"Фантастика 2025-24". Компиляция. Книги 1-28
Шрифт:
— Лан, поверь, если бы они захотели, то набили бы три победных касания за одну-две атаки!
Приблизительно то же самое он сказал и Дарующим:
— Большое спасибо за прекрасный бой, арессы! Знаете, последние лет пять мне казалось, что я если не достиг вершины своих возможностей, то приблизился к ней вплотную. А сегодня и вы, и ваш уважаемый муж позволили почувствовать, что вершины не существует, а Путь Меча бесконечен. И сделали меня счастливым!
— Арр Магнус, а можно маленькую-премаленькую просьбу? — поклонившись ему в ответ, улыбнулась Вэйлька.
— Можете не волноваться — об этом поединке мы с Ирланой даже не заикнемся! — без тени улыбки пообещал он. А когда его сестра удивленно
— Каждый? — лукаво переспросила его сестра. — То есть, даже я?
Ар Койрен утвердительно кивнул:
— Даже ты.
Потом склонил голову к плечу и усмехнулся:
— А знаешь, закажу-ка я тебе пару таких костюмов! Но с одним условием…
Девушка посмотрела на брата с немым обожанием и подалась вперед:
— С каким?!
— Носить только во время тренировок со мной или в доме у ар Эвисов.
После счастливого вопля девушки я поинтересовался у арра Магнуса, нет ли у него желания ополоснуться, а когда он отказался, сказав, что совсем не взмок, предложил ему спуститься вниз. Он нехотя согласился, хотя, по моим ощущениям, предпочел бы провести все время до отъезда домой в этом зале. Голоса Майры и Ивицы мы услышали еще на втором этаже, а мелодичный перезвон струн дайры — с лестницы, ведущей на первый.
— Жена обожает петь с детства! — мягко улыбнулся ар Койрен. — И иногда мне кажется, что она вкладывает в пение столько же души, сколько я — в свои тренировки.
— Вам не кажется! — прислушавшись к красивому и очень душевному пению, заключил я. — Ваша супруга идет по своему Пути, и ее Путь ничуть не хуже нашего.
— Ваш род действительно странный! — остановившись на последней ступеньке лестницы, воскликнул арр Магнус. — Ни один мужчина из тех, кого я знаю, не сказал бы ничего подобного даже под страхом смерти! А вы говорите, как ни в чем не бывало, и совершенно не боитесь показаться смешным.
— А чего бояться-то? — удивился я. — Голоса красивые, мелодия и слова — тоже, поют с душой и мне действительно нравится.
— Счастлив, что Пресветлая свела наши пути! — предельно серьезно выдохнул первый меч Маллора, а затем поклонился.
Я ответил тем же. И озвучил мысль, которую обдумывал все последнее кольцо:
— Знаете, мой отец считал, что большая часть тех людей, которых мы видим вокруг, лишь пустые оболочки, в которых нет Души. А тех, кто не растратил изначального дара Пресветлой, и чья душа, подобно лучам Ати, готова согревать весь мир, в разы меньше.
— Он был прав! — согласно кивнул мужчина.
— Кроме того, он советовал проходить мимо первых, ибо я для них — лишь средство достижения цели или ступенька на пути вверх. А насчет вторых сказал следующее: «Найдешь кого-то из таких — умри, но удержи своей душой. Ибо ничем иным их удержать невозможно!»
— Соглашусь и с этим…
— Так вот, вы один из немногих людей, общение с которыми доставляет мне истинное удовольствие. Поэтому я хотел бы предложить вам дружбу.
Ар Койрен не задумался ни на мгновение — вытянул руку и обхватил пальцами мое предплечье. А когда я ответил тем же, посмотрел мне в глаза и твердо сказал:
— Нейл ар Эвис, мой меч — твой меч. Отныне и навсегда!
Я повторил ту же клятву, а потом добавил:
— Нейл. В смысле, без всяких там «вы» и «арров».
