"Фантастика 2025-104". Компиляция. Книги 1-36
Шрифт:
— Какие два ведра? Какой Петька? — я ровным счетом ничего не понимала.
— Да жулик и лодырь местный наш, Петька, — пояснила тетя Люба. — Ну все ясно. Аферы, значит, за моей спиной проворачивать удумал. Эх, взять бы грабли да пройтись по хребту, да, чую, горбатого могила исправит… Ты это, иди умойся, а то заспанная вся… И садись за стол, поешь нормально, а то худющая вся, кожа да кости. Чем вы там питаетесь в этой своей Москве… Щас пирожки тебе подогрею, а на обед борщ будет.
— А где?
— Вон умывальник, из комнаты как выйдешь и направо… Пользоваться-то умеешь? Снизу нажми, вода и потечет. Эх, везет вам, москвичам — за скотиной ухаживать не надо, воду таскать и греть! Сплошная
На стене висел обычный, старенький деревенский умывальник — тот самый, по которому надо было чуть ударить рукой снизу, чтобы потекла вода. В своем чемоданчике я нашла новую зубную щетку в футляре и банку с зубным порошком «Особый». Наскоро приведя себя в порядок и чуть успокоившись, я села за стол. Настроение у меня стало получше. Несмотря на то, что я невесть каким образом очутилась ночью в чужом доме, а утром меня спящей обнаружила хозяйка, выгонять на улицу с вещами, кажется, никто не собирался. Даже покормить вызвались. Эх, хорошие все-таки люди в деревне живут.
— Ты, Ивановна, ешь давай, не тушуйся, — гостеприимно сказала тетя Люба. — В общем, ясно все с тобой — девушка ты приличная, только доверчивая больно. Нельзя такой быть — съедят и не подавятся. Ну ты даешь — первому встречному деньги отдала. Трешку, говоришь, взял с тебя? Вот охальник!
— Ага, — подтвердила я, вгрызаясь зубами в горячее тесто… — М-м-м, вкуснотища-то какая! Жаль, много съесть нельзя — для фигуры вредно.
— Тю! — расхохоталась тетя Люба. — Смешная, право слово! Какое «вредно»? Ешь, сколько влезет. А мало будет — так еще напеку! Да у тебя, голуба моя, не телосложение, а теловычитание. На улицу пойдешь — кирпичи в карманы надо класть, а то ветром унесет к сельсовету. Ешь, говорю, не дуркуй, Ивановна! У нас в деревне так считается: худая — больная, значит, откармливать надо.
— Так, значит, этот Петька — Вам не муж, он просто меня в Ваш дом привел? — догадалась я. — Ничего себе! Вот аферист!
— Петька, что ли? Да мне такой муж и даром не сдался, — мрачно сказала тетя Люба. — Привел тебя ко мне, плату взял и был таков.
Внезапно в моей в памяти всплыли кое-какие подробности из вчерашней встречи со странным дедушкой, и я расхохоталась:
— А я и думаю: почему он ничего не знает о доме? Спрашиваю, что где находится, есть ли собака — не знает. Где белье постельное — не знает… Стоп! тетя Люба, а ключи-то у него тогда откуда? Неужто как-то сумел слепок с замка взять и дубликат сделать?
Однако этот вопрос тетю Любу ничуть не смутил.
— Да какой, к едрени фени, дубликат? Ты, полутезка, не поняла, что ль, до сих пор? Ты же в деревне! У нас тут все друг друга знают. Каждый другому или родственник, или сват, или кум… У меня три сестры тут живут, у каждой по трое детей — вот считай, уже дюжина родственников наберется. Еще и мужья у них — считай, тоже родственники…
— Так этот Петька тоже Вам дальний родственник?
— Тьфу-тьфу! — тетя Люба постучала по столу. — Не надо нам таких родственничков. Просто односельчанин. Пропащая душа этот Петька.
— А ключи-то у него откуда?
— Я ж тебе, Москва, втолковываю, а ты все никак не поймешь, — тетя Люба налила мне еще одну чашку ароматнейшего душистого чая с чабрецом, — в деревне мы. Тут и двери-то особо никто не запирает. Ключ под коврик кладут, и все.
