"Фантастика 2025-15". Компиляция. Книги 1-24

Весь день Эгир медитировал, прерываясь лишь на то, чтобы взглянуть в иллюминатор и удостовериться, что его кусочек верфи на месте. Мальчишка зашел еще раз вечером, принес ужин и, не поднимая глаз, исчез. Утром Эгир резко проснулся, будто его ударили по лицу. Хватая ртом воздух, он вцепился в железную спинку кровати, словно пытаясь восстановить равновесие. Наверху, на палубе, что-то происходило, он чувствовал. На «Нагльфар» пожаловал Хейм Иргиафа.

Восстанавливая дыхание, Эгир провел рукой по лицу и понял, что из носа течет кровь. Усмехнувшись, он уставился на окровавленные пальцы и не сразу понял, что дверь его камеры открыта и на пороге, морщась от запаха, стоит Нарчатка.

– Идем, малыш Эгир, – пробасила она.

– Куда? – Он встал, неловко зажимая нос.

– Приведешь себя в порядок.

Она действительно сопроводила его в матросскую душевую, тактично подождала за дверью, пока он помоется и побреется. На скамье лежала стопка чистой одежды и белья.

– Совсем другой вид. И запах, – хмыкнула Нарчатка, когда он вышел в идеально отглаженной рубашке и брюках. Влажные светлые волосы он зачесывал назад.

– Итак, казнить меня ты не собираешься. Или это чтобы потом я красиво смотрелся в гробу? – спросил он.

– Идем, малыш Эгир. – Нарчатка чуть толкнула его в плечо. Он слишком хорошо ее знал и видел, что она взволнована, хоть и пытается скрыть это. – Он не любит ждать, ты же знаешь.

Эгир был готов, но все равно сжимал зубы, так как к такому нельзя подготовиться. Нарчатка сопроводила его куда-то вглубь, в гудящее и рычащее сосредоточение «Нагльфара». Инженеры и рабочие, обслуживающие эту махину, носились мимо, почти не обращая на них внимания. А потом он оказался в крошечной каюте капитана: аскетичной, заваленной книгами, картами, пособиями, какими-то механизмами и деталями. Дверь за Эгиром закрылась с тихим щелчком, словно клацнули зубы дикого зверя. Нарчатка осталась снаружи, строгая и равнодушная.

Хейм сидел над столом и вдохновленно решал какое-то огромное уравнение и даже не поднял головы. Эгир чуть не расхохотался. Столько лет прошло, а Хейм все еще пытается его воспитывать, все еще заставляет его ждать, неловко переминаться с ноги на ногу. Но на Эгира такие трюки больше не действовали. Он лениво рассматривал склоненную седую голову, орлиный нос, мелькающую в порыве вдохновения левую руку. Хейм был амбидекстром, но писал обычно правой.

– Как видишь, правая стала совсем плохой, – будто прочитав его мысли, сказал Хейм. Он отложил ручку и указал на синие прожилки, расползающиеся уже выше локтя. – Левой пишу не так хорошо, не успеваю за мыслью. – Он взглянул мимо Эгира, куда-то за его плечо, – и того будто ледяной водой окатило. – Это теорема о «Хвосте Рататоска». Всю жизнь пытаюсь ее решить, но так и не нашел красивого решения. Есть частные для некоторых условий, но общей так и не нашел, как ни пытался.

– О чем эта теорема? – спросил Эгир, стараясь скрыть дрожь в голосе. Сесть ему не предложили, но он все равно опустился на дрожащий от вибрации мотора табурет.

– С каким ускорением духу-белке надо бегать по ветвям Вседрева, чтобы оторвать свой хвост от смолы, прочно закрепившей Игг? Если рассчитать ее скорость, то можно будет построить корабль и отправиться на другие ветви Иггдрасиля.

– Ты говорил о частных решениях. Какие они?

Хейм впервые взглянул ему в глаза. Он сам походил на старое изуродованное дерево, измененное болезнями, но все еще могучее.

