"Фантастика 2025-140". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
Вот и сегодня, пойдя на обход, она не досчиталась полного состава аж четырех комнат: «Простоты», «Наглости», «Ярости» и «Красавчиков». Куда они могли пойти таким ершистым составом, было неясно.
Побродив немного по зданию и заглянув во все подсобки, Марина вздохнула, закуталась в плед и вышла наружу, под дождь. Там все было уныло и свежо. Точнее, практически зябко. Магиков поблизости не наблюдалось, а наблюдались только горы пиломатериалов: останки конюшни, неколотые колоды, наломанные Поморником деревья и еще какие-то ветки.
Их выдал огонек свечи, что мелькнул в щелочке между ветками.
— … Говорят, она каждую ночь выбирается из своего склепа, — спокойным и невероятно убедительным голосом вещал Амадеус: как будто сам верил в то, что говорит, хотя рассказывал явную страшилку. — Ей теперь ничего не страшно: ни огонь не берет, ни магия.
— Брр! Куда только священники смотрят? — искренне возмутилась Кассандра, а Флокси, испуганно обнявшая подругу, закивала.
Марина сделала пару шагов, зябко кутаясь в плед с головой, и угол обзора поменялся. Она увидела в щели между шкурами едва заметную ухмылку Амадеуса. Похоже, целью рассказа было именно запугивание девчонок. Валькирии боялись старательно и напоказ: Кристел прильнула к Шессеру, Бристел — к Амадеусу. А Флокси с Кассандрой зато трусили по-настоящему, делая вечерние посиделки живыми и волнительными.
— … Шаги ее невесомы, — продолжил вещать демон, делая широкий жест рукой, отчего пламя свечи затрепыхалось, и по лицам и внутренней части шалаша загуляли смутные тени. — Не услышишь ее приближения, если она не захочет. Только почувствовать можно. Страх и холод.
— Я чувствую! — пропищала запуганная Флокси. Хотя, судя по виду девочки, бояться она сюда пришла намеренно — адреналинчика немного в кровь получить.
Марина сделала еще пару шагов и оказалась, наконец, напротив входа в шалаш. Ребята ее не заметили — снаружи было темно и шумел дождь, а внутри гуляли желтые пятна и тени, рассылаемые свечным огоньком. Впрочем, один человек ее все-таки обнаружил.
— Иногда она становится видимой, — сказал Амадеус, глядя Марине прямо в глаза. — Подходит к человеку со спины, кладет ледяную длань на плечо и говорит…
— Простудиться захотели? — четко сказала Марина, делая шаг, чтобы попасть в круг света.
— Уииии! — громовой визг потряс ночь, и магики шарахнулись в разные стороны, ломая шалаш, падая друг на друга, визжа со страху и хохоча.
— Полуночники чертовы, — обругала их Марина, пока они ворочались в куче из веток, шкур и человеческих тел. — Чего вам не спится-то? Еще и на улицу поперлись. Холодина такая — ужас.
Но магики, хохоча, уже один за другим убегали обратно в корпус. Марина подобрала угасшую свечку и покачала головой.
— Модька, что за глупости? — обругала она единственного не умчавшегося в корпус магика. Демон ржал, сидя под дождем среди обломков шалаша.
— Эпично получилось! — сказал он, отсмеявшись. — Вы прямо как по заказу.
— А ну-ка, марш домой, пока не простудился, — шуганула она его, ежась от холода: и как они тут сидели? Погода испортилась настолько, что уже пар изо рта вылетал. И с каждым часом становилось все холодней.
— Да что мне сделается? — отмахнулся он, но из обломков все же выбрался
и, сделав знак Марине идти первой, сам пошел следом.А Марина впервые заметила, что в подобных мелочах проявляется его прошлая жизнь. Амадеус старательно строил из себя хулигана, грубил и делал гадости… но, забывшись, с изящным кивком головы вежливо пропускал даму вперед. И ей вдруг стало немного грустно.
Да, он бравировал, вел себя напоказ и частенько нарывался, но… а что еще делать, когда потерял все, кроме собственной личности? Это взрослый Ксавьер с устоявшимися принципами предпочел сохранить старые привычки и превратился в бездушную машину. А душа юного демона еще металась.
— Извини, Амадеус, — неожиданно для самой себя сказала девушка.
— За что? — демон растерялся настолько, что даже замер и уставился на нее в недоумении.
— Что не могу вернуть тебя в прошлое, — с трудом сформулировала Марина сумбур собственных мыслей. — Туда, где ты еще был аристократом.
— Вам-то зачем об этом беспокоиться? — тут же посмурнел Амадеус и отвел глаза. — Вы там не были. Не несете ответственность за случившееся.
— Но несу ответственность за грядущее, — неловко пояснила она.
— И мое грядущее Вы тоже не способны поменять, — возразил он. — У Вас нет для этого ни сил, ни связей. Так что извиняться не за что.
— Но я все же часть твоего настоящего, — напомнила она. — Так или иначе ты зависим от моих решений. А я… все же действительно обычный человек и способна порой оступаться.
— Я сам свое будущее построю, — буркнул Амадеус. — Оступайтесь в свое удовольствие, на мне это никак не отразится.
— Приятно это слышать, — улыбнулась Марина, и они пошли к корпусу, старательно не глядя друг на друга. Это был второй разговор за день, закончившийся неловким молчанием. Но в этот раз на душе у девушки посветлело.
Перед тем, как лечь спать, Марина решила на всякий случай проверить печку внизу: Еж шуршал в подвале весь вечер, исправляя свои ошибки, и девушка переживала, что он мог снова затопить эту ненадежную штуку — не ради проверки, так во имя своей пиромании.
Еще в детстве бабушка рассказывала ей, что в подполье часто скапливается угарный газ, и можно отравиться насмерть, если не проветривать. А если его туда специально нагонять с помощью кое-чьих кривых рук, это уж точно прямая дорожка на тот свет. Один за другим будут спускаться в подвал в поисках друг друга и не выходить оттуда. А потом ректор найдет восемнадцать мертвых тел. И хоть это мигом решит «магиковую» проблему Академии, Марину такой вариант не устраивал.
В общем, девушка решила перестраховаться и убедиться, что никакой дымочек мимо дымохода не вьется. Спустилась вниз, тронула магический светильник и…
— Леам!! — разнесся по корпусу ее возмущенный крик. Правда, не сразу: ему предшествовали еще болезненный вопль и матерная тирада, недостойная учительских уст.
В ответ на зов сверху донесся топот многочисленных ног. Нет, эльф не мутировал, просто класс рассудил, что после такого мощного крика обязательно будет нагоняй. А посмотреть на расправу над другим человеком — это всегда приятно. Любопытным детям и недоразвитым взрослым, по крайней мере.