. Живой.
— Ой, ну отлично! Голосок-то у тебя какой усталый… Ты, наверное, сегодня к нам тогда уже не появишься?
Устало моргая, Леонида поглядела на часы, на окно. Шестнадцать двадцать пять, за окном синие зимние сумерки. Блин, заснула всего три часа назад!.. А теперь уже не заснуть снова, будет лежать, ворочаться… Не нужно было дремать в ординаторской: организм привычно решил, что больше пяти часов сна не дадут, и настроился на бодрствование.
— Нет, мам, не появлюсь, — вздохнула Леонида. — Я еле живая. И в церкви ведь вчера не была. Хочу сейчас сходить.
— Ну, Творец тебя благословит, он и так знает, что ты жизнь человеку спасала! Но, конечно, отдыхай, солнышко. Мы с папой тебя целуем. Саша с Аней и дети привет передают.
— Ага, им тоже привет.
Саша и Аня — брат и его жена. Они с детьми у родителей сидят, конечно, как водится первого числа. А Леонида вот, по ее собственному выражению, «резала тортик». Как-то так давно схохмила, и прижилось. У Аркадия вечно какая-нибудь операция, то плановая, то внеплановая, выпадала на праздник… Но родители и брат сами врачи, всегда относились с пониманием.
Хотя нет, в прошлом году это был не Аркадий, другой пациент. Точнее, пациентка. Но тоже с сердцем. Дочь военнослужащего, двенадцати лет, которая наблюдалась в их госпитале с рождения: генетический порок. Ей внезапно подошла очередь на трансплант… Леониде всегда старались пихнуть пациентов-детей и подростков — она считалась специалистом.
Кто-то умер под Снисхождение, а кто-то получил возможность прожить еще несколько лет.
Зевая, Леонида встала. Добрела до ванной. Умыться, кое-как одеться… Голову помыть? Нет, ладно, и так сойдет. Вечером помоет. Накраситься? Ну нафиг. Храм недалеко, только парк перейти, и там за кинотеатром… А может быть, и не пойдет она в храм. Может быть, просто посидит на лавочке в парке, подышит влажным зимним воздухом, на огоньки посмотрит. Так, треники, толстовка, ноги в унты, куртку поверх… Шапка? Опять же, нафиг. Да и куда ее закинула, когда пришла, теперь не вспомнить. В прихожей бардак…
Так же, позевывая, добралась до парка. Все тело болело, будто она тяжким физическим трудом занималась. А операция-то оказалась куда короче, чем обычно! Нервы потому что. Чего стоило страх подавить. И поверить в чудо. Тоже тяжелая работа. И Леониду, в отличие от детей-волшебников, в этом никакое Проклятье не поддерживает! Сама, все сама.
Леонида бухнулась на лавочку, наслаждаясь этим редкостным ощущением: что можно никуда не спешить. Что можно выбраться из дома, одетой как попало, пойти куда попало… Это у нее за сколько времени первый выходной? Недели за три? Или уже за четыре? Не вспомнить…
Празднующие горожане текли мимо. Как раз из
кинотеатра высыпала толпа после сеанса. Детки на саночках и на ватрушках, взрослые, парочками и компаниями, редко поодиночке. Смотреть приятно. Все такие счастливые, довольные… Здоровые. Никому из них не нужна пересадка сердца или, скажем, почки — по крайней мере, в ближайшее время.— Леонида?
Она вскинула голову.
Блин!!! Бли-и-ин! Ну как всегда!
— Афанасий?
Стоило в первый раз за год выйти из дома ненакрашенной, непричесанной, с немытой головой и не пойми в чем, и конечно, на дороге попался он! Бывший. Единственный и неповторимый бывший!
Что хуже всего, он был не один. То есть ее позор им не исчерпывался. Рядом стоял еще какой-то тип, вроде бы тоже смутно знакомый… Только она его помнила помоложе и без залысин.
— Творец и его ангелы, ты совсем не изменилась! — расплылся в улыбке Афанасий. — Такая же маленькая девочка!
— Точняк! — поддержал его лысеющий. — Лёнька, я тебя сразу узнал! А ты меня? Что, не похож на первого красавца курса?
— Когда это ты был первым красавцем?! — хмыкнул Афанасий.
— Петя? — сообразила Леонида. — Жаманин?
— Он самый! Трудно узнать, да?
— Да нет, почему… — покривила Леонида душой.
— Ну! Может, внешне я и сдал, зато у меня теперь своя клиника, представляешь! А ты где? В полостной хирургии еще? Не хочешь ко мне? Мне как раз хирурга не хватает… — весело и чересчур активно начал разоряться Петька. По всей видимости, он был уже самую малость подшофе и любил весь мир.
— Я сейчас трансплантолог, зав отделением, — сказала Леонида.
— А-а! — Петя присвистнул. — Да ты крута, подруга! Не, ну такой крупной рыбке в моем маленьком прудике делать нечего. Слышь, Афоня, а она тебя обошла на повороте! Тебе отделение так и не дали!
— Да я всегда знал, что Лёнька лучший хирург, чем я, — снова улыбнулся Афанасий. Впрочем, на сей раз улыбка не достигала глаз. — По заслугам и награда.
— Мне просто повезло, что Григоровский меня тогда в свою команду позвал, — на сей раз Леонида сказала почти правду. «Почти» — потому что к этому везению были приложены с ее стороны тонны и тонны работы.
— Наверное, повезло, — задумчиво сказал Афанасий. — Не позвал бы — мы бы поженились. И я бы не встретил Ларису.
— Да, ты ведь тогда еще женился, — кивнула Леонида с фальшивой сердечностью. — Как детки, есть?
— Дочка, — кивнул Афанасий. — Ух, тяжело поначалу приходилось! Дедушек-бабушек ведь нет. Так что ты верно сделала, Лёнька, что выбрала карьеру.
«Не я выбрала! — захотелось крикнуть даже не Леониде, а обиженной двадцатилетней девочке внутри нее. — Ты сам сказал, что давай, мол, поженимся, но детей пока заводить не будем! А я сказала, что нет, если брак, то сразу дети, я иначе не понимаю! И что, забыл уже?! Ты не семью хотел, просто секса!» Но взрослая Леонида, естественно, промолчала, продолжая невозмутимо улыбаться.
Петька, несмотря на подпитие, почувствовал рост напряженности, и весело гоготнул.
— А у меня трое! Я на своем бухгалтере женился, так жена их, пока мелкие были, всех на работу с собой таскала, а сейчас старшая уже нам помогает немного с документами, представляете? Умница такая!
— Умница! — вот теперь Лёня улыбнулась искренне. — Это ей лет десять, наверное?
— Восемь! — с понятной гордостью объявил Петя.
— Ой, у меня племяшке столько же!
…
Встреча с Афоней выбила из колеи, и даже долгая молитва в церкви не могла вернуть утраченное равновесие.