– Главная проблема – это смола Игга. Но если белка начинает свой путь из Утгарда, то смола ей не помеха. Отсутствие Игга – вот что нужно для решения этой теоремы.

– Значит, Игг мешает твоим планам на решение этой небольшой математической задачки? – спросил Эгир.

– Игг – то, ради чего я стараюсь решить эту задачу. Ради него я все еще дышу и думаю. Разве это не главная задача вардена – сохранять то, что дало нам Вседрево? Мы же все – его дети.

– Кажется, ты стал слишком религиозным. – Эгир пытался не показывать, насколько его ужасает весь этот разговор. Видеть, каким стал его отец, было… на удивление больно. Ум, обменянный на безумие, – вот кем стал Хейм Иргиафа.

– Я видел смерть слишком близко и… слишком часто. И именно поэтому я должен закончить то, что начал двадцать четыре года назад. Я умираю, сын мой, – он сказал это спокойно, сухо, просто констатировал факт, который был и так известен. Где-то в груди у Эгира кольнуло, какие-то давние тайные чувства. – Я должен закончить свою работу.

– И что же это за работа?

– «Нагльфар» должен пробудить духа, который обитает здесь долгие столетия. Ты знаешь, что это за дух.

Кровь ударила Эгиру в лицо.

– Но… как?.. Еще не было печати такой мощи, чтобы можно было, еще не рождалось вардена, который мог бы совладать с этим… – Он понял, что потерял над собой контроль, что ему трудно дышать. Хейм устало и холодно изогнул губы в какой-то змеиной ухмылке. Его глаза под седыми бровями запали так глубоко, что походили на подводные пещеры, в которые простому смертному лучше не заглядывать. – Как у тебя получилось?

– Сила вардена дана нам Вседревом. Это милость его и проклятие. Это его способ отдалить свою гибель. Дети продолжают родителей. Мы – его дети, мы перенимаем дела и заканчиваем их. Но иногда божественная сила нуждается в научном подкреплении. Иногда только ученым удается приблизиться к божественной силе. Я искал ответы в Хели. Они, лишенные Утгарда, в чем-то понимают Вседрево лучше нас. Теоретики, но не практики. Вместе мы проникли в Утгард и увидели Лист, вмерзший в ледяную глыбу. Последнее, что осталось от Эпохи Листопада.

Эгир оторопел.

– Но… этого не может быть… Листьев на Древе единицы, они завяли от холода космоса…

– Его кончик, самый краешек был спилен. Это порождение человеческих рук.

– Не может быть…

– Тем не менее это так. Кусочек этого листа, кусочек самой жизни здесь, в сердце Хеймдалля, основа его основ.

– Так значит, этот броненосец действительно духовник, – прошептал Эгир.

– Да, сын мой. Это духовник, с помощью которого я приручу величайшего духа этого мира, одного из трех драконов.

– Нидхёгг, злой Червь, пожирающий корень Вседрева, – догадался Эгир. На его лбу выступила испарина. Первым порывом было вскочить и ударить отца по лицу, сжать на его морщинистой шее руки и держать до тех пор, пока глаза не закатятся. Это же действительно полнейшее безумие! Нидхёгга нельзя контролировать, ему не то что нельзя приказывать – его даже молить невозможно. Да и снизойдет ли великий змей до разговора с человеческим ученым, слишком сильно заигравшимся в спасителя этого мира?

– Тогда для чего нужны были они? Все эти дети? – Эгир совладал с голосом.

– Они нужны для завершения проекта Джона Смита. Ты знаешь, что в Хельском городке Пряжки половина жителей «смиты» и почти все они не родственники? Даже поговорка существует: Смиты из Пряжек лишат тебя подтяжек. На хельском звучит, конечно, забавнее. Так вот, Джон крайне амбициозен, несмотря на прошлые неудачи. Настоящий ученый. Мне очень жаль… дети вряд ли переживут то, что там произойдет. Жаль… Кагерасу и особенно Рейвен были достойными детьми моего Дома, настоящими его наследниками.

– При чем здесь они? При чем здесь мои дети?