— Магнус. Мог бы не объяснять…
…В обеденный зал мы вошли только после того, как женщины закончили петь. Уселись за стол, подняли кубки и пригубили.
Потом переглянулись и рассмеялись — оба пили взвар, а не вино! Когда объяснили окружающим причину своего веселья, попросили дам спеть что-нибудь еще. Они, естественно, согласились. А я вдруг заметил, что за время нашего отсутствия в помещении существенно «потеплело»: на лице арессы Ивицы, успевшей пересесть к Майре и Тине, заиграл румянец, глаза заблестели, а в эмоциях появились радость и удовольствие. Хельга (или Хильда?) нашлась рядом с Диттом, а ее сестра — между Конгером и Фиддином. Причем чувствовалось, что эта заинтересовалась вторым. И хотя во время пения вся пятерка молчала, можно было поспорить, что взаимная симпатия между парочками уже появилась.Следующую песню — шуточную балладу про невезучего трубадура, вечно попадавшего в неприятности из-за своей смазливой физиономии и острого языка — пели уже втроем: услышав ее первые строчки, в зал ураганом ворвалась Найта, плюхнулась в кресло рядом с Тиной и подхватила припев. Кстати, это исполнение получилось куда красивее и веселее, чем у любой из групп когда-либо слышанных мною профессиональных певцов. Во-первых, потому, что три очень сильных, очень чистых и очень глубоких голоса вытворяли такое, что от восторга кружилась голова. Во-вторых, женщины очень здорово разделили роли — если одна пела за трубадура, то вторая — за его мучителей, а третья — за возмущенную или радующуюся толпу. И, в-третьих, они видели, что нам нравится — а моя старшая жена с Дарующей еще и чувствовали — поэтому развлекались от всей души. И заставляли нас хохотать чуть ли не на весь Верхний город.
Когда «история» закончилась, троице рукоплескали с таким пылом, что отбили себе ладони. Поэтому дамы, промочив горло глотком-другим взвара, немножечко пошептались и запели следующую песенку. Детскую — про похождения щенка, отправившегося изучать окружающий мир. При этом Ивица озвучивала псенка, Майра — тех, на кого он натыкался, то есть, уток, гусей, петуха, дворового кота и так далее, а Найта — отца любопытного малыша, лежащего на крыше каретного сарая и комментирующего каждое приключение сына. Во время этой песни мы — я имею в виду мужчин — не хохотали, а истерически ржали. Не отставали и близняшки — смеялись так заливисто, что периодически вытирали слезы, выступающие в уголках глаз.
Когда дамы допели последний куплет, а мы, зрители, порадовали их своей благодарностью, я попросил исполнить «Восхваление Ати», вещь, которая лет в десять потрясла меня до глубины души. Они посовещались, распределили партии, а затем начали. Без дайры — одними только голосами. Ивица пела самым высоким и основную партию, а Майра и Найта сопровождали ее пение низкими. И добавляли звучанию такую мощь, что захватывало дух, а перед глазами сами собой появлялись образы. Слабенькая светлая полоска по краю горизонта, постепенно набирающая силы и яркости; буйство всех оттенков желтого, оранжевого и красного, перед самым восходом превращающее небо в один огромный костер; миг, когда Ати только-только начинает оглядывать мир и когда величественно поднимается в небо…
Не знаю, как другие, а я их пение не слушал, а ощущал. Душой. И когда голоса вдруг оборвались, почувствовал, что вместе с ними остановилось и мое сердце. Поэтому торопливо открыл глаза, вскочил на ноги и поклонился. В пояс. Так как говорить был не в состоянии. Через вечность, когда ко мне начала возвращаться способность связно мыслить, я краем сознания отметил, что моему примеру последовали и остальные мужчины. А еще через какое-то время разом ощутил и все остальное: заметил, что по щекам Ивицы катятся слезы счастья, почувствовал восхищение Селии и Аники, стоящих в коридоре, и увидел воистину безумную благодарность во взгляде Магнуса.