"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
– Что же мне с тобой делать, птичка? – с наигранной озабоченностью сказал он. – Оставить тебя себе или бросить на растерзание дзинь юй?
Кайсин лишь всхлипнула. Даже если бы и хотела, то не смогла бы ничего ответить. Она могла сорваться в любой момент.
– Мы так и не подтвердили наш брак, – в голосе Змея проскользнула печаль. – Признаться, с такой ничтожной тварью, как ты, даже не особо хотелось делать это.
Девушка одарила его гневным взглядом и обомлела. За спиной Мага возникло зеленое сияние. Застучали кости, задребезжали камни, и округу в который раз сотряс безудержный рык. Небо до самой вышины озарило
Нефритовый дракон.
Во плоти.
Он ринулся в атаку, выставив пред собой бритвы-когти, и насквозь пронзил белого Змея. Первый враг попытался огрызнуться, его челюсти захлопнулись на волосок от шеи дракона. Тот зарычал, отпихнул Мага далеко от себя и не-уловимо быстро вновь преодолел разделявшее их расстояние, врезавшись в раненое змеиное брюхо.
Шень Ена отбросило прямо в воронку. Раздался хлюпающий звук дробящейся плоти и трескающихся костей, и вихрь вдруг прекратился. Кайсин выпустила спасительный камень из дрожащих рук и свернулась калачиком. Ее колотило, и она никак не могла начать дышать. Слезы заледенели на щеках и ресницах, и казалось, что последнее тепло покинуло этот жестокий мир.
Мимо пронеслась огромная тень. Часто заморгав, Кайсин стряхнула льдинки и увидела, как перед ней приземлился Нефритовый дракон. Огромный и непостижимый, он опустился на передние лапы и незаметно для глаза принял облик Лю.
Юноша был таким же, как всегда, с взлохмаченными волосами, потрепанный и грязный, да только взгляд его изменился. Слишком потрясенная, Кайсин просто не могла думать об этом. Пошатываясь, она поднялась и застыла в нерешительности.
Лю подошел ближе.
От него исходило чарующее и умиротворяющее тепло, и больше всего на свете ей хотелось броситься к нему на шею, обнять, сжать крепко-крепко, стать к нему так близко, чтобы холод больше никогда не смог подобраться к ее душе. Но она не выдержала его взгляда и, вновь зарыдав, опустила голову. Кайсин смотрела, как капли падают ей под ноги и быстро застывают, превращаясь в маленькие ледяные лужицы.
Юноша подошел еще ближе.
В следующий миг его руки сомкнулись вокруг ее плеч.
И Кайсин ощутила тепло.
Будто впервые в жизни.
На одно короткое мгновение.
Она подняла глаза и потянулась губами к Лю…
Но юноша вдруг с силой оттолкнул ее.
Вокруг него сомкнулась огромная белая пасть. Наполовину утонувший в воронке Змей заглотил Лю, прежде чем его без остатка утянуло внутрь. В следующее мгновение вихрь схлопнулся и исчез. Скрывавшееся за ним зеркало перестало вращаться, покрылось трещинами и разлетелось на мириады крошечных осколков.
Последнее тепло исчезло, и над истерзанным миром наконец-то повисла тишина.
Эпилог
Из окна вместе с белым густым паром и ароматами свежих овощей и вареной чечевицы с бараньим мясом доносился оживленный разговор:
– Послушай, женщина! Если в этой жизни я в чем-то и разбираюсь, так это в готовке бульонов!
– Ты? Нет уж, миленок мой! Я говорю тебе, что ты – знатный повар, только когда мне самой лень готовить.
– А вот и неправда!
– Еще какая правда! Ты часом не забыл, что я с раннего детства была хозяйкой в отцовской таверне? Мое мастерство непревзойденно! Я могу отличить
мясо молоденькой синьяньской поросюшки от старого ордоского свина с закрытыми глазами!– Я тоже смогу!
– А я смогу, находясь в другой комнате!
– А я… Я… Эх.
– То-то же! А теперь подвинь свою торбу и не мешай. Я не могу доверить приготовление праздничного новогоднего барашка мужчине.
– Ох, это самое, что же делать мне, Сянсян?
– Мой дорогой Жу Пенечка. – На мгновение разговоры притихли, а затем повисшую тишину нарушил звонкий звук поцелуя. – Есть вещь, в которой тебе точно нет равных.
– Это какая такая вещь, котечка моя?
Сянсян замурлыкала.
– Люблю, когда ты так называешь меня!
– Да-да, женщина, так какая вещь-то?
– Ты незаменим, когда нужно съесть все, что я наготовила.
Жу Пень захихикал.
– Ты, как всегда, права, хе-хе-хе.
– А теперь топай за дровами, пока огонь в печи не потух.
– Да иду я, эт самое, иду.
Скрипнула дверь, и Малыш вышел из дома. Он завязал вокруг подбородка болтающиеся уши старенькой меховой шапки, потоптался на свежевыпавшем снеге и потянулся.
– Ой, Кайсин! – Он подпрыгнул, увидев сидевшую на лавке под кухонным окном девушку. – А ты почему здесь?
Та чуть пожала плечами и уставилась под ноги. От ненароком подслушанного разговора ей стало теплее на сердце. Однако этого было мало, чтобы растопить лед, сковавший ее душу.
Она тихо вздохнула и ответила:
– Пытаюсь привести мысли в порядок, Малыш.
– А-а. – Жу Пень помрачнел. – Ты, должно быть, собираешься в рощу.
Кайсин кивнула и вдруг с надеждой посмотрела на здоровяка.
– Сходишь со мной?
– Да-да, конечно. Мы как раз успеем до возвращения из храма тетушки Таны и детишек.
Малыш помог ей подняться и предложил локоть. Девушка с благодарностью приняла помощь, и они вместе направилась по заметенной тропе вдоль каменных фонарей под сенью высоких раскидистых сосен.
– Сегодня Таяжчи! – заговорил Жу Пень. – День зимнего солнцестояния! Начинается новый год, потому мы с Сянсян решили закатить пир горой. Нужно отпраздновать как следует. И…
– И вспомнить всех, кого нет с нами, – прошептала Кайсин. – Сегодня ровно год…
– Да, – крякнул Малыш и снова погрустнел. – Ровно год.
Дальше шли молча. Они брели по зимнему подлеску, наслаждаясь тишиной и спокойствием этого таинственного места. С ветвей медленно опадали хлопья снега, в вышине шелестел легкий ветерок, а где-то вдали шумел бурный водопад. Меж деревьев пролетела синеголовая пичужка. Стремительная и прекрасная, но одинокая, брошенная всеми в этом холодном снежном краю.
Кайсин бы хотела поменяться с нею местами.
Хотя бы на денек.
Взмыть до небес, вырваться из пут, что связали ее по рукам и ногам, чтобы наконец вздохнуть полной грудью и забыть про все печали. Окунуться в облака, полюбоваться на солнце и, быть может, увидеть, как далеко-далеко, за линией горизонта, промелькнет зеленый драконий хвост.
– У меня кое-что есть, – вдруг оживился Жу Пень, вырвав подругу из грез. – Я уже давно ношу ее с собой, да все забывал отдать тебе.
Он протянул брошку из белого золота в виде буревестника. Кайсин изумленно охнула и взяла украшение. Грязное, покрытое разводами, словно побывало в луже.