"Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28
Шрифт:
Кулибин снова смотрит на листок, что принес давеча Почиталин, секретарь Государев. Аккуратный почерк, знакомый уже по другим бумагам. «Ивану Петровичу Кулибину. Срочно изготовить образец игрушечной железной дороги с паровозом на водяном пару. Размеры и описание прилагаются. Император Петр III». И ниже – рисунок: паровозик с трубой, колесики, вагончик. Рельсы на шпалах. Размеры в вершках указаны. И описание, как пар воду греет, поршень толкает, колеса вертит…
Игрушка! После планов перевернуть морское дело, двигать корабли без парусов, передавать вести быстрее ветра – забава детская! Кулибин поначалу даже обиделся было. Неужто Государь лишь мастера
Опять тяжело вздохнув, Кулибин отложил чертежи моста. Взял дощечку липовую, ножичек острый. Шпалы… Шпалы – это просто. Брусочки ровные. С рельсами повозиться придется. Из чего их? Из жести тонкой выгнуть? Или из дерева выстрогать? На рисунке неясно. Ладно, пока из дерева, а там видно будет.
Работа спорится. Руки помнят ремесло. Стружка вьется мелкими колечками, ложится на стол мягким слоем. Пахнет свежим деревом. Постепенно на столе вырастает небольшой отрезок пути: ровные брусочки-шпалы, а на них – две тонкие, аккуратно выстроганные планки-рельсы. Кривовато пока, надо будет подогнать, закрепить понадежнее. Гвоздиками мелкими, сапожными? Или клеем столярным?
Скрипнула дверь. Кулибин вздрогнул, поднял голову. На пороге стоял он. Сам Государь. В своем обычном черном мундире, строгий, подтянутый. Но глаза смотрят пытливо, с искоркой какой-то, то ли веселой, то ли хитрой.
— Работаешь, Иван Петрович? Не помешал?
Кулибин вскочил, поклонился низко, как положено.
— Ваше Императорское Величество! Никак нет, не помешали! Ваше же задание исполняю.
— Вижу, вижу, — Государь подошел к столу, склонился над дорогой. Взял в руки одну из деревянных рельс, повертел. — А что же паровоз?
— До него еще не дошел, Государь. С пути начал. Он проще показался. Да и не совсем уразумел я…
— Что не уразумел?
— Да вот… после всех тех великих замыслов… вдруг игрушка сия. К чему она, Ваше Величество? Уж простите за дерзость.
Государь усмехнулся.
— Иногда, Иван Петрович, великое начинается с малого. Но ты прав, мысли наши должны быть о большом. Об этой вот… дороге. Но не игрушечной. Настоящей. Думал о ней? О машине паровой, что по ней побежит?
Кулибин замялся. Мысли-то были, да все больше сумбурные. Как эту силищу пара обуздать, как ее на колеса передать, чтоб вагоны тащила? Одно дело – насос Ползунова, что воздух качает, другое – самодвижущаяся повозка.
— Так ведь… сложно это, Государь. Невиданно. Может, сотворим сперва игрушку паровозную, но посложнее этой? Побольше в размерах?
Государь покачал головой, и лицо его стало серьезным, как тогда, когда мы станок Нартова обсуждали. Он говорил теперь не как царь, а как… как мастер с мастером. Или как учитель с учеником. Взял листок бумаги, изобразил паровоз в разрезе. Горизонтальный цилиндр, занимал большую часть конструкции. В разрезе были видны трубки, по которым проходит горячий газ от топки, нагревая воду. Сверху котел соединен с дымоходом, через который выходит дым. Топка расположена в задней части котла. Кулибин понял, что здесь сжигается уголь или дрова, создавая жар для создания пара. В разрезе заметны колосниковая решетка и зольник для удаления отходов.
Самое интересное – это цилиндры и поршни. Последние были по бокам котла, пар из него поступает в два наклонных цилиндра по бокам, толкая поршни. Шатуны соединяют поршни с ведущими колесами, преобразуя возвратно-поступательное движение во вращательное.
Задние ведущие
колеса оказались крупнее передних. Кривошипно-шатунный механизм четко виден в разрезе: шатуны прикреплены к колесным осям, создавая движение.Последнее, что нарисовал царь был, резервуар для воды и отсек для угля, расположенные позади топки.
— Видел я нечто похожее, однакожь попроще и в другой схеме. “Огненную машину” Ползунова для продувки печей на Колывановских заводах поставили. Три месяца проработала, потом котел прогорел. За смертью изобретателя все позабросили. А модель в Кунсткамеру доставили. Изучил. Откель же ваши чертежи стали известны на Руси? – поинтересовался Кулибин.
— Наш человечек в королевстве Аглицком на шахтах видел. Секретные покуда, да удалось полазить внутри. Молчи об том, иначе смерть нашему тайнику злая будет. Уразумел?
Кулибин покивал.
— Раз все понял, то сначала сделай малую модель. Опробуй. Затем будем делать большую. Где-нибудь у Устюжане или на Монетном дворе московском. И вот еще что. Тут у тебя неправильно.
Царь взял в руки деревянную рельсу, повертел ее в руках.
— Ты вот из дерева строгаешь, а нужны чугунные. Конечно, еще лучше стальные, но с металлом пока беда. И профиль другой потребен..
Петр перевернул лист с чертежом, нарисовал рельсу. С широкой подошвой, высокой шейкой и массивной головкой. Не просто планка, а сложная фигура.
— Для начала надо отлить десять штук шестиаршинной длины.
У Кульбина возникли вопросы по дороге:
— Ваше величество! Брусья чугунные, ты их рельсами зовешь, како их к деревянным бревнам крепить станем и сколько в аглицком королевстве делают размеру меж рельсами да бревнами?
— Деревянные бревна зовутся шпалами, а крепят к ним рельсы через пластину костылями металлическими, чтоб шпалы не кололись, я тебе потом нарисую. А рельсы меж собой так же крепятся пластинами и горячей клепкой. А меж шпалами пусть будет шаг, а меж рельсами полтора аршина.
Изобретатель почесал в затылке.
— Работай, Кулибин. Стране нужны твои руки и твой ум. Очень нужны.
И он ушел. Так же внезапно, как и появился. Оставив одного среди чертежей, деревянных рельсов и громадных, почти непостижимых планов
Глава 12
Солнце палило нещадно. Июль в Москве выдался на редкость знойным и сухим. Пыль стояла столбом не только на улицах, но и здесь, в самом сердце России – в Кремле. Я стоял на крыльце Грановитой палаты, щурясь от яркого света, и в который раз с тоской оглядывал зрелище. упадка и запустения. Руины! Самые настоящие руины, достойные гравюр Пиранези.
Нет, ничего в них нет романтичного – архитектурная рана со строительным мусором, обломками кирпича, какими-то бревнами, досками, брошенными лесами, почерневшими от времени и дождей. С изрытыми траншеями склонами холма к Москве-реке. Картина запустения и безалаберности. Символ екатерининского правления, не иначе. Красивые фасады, громкие слова, а заглянешь за угол – грязь, разруха и казнокрадство. Ну и "потемкинские деревни", куда уж без них.
Кровь ударила мне в голову. Сколько можно?! Я сюда попал порядок наводить, новую Россию строить, а не любоваться на следы бездарного хозяйствования! Эта грязь, этот мусор – они ведь не только здесь, в Кремле. Они по всей стране. В умах, в законах, в душах. И начинать уборку надо именно отсюда, с сердца. Чтобы всем было видно – старое кончилось. Начинается новая жизнь. Чистая, упорядоченная, справедливая.