"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23

А дождь таки начался. Хизаши по привычке сжался в ожидании холода, но не успел даже чуть-чуть намокнуть. Тень зонта упала сверху, и сердце заныло, не поймешь, от радости, или от боли.

– Я знал, что рано или поздно ты вернешься, – сказал Кента.

Хизаши так жаждал этой встречи, но отчего-то застыл, не находя в себе смелости взглянуть Кенте в глаза. Что он увидит, когда обернется? Может, знакомое лицо с родинкой у губы, может, седого старика, ждавшего слишком долго.

Хизаши медленно поднялся и заставил себя смело встретить свой страх.

– И правда ты, – улыбнулся Кента, и в этой простой фразе было скрыто столько всего, что Хизаши ни за что бы не разглядел прежде, но ясно ощущал сейчас. У людей все вперемешку: радость омрачена разочарованием, надежда – страхом, но в горе всегда есть место вере, а слабость – начало настоящей силы.

– Это я, – ответил Хизаши.

– Я перестал тебя чувствовать, но не верил, что тебя нет.

Зонтик над их головами дрожал, и капли срывались с него, заключая двоих людей в серебряный струящийся кокон.

– Меня и не было, – ответил Хизаши.

– Сорок девять дней прошло.

– И ты ждал?

– Разве у меня был выбор?

– Я… – Хизаши не знал, что сказать, все слова виделись неуместными, не передающими и малой доли того, что творилось в душе. – Я отказался стать богом, но почему-то все равно не стал человеком. Теперь я вижу, что это из-за тебя.

– Пусть я один буду служить тебе, это неважно, – заявил Кента с той горячностью и прямотой, которой Хизаши так не хватало. – Пришло время выбирать своих богов, и я выбираю тебя.

– Едва ли я достоин, – проронил Хизаши. – Эй! Ты что творишь?!

Он успел схватить Кенту за руку и не дать опуститься коленями в грязь.

– Считаешь себя недостойным быть моим богом? – спросил Кента. – Тогда прошу, будь моим другом.

Он шагнул вперед и заключил Хизаши в объятия. Зонт упал на землю, но дождь не коснулся их, окруженных божественным светом, однако истинное тепло и истинный свет исходили именно от Куматани Кенты. Это он не дал Хизаши стать таким же, как его безумный брат. Он без устали взывал к его человечности, и она откликалась на зов вопреки желаниям разума. Пока он верит в Хизаши, тот готов быть хоть ёкаем, хоть богом, хоть человеком.

– Хизаши-но-ками-сама, – тихо произнес Кента, размыкая объятия. – Надо придумать тебе звучное имя, что скажешь?

– Я скажу, что мне все еще не нравится дождь, даже если я под ним не мокну, – проворчал Хизаши. Кента усмехнулся, угадав за этим смущение, и поманил за собой.

– Идем домой.

– Домой? – удивился Хизаши.

– Увидишь, – Кента протянул руку. – Доверься мне.

Разумеется, Хизаши позволил увести себя прочь от святилища в корнях старой сосны, туда, где за деревьями из земли вырастал не менее старый дом. Едва его увидев, Хизаши узнал родные стены. Здесь он когда-то родился, здесь познал первые радости и первое горе.

– Не может быть… – вырвалось у него.

– Мы с ребятами его немного подлатали, – Кента неловко почесал затылок, – с божьей помощью.

Ну без божественного вмешательства вернуть двухсотлетней развалине более или менее жилой вид было бы невозможно.

– Но зачем? – вот что его терзало.

– Как это зачем? – удивился Кента. – Мы не можем вернуться в Дзисин после всего случившегося, но у тебя должно быть место, куда ты придешь и где я буду ждать тебя. Этот дом, – он повернулся к нему, и голос его потеплел, – может стать таким местом. Здесь все началось, но пусть останется лишь воспоминанием. А мы же создадим для себя новые.

– Так ты все знаешь?

Кента кивнул.

– Когда я навещал матушку, мне явился Лунный медведь и поведал одну грустную историю. Хизаши… Хизаши, я не стану жалеть тебя, это будет унизительно. Но мне жаль тех лет, что прошли в обмане.

– Мне тоже, – тихо отозвался Хизаши, не сводя глаз с крытой соломой крыши, – мне тоже.

Позже они сидели у огня, а снаружи по-осеннему лениво моросил дождь. Хизаши смотрел на огонь, и его глаза видели гораздо больше, чем языки пламени, постепенно оседающие на сером ковре углей. Пахло заваренными травами, и этот запах, такой домашний, наполнял тело теплом. Как оказалось, Цукикава, деревня Кенты, была совсем рядом от места, где родился на свет Ясухиро, и древнее кладбище было ни чем иным, как останками погубленного Хироюки селения.

– Я хочу кое-что показать тебе, – сказал Кента и скрылся за перегородкой. Вернулся с длинным мечом, протянул его Хизаши двумя руками. – Когда тело Хироюки исчезло, на его месте остался лежать Дзайнин. Я подумал, что стоит сохранить его для тебя как память. Делай с ним что пожелаешь.

Хизаши принял тати и погладил затупившееся лезвие. Оно было тусклым и безжизненным, ничего уже не отражало, и Хизаши вздохнул.

– В нем не осталось души, теперь это просто очередная бесполезная железяка.

И с этим словами он разломил его на две части. Память о брате сохранится в душе, беречь еще и меч совсем не обязательно. Он родился из тела и духа Хироюки, к ним же и вернулся.

– Пусть прошлое останется в прошлом, – сказал он. – Мы похороним Дзайнин завтра, а сейчас поговори со мной, Кента.

И Кента начал рассказывать о том, как все закончилось. Едва Хизаши вознесся в Такамагахару, а тело Хироюки исчезло без следа, оммёдзи бросили все дрязги, вместе закрыли врата в Ёми и добили вырвавшихся оттуда тварей. Ёкаи, пришедшие с Аратой, помогали людям. Но стоило разобраться с врагом, как временные союзники снова восстали друг против друга.

– Ты знал, что глава школы Кёкан на самом деле не человек, а ёкай? – спросил Кента. – Никто так и не увидел его, но он говорил через Арату. Помнишь же, как было, когда вы изгоняли Хироюки из меня? Арата и Аканэ-сан вместе способны становиться проводником для главы школы.

Таким образом глава Кёкан обвинил Дзисин в жестокости и алчности, во всеуслышание заявил, что их непомерная гордыня привела к трагедии. Фусин тоже досталось за их бездействие и трусость. Кто знает, не случилось бы еще одной битвы в долине Хоси, если бы не подоспели люди императора.

– Так он все же решился вмешаться? – хмыкнул Хизаши.

– Боюсь, мир оммёдо ждет много испытаний. Великие школы покрыли себя позором, столичный департамент оммёдо уже занялся разбирательством. Ничего больше не будет как прежде.

– Может, оно и к лучшему, – покивал Хизаши и прикрыл глаза.

– Учида Юдай вернулся в Фусин, он надеется изобличить предателей и судить их. Мадока все еще в Дзисин, несмотря ни на что, и так же жаждет славы в веках, а сейчас самое удачное время совершить какой-нибудь подвиг. Сасаки стал личным учеником главы Кёкан, должно быть, в будущем это место отойдет ему.