"Фантастика 2025-124". Компиляция. Книги 1-22"

Вскоре мы остались в шатре вчетвером: СакрКруш, ПранСида, я и Кирим. Ярость продолжала душить меня, не позволяя нормально дышать. Вождь сидел практически напротив и внимательно смотрел на меня. ПранСида встала за его правым плечом, нервно вытирая руки белой тряпицей и кусая губы.

— Они не предлагали помощь, когда племя в этом нуждались, — первым заговорил Кирим.

— Псы — наши древние союзники. Мы поддерживаем их в войнах с людьми, они защищают нас в ответ. Многие рода берут невест из их племени, — медленно произнес СакрКруш.

— Они хотят оказывать влияние на племя через своего шамана, — с трудом пробиваясь через оледенение произнесла я, и мои слова вырвались наружу облачком пара и порывом ледяного ветра.

— Или даже захватить наш тотем и присоединить к себе наши земли, — спокойно кивнул СакрКруш.

За его спиной испуганно ахнула ПранСида, поспешила зажать себе рот рукой. Я смотрела в глаза СакрКруша и видела: он все понимает. Не друзья сегодня пришли в племя, а коварные враги, которые готовы воспользоваться слабостью племени.

Вот только… чего желало само племя?

Глава 84

Рабская привязка у людей была создана с помощью извращенной связи орков. Поэтому орков нельзя было сделать рабами, они перебивали любую привязку, если желали того. Связь внутри племени была куда сильнее рабской, но так было еще и потому, что иерархия была двусторонней: младшие подчинялись сильнейшим или заслужившим авторитет, но в ответ старшие должны были опекать их и заботиться в определенных рамках. Это было похоже на связь внутри семьи, только очень большой. Кто-то желал большей свободы, и отмежевывался, как СакрКруш от семьи старого вождя, кто-то просто подчинялся.

Но на деле это еще и означало, что тот, кто находится на вершине, совсем не свободен. Да, глава рода может выдать строптивую дочь по своему решению замуж, но если весь род объединится в едином порыве, у него не будет выбора, он должен будет выполнить желание своих подопечных или уйти. Своеобразная магическая демократия внутри отдельных семей, родов, и даже вождь, от чьего единоличного решения так много зависело, не мог не подчиниться общей воле. Иначе лишится всего.

А племя не хотело меняться. Не желало идти по тому пути, куда я его тянула. Я буквально физически ощущала это сопротивление, на каждом шагу, в каждом слове. «Дай нам то, что можешь, но не заставляй нас меняться», — будто говорили они, не понимая, что без изменений невозможно. Нельзя качественно учить детей магии, если нет бумаги, чернил, учебников, если они все время работают, а племя не сидит на месте. Нельзя устраивать производство, нельзя строить цеха, развивать металлургию и другие ремесла в постоянном движении. Невозможно. А без этого нет цивилизации и ее благ. Замкнутый круг.

— Соколы хотят принять нового шамана? — мой голос был не громче, чем вой вьюги.

СакрКруш молчал, но это молчание было красноречивее слов.

У меня перед глазами потемнело:

— Я могу заставить их образумиться, я могу… могу… — одними губами произнесла я.

Я вдруг увидела зеленые нити в своих руках, как я смогу сжать их, подчиняя чужую волю. Зачем дураку воля, она ведь несет лишь вред! Я смогу сделать лучше, я заставлю их понять, я смогу… стать самой крупной рабовладелицей в этом мире, не освободить, а подчинить, пойти по пути своих предшественников-сильфид, сделать еще больше ошибок…

Мои пальцы сами собой разжались, завыл ветер в ушах.

Я могла бы сделать им внушение, заставить понять каждого главу рода, каждого орка уговорить, заставить или шантажировать. Манипулировать ими, подкупать или угрожать, чтобы навязать свою волю. Я ведь много о них знаю, а могу узнать еще больше, разузнать их тайны одним прикосновением. Начать с глав родов, потом отследить несогласных и дальше, постепенно. Перед глазами предстала картина, как СакрКруш велит приводить в свой шатер по одному орку, а дальше мы будем ломать их волю, заставляя…

И чем я тогда буду отличаться от прежнего шамана? Только тем, что ему приходилось следить и шантажировать, чтобы узнать чужие тайны, а я смогу их вытащить прямо из разума тех, кем я хочу управлять?

Дрожь прошла по всему моему телу, мне стало казаться, что еще немного вибрации, и я просто не выдержу, я рассыплюсь на кусочки, словно плохо построенное каменное здание во время землетрясения.

— Я приму любое твое решение, — с огромным трудом вытолкнула я из своего пересохшего горла и деревянно поднялась на ноги.

Кирим оказался со мной рядом, когда меня мотонуло в сторону, поддержал за талию.

— Что с тобой? — шепнул он на ухо.

— Холодно, — только и смогла ответить я.

Но я держалась. Я держалась на ногах, когда мы вышли на улицу, когда пересекли центральную площадь. Принятые в род люди Кирима уже суетились, пока мы были в гостях у вождя, как-то расчистили площадку в первом круге. Кажется, часть шатра ЗалиКруны убрали, а на освободившееся место поставили наш.

Я держалась, лишь немного опираясь на Кирима, который окутал свои руки теплом, но я почти не ощущала этого. Внутри было холодно и звонко, будто все замерзло, и я боялась лишний раз двинуться, чтобы не разбиться.

«Это должно быть их решение, они должны решить все сами», — билось в голове.

Невозможно тянуть людей, орков или других разумных куда-либо, можно лишь направить, когда они сами решатся пойти. Но это было так тяжело, приходилось постоянно сдерживаться, чтобы не сделать что-нибудь… что-нибудь безумное.

Лишь когда за нами опустился полог шатра, я завалилась на плечо Кирима, и тот подхватил меня на руки, поспешно уложил на кровать.

— Что с тобой? Что случилось? — шептал он, пытаясь согреть меня, — ты вся ледяная и крылья светятся.

— Холодно, — только и могла сказать я.

Не знаю, в какой момент Золотце пролетел через отверстие для дыма и приземлился рядом. Кирим сказал что-то про письма, но не стал их даже читать, потому что был полностью занят мною. В шатре было жарко натоплено, огненные шары окружали нас, и он обливался потом, но я совсем не ощущала этого тепла.

А потом поднялся ветер, и как-то порвались завязки на мешочке с золотистым песком, и песчинки, светясь, словно маленькие золотистые звездочки, полетели вокруг, то соединяясь в более крупные осколки, то вновь распадаясь.

— Что это? Что же происходит? Мы принесли сюда эту заразу? Мы все испортили? — испуганно шептал Кирим. — Оксана, пожалуйста, очнись! Оксна, ты должна выжить!

— Зачем? — слабо прокашляла я. — Потому что я должна опять все исправлять?

— Что ты говоришь? Нет! Ты никому ничего не должна! Да пусть этот чертов континент весь погрязнет во льдах, только ты живи. Мы заберем моего отца, племянников и сыновей, и просто уплывем прочь. У нас есть корабли дальнего плаванья. Мы будем жить на южных островах, где всегда тепло, есть рыбу и экзотические фрукты. Мы сможем начать жизнь заново, только живи, пожалуйста! Я так люблю тебя…