— А если украдут чего? — полюбопытствовала я. Как же все-таки вкусно!…
— А смысл? — хмыкнула тетя Люба. — Через день максимум станет известно, в каком доме украденное. Мы же друг к дружке постоянно ходим! И станет вор изгоем для всей деревни. Я ж говорю тебе, Ивановна, тут все друг друга знают.
— И поэтому нужно со всеми на улице здороваться? —
догадалась я.— Ну да, — пожала плечами хозяйка. — Так у нас принято. Вы, москвичи, буки какие-то. А у нас все со всеми здороваются — так у нас испокон веков заведено. Я вот иногда по сельсоветовским делам в Москву езжу. Меня часто посылают, я ж единственная, кто в метро ездить не боится. Так я поначалу и там со всеми здоровалась… Смотрели на меня, как на сумасшедшую.
— Подождите… — соображая, медленно проговорила я. — я же, кажется, Вас вчера на станции видела. — У Вас еще гусь был подмышкой.
— Правду говоришь, — кивнула хозяйка дома. — К родственнице я ездила на электричке, она в трех остановках отсюда живет. Гуся она продавала, а соседке моей как раз нужен был. Она старенькая уже, дальше деревни никуда не выбирается, вот я и съездила для нее, Шушика купила и отвезла. А что, жалко что ли?
— А почему же Петька комнату-то мне сдал? Если знал, что Вы вернетесь?
— А я и не должна была возвращаться, — тетю Любу ничуть не удивил мой рассказ. — Я, когда уезжала, у дома Петьку встретила, разговорились, я ему сказала, что до пятницы уезжаю — вот он тебе и сдал жилье. А я там всего день и побыла, потом назад поехала. Не могу я в чужом доме спать — домой тянет. Отвезла я Шушика домой соседке, а у нее как раз наливочка подоспела, на бруснике. Ну мы выпили по рюмашке, песни попели, да и спать легли. Думаю — чего мне через всю деревню одной ночью пехать? Ну теперь буду знать, что ничего этому хитросделанному говорить не следует. Пожалуй, начну ключ прятать, а то, не ровен час, еще кому-нибудь дом мой «сдаст». Мне места не жалко — одна живу, муж на войне погиб. Только наживаться на себе этому лодырю не дам. И не такой уж старый он — шестьдесят в прошлом году стукнуло. Ровесники мы с ним, в параллельных классах учились. Это для тебя, молодой, он старик, конечно. Да и это дело очень любит, — тетя Люба выразительно щелкнула себя по шее пальцем. — Вот и состарился раньше времени.
— Так получается, тетя Люба, мне теперь Вам за аренду комнаты платить? — осенило меня. — Мои-то деньги Петька-два ведра увез. Кстати, а почему «Два ведра»?
— Сдурела, что ль, Ивановна? — нахмурилась тетя Люба. — Какие деньги? Изверг я, что ли — за три дня деньги брать? Да брось ты. Ешь спокойно, отдыхай и занимайся своими делами школьными. А там решим. А «Два ведра» — кличка у него такая.
— А почему так? — уже спокойно и расслабленно поинтересовалась я. Кажется, все более или менее устаканилось. По меньшей мере, в ближайшие несколько дней у меня точно будут жилье и еда. А там посмотрим…
— А он по пьянке как-то к колодцу пошел с ведром, за водой, и ведро утопил. Нормальный бы человек что сделал? Понял, что надо домой идти и в койке храпеть до утра. А этот за вторым ведром пошел.
— И второе утопил? — догадалась я. В гостях у хлебосольной, простой и добродушной хозяйки мне было невероятно тепло и уютно.
— Ага, — задорно хохотнула тетя Люба. — Сколько раз я ему говорила: принял на грудь — спать ложись. Ан нет, хочется ему всегда похозяйничать. Это еще в незапамятные времена было, сразу после войны. С тех пор и прозвище у него — Петька-два ведра.
— Ну он же все равно знал, что скоро все выяснится.
— Ну и что? — пожала плечами хозяйка дома. — Ему до лампочки. Ты ж деньги сама ему отдала, он не отбирал. Да и знал заранее этот хитросделанный, что я добрая, тебя не выгоню. В общем, ты располагайся, а я в сельпо схожу, там «на карандаш» кой-чего записать надо, чай у меня закончился. Вот тебе ключ. Будешь уходить, дверь лучше запри. А то, не ровен час, вернешься — а на твоем месте уже новая гостья спит.
И, грузно шагая, тетя Люба скрылась в сенях.