"Фантастика 2025-104". Компиляция. Книги 1-36
Шрифт:
— Ищешь кого? — услышала я хрипловатый голос.
— А? — снова повторила я.
— Ищешь, говорю, кого? С Москвы, что ль, приехала?
— А? Да, да, из Москвы, — ответила я неизвестно кому. До меня наконец начало доходить то, что происходит. Значит, права была продавщица с «Уделки»: а ночник-то и впрямь с сюрпризом… Да еще с каким-сюрпризом! Точно лампа Алладина! Только джинн из нее не вылетел. Просто я, как и в предыдущие четыре раза, прыгнула на много лет назад… Знать бы только, на сколько.
Я машинально оглядела себя. Женщина как женщина — аккуратный легкий костюмчик, лаковые туфли-лодочки, на локте — сумочка-ридикюль. Почти как тогда,
— Ищешь кого? — уже в третий раз повторил голос. Я повернулась к его обладателю и увидела худенького старичка небольшого роста, с хитрыми бегающими глазками. Одной рукой он придерживал старенький велосипед, тут и там замотанный изолентой. Дедок выжидающе глядел на меня.
— Я тут… это… — я на ходу пыталась придумать хоть какой-то нормальный вопрос, который поможет мне сориентироваться в реальности. Пока было ясно только одно: мое желание, которое я загадала, потерев старый ночник из СССР, исполнилось — я вернулась в эпоху, в которую загадочным образом попадала уже четыре раза.
— Жилье ищешь? — сказал дедок, хищно сверля меня цепким взглядом. — Городская, значит, на электричке с Москвы приехала?
— Да-да, — обрадованно затараторила я. — Из Москвы, на этой электричке. Ищу, где комнатку снять.
Пусть старичок думает, как ему заблагорассудится. Ночевать-то где-то нужно. А там разберусь, что делать дальше.
— Я так и понял, — обрадованно сказал дедок. — Давай, шлепай за мной. Пошли, говорю. — И он, жуя травинку и катя за собой велосипед, уверенно засеменил вперед, зачем-то здороваясь со всеми подряд. Люди в ответ тоже охотно здоровались и раскланивались. Может быть, тут так принято?
Я, вздохнув и подхватив свою сумку, двинулась за ним, то и дело подворачивая ногу в неудобных туфлях. На маньяка дедок не смахивал, авось, он просто сдаст мне какую-нибудь комнатку, перекантуюсь до утра.
— Долго нам еще? — мрачно сказала я, оттирая туфлю от коровьей лепешки. Прогулка начала мне уже порядком надоедать. Да и сумка оттягивала руку. Да уж, неподходящая у меня обувь для променада по деревне.
— Недолго, — махнул рукой дедок. — Километр еще. Аккурат до почты, а потом налево. Экие вы, городские, все неженки… Небось в Москве своей на машинах все раскатываетесь. Ходьба — залог долголетия.
Минут через пятнадцать мы наконец добрели до симпатичного аккуратного деревянного домика, выкрашенного в зеленый цвет. Дедок, прислонив велосипед к забору, открыл калитку и сказал мне:
— Проходи, гостем будешь!
— А собаки нет? — боязливо спросила я, засовывая голову во двор.
— Собаки? А, собаки нет вроде… — пространно ответил дедок и закатил велосипед внутрь.
В домике было тепло и очень уютно: аккуратные занавесочки на окнах, самовар, на стенах — чьи-то семейные фотографии, на столе — тарелка с пирожками и вязаные салфетки. На стене висел календарь на 1977 год. Взглянув на пирожки, я поняла, что жутко проголодалась.
— Ну, в общем, располагайся… — сказал дедок.
— А денег-то сколько нужно? — я вдруг вспомнила, что совсем забыла спросить о стоимости проживания в «нумерах».
— Ну… — почесал затылок дедок, — трешку давай и фиг с тобой, до пятницы можешь жить… три дня — аккурат самое то.
