"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Господин Балажи осмотрелся. Он бывал здесь и прежде. Пергола, в сущности, представляла собой лишь длинную деревянную террасу, тянувшуюся вдоль южной стороны дворца прямо под балконами второго этажа. Плоский решётчатый навес, служивший крышей, был весь оплетён хмелем, чьи светло-зелёные шишечки, только что созревшие, наполняли воздух горьковатым смолянистым ароматом. Густые побеги спускались и вдоль деревянных колонн, поддерживающих навес, выкрашенных в белый цвет, чтобы имитировать камень. Здесь хмель заботливо прореживали, благодаря чему между колоннами тянулись широкие просветы, открывавшие доступ солнечным лучам и тёплому ветерку.
Здесь почти ничего не изменилось, только обветшало со временем. Великий герцог Альберт немного обновил дворец перед приездом сестры, но старая пергола осталась нетронутой: её облагораживали только ножницы садовника.
Со стороны южных дверей дворца донёсся лёгкий шум. Под навес хмеля неторопливо вступил высокий молодой человек, ведя под руку юную даму, с ног до головы закутанную в накидку. Лицо её было скрыто вуалью, словно она хотела остаться не узнанной. Увидев господина Балажи, дама слегка запнулась на пороге, и почтенный торговец (человек скромный и учтивый, как уже сказано), отошёл в сторону, низко поклонившись. Должно быть, это была незаконная кузина принца Ракана, госпожа Такози, гардероб которой послужил предлогом для встречи.
Сам принц оказался вполне светским молодым человеком лет двадцати пяти с воистину царственной осанкой. Усадив свою дрожащую спутницу в кресло возле стола, он приветствовал гостя с радушной улыбкой на родном для себя талиг:
— Добрый вечер! Вы достославный Тариоль, если я не ошибаюсь? Я рад принимать достославного в своём доме.
— О, ваше высочество, я уже давно стал алатцем! — ответил гоган на том же языке, низко склоняясь перед принцем. — Теперь я всего лишь торговец тканями Эрвин Балажи и покорный слуга вашего высочества!
— Достославный Енниоль рекомендовал мне вас как главу здешней общины, — мягко заметил Альдо Ракан. — Хотя вы нисколько не похожи на ваших собратьев из Агариса, — продолжал он, внимательно оглядывая торговца. — Признаться, я удивлён. Встреть я вас на улице, я ни за что бы не догадался, что вы гоган.
— Я и гоган, и алатец, ваше высочество, — почтительно отозвался Эрвин Балажи. — Мы так давно живём в этих краях, что Алати уже стала нам второй родиной. И, хотя мы чтим наши обычаи, мы не менее уважаем и традиции этой благословенной земли.
— Поэтому на вас коричневые штаны и зелёный камзол вместо чёрно-жёлтого балахона? — тонко улыбнулся принц, устремив на гогана проницательный, хотя и ласковый взгляд, в котором словно отразились косые лучи заходящего солнца.
— Именно так, ваше высочество! — подтвердил торговец, улыбаясь: молодой Ракан понравился ему. Принц казался человеком открытым, честным и разумным. — Я буду счастлив, если ваше высочество будет называть меня просто мэтром Балажи.
Принц негромко засмеялся.
— Что ж, мне это по душе! — признался он. — Я ведь и сам на четверть алатец, по моей бабке, урождённой Мекчеи. Стало быть, мы с вами, мэтр Балажи, можем болтать друг с другом совсем запросто, как добрые земляки.
— Ваше высочество окажет мне этим большую честь, — снова поклонился торговец и, немного поколебавшись, шепнул, нагнувшись поближе: — однако разумно ли говорить о важных вещах в присутствии госпожи Такози? (Молодая дама сидела
за столом, низко наклонив голову, и внимательно разглядывала стоящие на нём расписные ларцы). Мы, гоганы, считаем, что женщины созданы для удовольствий и праздности, но не для дел.— Мы, алатцы, считаем иначе, — живо возразил Ракан, но тут же добавил намного мягче: — пусть достославный не волнуется. Мы говорим на талиг, а моя кузина знает только алатский. Она, разумеется, способна разобрать пару-тройку слов, но не больше. Для неё это будет нечто вроде урока талигойского языка. К тому же, вы пришли сюда ради того, чтобы предложить ей ткани на платья. Пока кузина будет выбирать, мы потолкуем о деле.
И Альдо Ракан обернулся к девушке, знаком предложив ей открыть принесённые ларцы.
— Ваше высочество, там внутри не ткани, а золото, — вполголоса предупредил принца Эрвин Балажи. — Достославный из достославных распорядился передать вам двадцать тысяч на текущие нужды. Достаточно убрать верхний слой шелка и бархата, чтобы увидеть деньги.
— В какой монете? — негромко поинтересовался принц, не поворачивая головы. — В алатской или агарисской?
— Законными талигскими таллами чеканки Королевского монетного двора, — твёрдо ответил господин Балажи. — Это те средства, которые ваше высочество желали получить на устройство своей осенней охоты.
Принц коротко кивнул с задумчивым видом. Заходящее солнце сверкнуло в его волосах едва ли не ярче, чем привезённое талигское золото.
— Благодарю, — отрывисто сказал он. — Не волнуйтесь: моей кузине можно доверять. Она моя родственница и не проговорится о деньгах. Но, мэтр Балажи, признаться, ваши коричневые штаны немного сбивают меня с толку. Вы полностью посвящены в условия нашего договора с достославным Енниолем?
— Да, ваше высочество, полностью, — почтительно подтвердил торговец.
— Вам известно про ару? — живо спросил принц, искоса кинув на торговца пронзительный голубой взгляд.
— Известно, ваше высочество, — сдержанно ответил мэтр Балажи.
— Совсем недавно, — продолжал принц небрежным тоном, — я узнал, что ара, на которой я клялся в Агарисе, была разрушена при таинственных и трагических обстоятельствах (господин Балажи невольно вздрогнул). Но достославный Енниоль не сказал мне об этом ни слова, когда я покидал Святой город. Как мне понимать это, мэтр Балажи? Скажите откровенно, как земляк земляку: значит ли это, что моя клятва уничтожена вместе с арой? — При этих словах принц повернулся лицом к гогану и уставился на него с выражением любезного недоумения.
Эрвин Балажи слегка отступил. Голубые глаза Альдо Ракана лучились доброжелательностью, но под ней пряталось что-то тревожное, пытливое и лукавое.
«Этот человек очень хитёр», — быстро пронеслось в голове у торговца.
— Разве ваше высочество уже сожалеет, что принесли эту клятву? — медленно спросил он, соображая, куда клонит Ракан.
— О нет! Поймите меня правильно, мэтр Балажи: я просто хотел бы знать правду. Вы сами видите: я вполне откровенен с вами. Вы принесли деньги, — и Альдо Ракан махнул рукой в сторону ларцов, содержимое которых сейчас изучала его кузина, — а я согласен принять их и действовать согласно нашему уговору, что бы там ни произошло в Агарисе. Но я хочу открытости в наших отношениях. Надеюсь, что вы и сами скоро сможете убедиться: я всегда честен с теми, кто честен со мной, — договорил он многозначительным тоном.