"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21

— В Надор, — вздохнул юный герцог. — Мне нужно узнать… кое-что.

— Я должен сообщить вам, милорд, что, если вы поедете в Надор, то уже не застанете вашей матушки, — предупредил его капитан Рут. — Миледи герцогиня последовала вашим указаниям и отбыла в Олларию две недели тому назад.

— Хорошо… Я поеду за ней, но позже. Сначала мне нужно подготовить замок и людей.

Если какие-нибудь старые знания о магии и сохранились, искать их нужно в Окделле и Горике, подумал Ричард. К тому же неизвестно, что ждёт преступного оруженосца в Олларии. Необходимо укрепить Надор против всяких провокаций со стороны Дорака. В одном Ринальди Ракан прав: нужно узнать всё, что можно, о силе Повелителей Скал.

Глава 2. Огненная ночь. 1

5-6 день Летних Молний, 399 год Круга Скал. Граши, Алат

1

Робер Эпинэ нашёл Жана-коновала у стен монастыря, где кипела оживлённая торговля свечами, освящёнными на сегодняшней утренней службе, – дешёвыми, по полгроша каждая, и подороже, по две деньги связка. Тут же покупали медные семисвечники, до блеска натёртые воском, и всевозможные кропила: жители Граши готовились встречать Огненную ночь.

— Семь свечей – две деньги! Семь свечей – две деньги! — кричали монахи, ловко принимая монеты и отсчитывая сдачу. Возле столов для милостыни суетились окрестные жители, щедро заваливая их корзинками со снедью и кувшинами с молодым вином. Гомон вокруг царил такой, что Робер почти не слышал собственного голоса.

Жан-коновал (ныне смиренный брат Янош) стоял напротив Иноходца, переминаясь с ноги на ногу, и с плохо скрытым нетерпением ожидал, когда господину наскучат бесполезные уговоры и он, наконец, отпустит своего собеседника восвояси. Через плечо раскаявшегося разбойника свисала вместительная холщовая сумка, набитая разнообразными свечами, а с пояса – монастырский кошель для сбора пожертвований.

Робер вздохнул. Он второй день убеждал Жана-коновала бежать вместе с ним в Эпинэ и почти изверился в согласии разбойника.

— Я дам тебе за помощь всё, что ты попросишь, — безнадёжно повторил он.

— Ничего мне не нужно, ваша светлость, — отвечал бывший бандит, не поднимая глаз, но твёрдым голосом. — Проклятые деньги едва не довели меня до погибели. Я дал обет отречься от них. Его преподобие принял меня в послушники и снабдил всем, чем нужно. Поэтому прошу вас: позвольте мне вернуться к моим обязанностям.

— Но я же не уговариваю тебя снова стать грабителем! — продолжал убеждать Робер. — Просто проведи меня через алатскую границу, вот и всё. Ты знаешь там каждую тропинку. А как только мы окажемся в Талиге, я отпущу тебя обратно и не стану чинить никаких препятствий.

Жан-коновал, по-прежнему не поднимая глаз, покачал головой.

— Ваша светлость вернётся домой и без меня, — ответил он. — Его преподобие поможет вашей светлости, если ваша светлость попросит о помощи. А я обещал богу повести остаток моей жизни здесь.

«Какой же я дурак!» – мысленно хлопнул себя по лбу Иноходец. Конечно же, всё дело в том, что бывший разбойник попросту не хочет попасться в руки эпинских властей: те наверняка не окажут никакого снисхождения гальтарскому грабителю, пусть и раскаявшемуся.

— Слушай, — сказал он, — я понимаю: ты боишься, что, если нас схватят по дороге, тебя повесят за старое. Но не тревожься: я обещаю, что в этом случае я сам поручусь за тебя, а как только мы доберёмся до Эр-Эпинэ, я дам тебе полное помилование. Ты ведь родом из гальтарских крестьян, не так ли? Значит, ты должен знать, что герцоги Эпинэ могут миловать своих подданных по собственному усмотрению.

Жан-коновал впервые поднял глаза на Робера. В них не было ничего, кроме покорности и смирения.

— Я знаю, монсеньор, — просто сказал он, — и благодарю вашу светлость за доброту. Но, не в упрёк будет сказано вашей светлости, вы больше не хозяин в своём доме. Если люди губернатора поймают нас, несдобровать нам обоим. Только вашу светлость, вероятно, просто арестуют, тогда как меня вздёрнут на первом попавшемся дереве.

Это была правда, и Иноходец промолчал, не найдя убедительного ответа.

— Ваша светлость сами изволите видеть, — продолжал Жан-коновал тихим рассудительным тоном, — вам нечем прельстить меня, а мне нужно только покаяние. Все деньги и ценности капитана Паганаччо я пожертвовал монастырю, а милости жду только от Создателя. Желаю вам здравствовать, ваша светлость.

Разбойник низко поклонился, собираясь удалиться.

— Постой, — удержал его Робер, — но ведь у тебя в Гальтаре наверняка осталась какая-нибудь родня или хотя бы… женщина? Разве ты не хотел бы помочь ей? Я обещаю тебе…

— У меня никого нет, ваша светлость, — перебил его Жан-коновал, не разгибая спины, и бочком тронулся в сторону монастыря.

— Нет, подожди, — опять удержал его Робер, — если ты переведёшь меня через границу, я не стану совать тебе деньги и помилование. Я дам тебе… Я подарю тебе корову. Это ведь не деньги, так? А ты сможешь отдать её кому захочешь перед тем, как вернёшься сюда, в монастырь.

Жан-коновал медленно выпрямился, неверящим взглядом уставившись на Робера. Корова! Мечта всякого бедного эпинского крестьянина, предел его благополучия! Бывший гальтарский разбойник, подавшийся на большую дорогу от нищеты, на секунду даже перестал дышать. Робер понял, что попал в цель, и тут же почувствовал себя последним мерзавцем.

— Ты выберешь её сам, — торопливо проговорил он, ощущая себя по меньшей мере Леворуким и мысленно обещая отдать корову семье Жана, даже если тот бросит его на полпути, — возьмёшь любую с моей фермы, хоть самую лучшую. А если ты боишься, что её сочтут краденой, я дам тебе дарственную за моей личной подписью и печатью.

Руки и губы Жана вдруг мелко задрожали, и он отшатнулся от Робера как от зачумленного.

— Грех вам так говорить, ваша светлость! — воскликнул он с неожиданной горячностью. — Когда вы были господином в Эпинэ, то, небось, и кувшина молока никому не подали! А теперь, когда вам пришла нужда в разбойнике… Эх!.. Корову сулите!

— Слушай, братец… — смутился Робер: он и в самом деле никогда не интересовался эпинскими крестьянами.

— Нет у меня родни! — выкрикнул Жан-коновал едва ли не с яростью. — Отец с матерью давно померли! А других и не было никого! Оставьте меня, прекратите, перестаньте мучить!

И новообращённый послушник чуть ли не бегом кинулся прочь за спасительную ограду монастыря. Иноходец тоскливо посмотрел ему вслед: на душе у него было мерзко.

Где-то в толпе промелькнуло знакомое сдобно-сладкое лицо, и Робер обернулся, вглядываясь: не почудилось ли ему, что виконт Валме здесь и наблюдает за ним? Однако обзор перекрыла телега, выезжающая с монастырского двора: Вицушка гордо восседала на корзинах, наполненных бурдюками с освящённым вином и белыми свечами. Поселившись в Сакаци, Матильда решила встретить Огненную ночь как полагается.