О том, что сколько стоило в СССР, я уже позабыла — в моей жизни начались другие хлопоты. Поэтому я, даже не пытаясь рассуждать, много это или мало, открыла ридикюль, достала три рублевых бумажки и протянула их арендодателю. Тот поспешно
взял их, посмотрел на свет, потом удовлетворенно крякнул, завернул в тряпицу и спрятал в карман старого засаленного пиджака.— Ну все, почапал я!
— Погодите! — воскликнула я. — А удобства-то где?
— Удобства? Какие такие удобства? Гальюн, что ль? Так во дворе… Все, давай, мне на рыбалку завтра рано.
— А Вы тут не живете, что ли? Просто жилье сдаете?
— Ну… можно и так сказать… — пространно сказал старичок. — В общем, в пятницу съезжай. Ключ под половичок обратно положишь.
— А Вы как же?
— А я тебе на кой?
— А позвонить тут откуда можно? — спохватилась я. — Очень надо!
— На почту чеши! — посоветовал мне хозяин дома. — Это недалеко, километра полтора, не больше. Как из дома выйдешь, направо до клуба и потом — налево. Все, бывай.
Через час, положив трубку, я вышла из здания почты и присела на обшарпанную лавочку, сняв новые туфли, которые жутко натерли мне ноги. Теперь все стало более или менее ясно. Хорошо, что номер домашнего телефона моей давнишней коллеги и по совместительству подруги Катерины Михайловны я помнила наизусть еще со времен моего второго путешествия в СССР. Она-то и напомнила мне, что произошло. Оказывается, в жизни настоящей Дарьи Ивановны Кислицыной вновь произошли крутые перемены.
Пока я, вернувшись обратно в двадцать первый век, прилежно сидела с мужем Гошей на занятиях в школе молодых родителей и изучала особенности детской психики, а потом исправно собирала справки и привыкала к басящему «младенцу» ростом метр восемьдесят, неожиданно появившемуся у нас в доме, настоящей Дарье Ивановне тоже было чем заняться. Жизнь ее бурлила.
Как оказалось, она в пух и прах разругалась с директрисой школы, которая наконец вернулась со своих бесконечных симпозиумов и приступила к прямым обязанностям. Директрисой оказалась Сталина Ефимовна, дама с крайне скверным характером и отвратительным отношением к детям. Ни на каких симпозиумах она, как потом Даше удалось выяснить через свою знакомую Катерину Михайловну, не была — просто решила отдохнуть пару месяцев, прикрывшись поездками по служебной необходимости. Детей она не то что не любила — попросту ненавидела. Поэтому милой, честной и доброй Дарье Ивановне с жесткой, циничной и расчетливой директрисой было не по пути.
Привычку доносить на коллег и учеников, которую я жестко искоренила в школе, Сталина Ефимовна всячески поддерживала и поощряла, а посему учительница химии Вилена Марковна — та самая, которая «оторвала» ухо моему будущему тестю Косте Заболотному, была у нее в фаворе. «Нулевка», как ее презрительно прозвали старшеклассники за практически полное отсутствие бюста, вновь начала чаевничать вечерами с директором в кабинете, доносить на «чересчур откровенный» вырез в кофточке нашей модницы Карины Адамовны и цепляться по пустякам к техничке тете Любе.
Правда, с последней у нее ничего не получилось. Химичка, которая во всем подобострастно подражала Сталине Ефимовне, решила как-то сыграть в начальницу и, проходя по коридору, провела пальцем по подоконнику, показав пыль и укоризненно сказав:
— Люба! Почему на подоконнике грязно? Чтобы тут же убрала!
Однако тетя Люба была не робкого десятка и не страдала патологическим страхом перед начальством. Собственно, никаким начальством для нее Вилена Марковна и не являлась. А посему, поставив на пол ведро, швабру и уперев руки в бока, тетя Люба просто сказала: